Будни феодала (СИ) - Говда Олег Иосифович - Страница 44

С казаками проще. Всю казаков к Мамаю. Он лучше меня знает, что и кому сказать. Ну и по прежней схеме: конницу в отряд принимаем, а пеших — подряжаем сопровождать обоз с переселенцами, с видом на ПМЖ в Замошье.

С селянками проблем не было. В основном, молодые девки готовы были ноги освободителям целовать и идти на край света, лишь бы подальше от Крыма. А вот крестьяне не все изъявили желание поселиться в Замошье. Которые потеряли родных или наоборот — кому «посчастливилось» оказаться в плену всей семьей, даже не обсуждали иного варианта. Зато те, чьи родные в Крым ушли с другими обозами, хотели осесть поближе к Перекопу. В надежде, что со временем удастся что-то разузнать о их судьбе, а может, даже выкупить.

Отделилась Ровно дюжина. В их числе три селянки. Молодицы в возрасте, даже непонятно зачем захваченные людоловами.

Я не возражал. Более того, тем кто шел в Пороги, разрешил отобрать из обоза самое ценное. Для обмена… Сами то они пока еще добро наживут. А в сопровождение им выделил ополченцев. Разрешив тем, если захотят, после меня не искать, а поступать согласно собственной воли.

Оставался еще один пленник, которого мой «секретарь» выделил из общего числа. Кирилл…

Высокий, худощавый мужчина среднего возраста. Пышные темно-русые усы подстрижены на европейский манер. Подбородок зарос легкой недельной щетиной. Одет как горожанин. Небогато, но и не в рванину. Держится вполне уверенно.

— День добрый, сударь… — поздоровался первым, признавая во мне старшего. Но тут же прибавил: — Мне не очень нравится цвет твоего лица. Не желаешь поставить дюжину пиявок?

Понятно. Ты бы еще за запястье меня взял и пульс измерил.

— Лекарь, что ли?

— А как ты догадался?

Нет, не шутит.

— Сорока на хвосте принесла, что в полон к татарам искусный лекарь попал, вот я и решил отбить тебя у басурман.

Теперь Кирилл поглядел на меня с недоверием. Но я в такие гляделки играть умею. Фиг что поймешь, без детектора.

— Не расскажешь о себе? А то мало ли. Вдруг, ошибся и не того освободил.

— О том не ведаю… — развел руками Кирилл. — Может, и ошибся. Родом я из Киева. Учился в Киево-Братской коллегии. Освоил грамоту и пошел в лекари. До недавних пор пользовал казаков из Куреневского предместья. Лечил в основном от похмелья да раны перевязывал. И жил бы себе припеваючи, не случись досадный случай. Проездом из Кодака в Краков, остановился в городе француз один, инженер… Боплан, кажется… И заболел. Ясное дело, позвали меня его подлечить. Француз тот весьма разговорчив оказался. Пока я пиявки ставил, он чего только не рассказывал. И вишни на юг от Переяслава растут не выше чем по пояс, да так густо, что не протиснуться; и раки в Ингульце величиной с кошку; и дети у татар, как щенки, слепые родятся, а глаза только на вторую неделю открывают… А еще поведал мне сей Боплан, что запорожцы на Сечи лечат лихорадку смесью горилки и пороха!

Кирилл перевел дыхание и продолжил.

— И вот на прошлой седмице меня позвали к больному ляху. Ну, я ему это пойло и прописал. Бедняга, как осадил стакан, заверещал будто резаный. Так и вопил до вечера, а потом дуба дал. И все бы ничего, всякое в медицине случается, да только лях тот послом оказался и каким-то то ли родичем, то ли товарищем войсковым самого Иеремии Вишневецкого. Вот и пришлось мне бежать, чтобы на кол не сесть. Да, видать, планида такая. Прямо под Киевом басурманам в руки и угодил. Правда, врать не стану, не били… Мурза, как узнал, что я лекарь, велел мне приготовить снадобье способствующее укреплению мужской силы и неутомимостью в утехах. А за это, если угожу, пообещал хорошее отношение и на невольничий рынок не отправлять. Оставить при себе.

М-да, судьба если уж веселиться, то все вокруг хохочут… до слез.

— Сделал?

— А куда денешься? — развел руками тот. — Или снадобье, или на кол. Сделал… Ну и, судя по тому, что жив до сих пор — мурза остался доволен.

— Мурза… да. Но, кое-кто другой — не слишком. Поэтому, послушай моего совета, если не хочешь умереть страшной и мучительной смертью: о том, что мне рассказал, забудь. Навсегда. Никакого снадобья ты не делал. Если только от поноса.

— Гм… Откровенно говоря, не понимаю, почему я должен стыдится хорошей работы? Но, последую твоему совету. Хотя, жаль, конечно. Видишь ли, я испробовал совершенно новый рецепт. Надо всего лишь взять две дюжины улиток, растворить их в уксусе…

— Нет, лекарь, похоже, ты все-таки, не совсем меня понял. Взгляни туда… — я указал Кириллу на испанца бережно несущего куда-то панночку Агнешку. — Этот доблестный рыцарь две недели тому потерял свою возлюбленную. И только что нашел...

— Какое счастье! — искренне всплеснул ладонями лекарь.

— … в шатре Сабудай-мурзы, — продолжил я, не меня тона. — Сам догадаешься, что этот хряк делал с бедняжкой все это время, благодаря твоему снадобью?

А когда Кирилл осознал и побледнел, продолжил:

— Вот… Знаешь, что будет, если идальго узнает в чем секрет неутомимости мурзы?

— Не губи! — бухнулся Кирилл мне в ноги. — Верой и правдой отслужу. А панночке дам зелье, после которого она забудет обо всем, что пережила. И рыцарю ее тоже…

— Отслужишь? Гм… Ну ладно. Лекарь лишним никогда не будет. А снадобья теперь будешь варить только испросив моего разрешения и объяснив какое воздействие ожидаешь. Понятно?

— Благодарю, господин… Век твоей милости не забуду… — Кирилл поднялся и отряхнул колени. Потом оглянулся и тихонько прибавил. — Это… Если понадобиться, вдруг… то у меня еще осталось примерно полторы доли* (*старинная русская мера, около 44 мл).

М-да, говори с горой, а гора горой… Горбатого и могила не исправит. Ученые, раскудрить их через коромысло, экспериментаторы, мля…

* * *

В целом, все сложилось. Осталось только, прежде чем отправлять обозы в Пороги и Замошье, узнать: с которым из них поедет Агнешка. Но тут я решил не вмешиваться. Дать Виктору самому принять решение. Так что присел у костра и, под разнообразные истории лекаря, оказавшегося вполне занятным собеседником, неторопливо обедал. Поговорить Кирилл умел и любил, так что время текло быстро. И хоть торопиться нам было особо некуда, все же начал подумывать, а не пора ли поторопить испанца. Но, тут и он подошел. Вместе с панночкой.

Умытая, причесанная и принаряженная — Агнешка и в самом деле выглядела весьма премиленькой и наивной куколкой. Нечто среднее между нимфеткой и инженю. Убойный коктейль. Не удивительно, что седоусый идальго так плотно запал на нее. И если я хоть что-то понимаю в людях, сейчас испанец попросится в отставку… или хотя бы в отпуск. Дабы сопроводить предмет своего сердца до безопасного места. Ну и, конечно же, в долг. Без денег престарелый ловелас красотке без надобности.

— Идальго Антон, не помешаем?

— Для тебя, Виктор, я всегда свободен. А Кирилл уже уходит.

Лекарь, узрев перед собой жертву его снадобья, и без напоминания заторопился куда-то так быстро, словно ему живот прихватило.

Нарочито игнорирую девушку. Надо ж боевому другу придать весу. Чтобы сразу просекла — все что для нее делается и еще будет сделано — исключительно заслуга испанца. А она — всего лишь одна из пленниц. Ничем не лучше остальных.

Похоже, дошло. Личико сперва слегка побледнело, а когда румянец вернулся на щечки, то стал немного насыщеннее.

— Хочу просить об услуге… — продолжал тем временем де ла Буссенор, оставаясь стоять. — Вернее, не совсем я. Но, это все равно… что я.

Пришлось и мне подняться. Плевать на правила хорошего тона, не люблю смотреть на людей снизу вверх. Похоже, прогноз сбывается.

— Все что угодно, друг мой. Человек, который сражался со мной бок о бок, ближе родного брата.

Идальго, приободренный таким авансом, приосанился и нежно посмотрел на девушку.

— Радость моя, думаю, тебе лучше самой… Идальго Антон учтивый человек и мудрый начальник. Не бойся, говори смело.