Серая крепость (СИ) - Гор Александр - Страница 43

Особенно Якову понравился складывающийся штык карабина, превращавший винтовку в некое подобие копья, к которому он привык больше. Ну, и каждую стреляную гильзу норовил заначить.

— Зачем они тебе? — спросил Сергей.

— Так железо же! В хозяйстве любая железка пригодится. А если их много собрать, то можно будет что-то большое отковать. Хоть нож, хоть топор.

— Плохой будет топор. Железо слишком мягкое.

— Хорошее железо! Кузнецы умеют из мягкого железа делать твёрдое.

А ведь, пожалуй, прав хромец. Несколько «чушек» кричного железа курские купцы уже привозили «на всякий случай», и Борода, что-то подмешав в тигель, сумел получить из этого плохонького сырья вполне себе качественную сталь. Может, и впрямь стоит стреляные гильзы собирать? Хотя бы не в боевой обстановке, а во время тренировочных стрельб. Автоматные действительно из таксебешного железа, а пулемётные и пистолетные — из куда более ценной латуни. Переснаряжать их не получится, поскольку изготовление бездымного пороха и, самое главное, капсюльного состава, двум сотням человек, обитающим в Серой крепости, просто непосильная задача. Так хотя бы использовать в качестве металлургического сырья.

42

С маршрутом колдовали недолго. Вариантов-то всего три. Первый — переправиться у устья Девицы, а потом двигаться вдоль реки Воронеж на север, плох тем, что придётся ехать по лесным дебрям. Не сибирская тайга, конечно, но и широколиственные леса, которыми поросла возвышенность на месте, где в ХХ веке стоит город, тоже удовольствия не очень много. Второй — переправить оружие и людей лодкой на восточный берег Дона, и вдоль реки подняться на двадцать пять вёрст, после чего уже по чащобам идти к городку. Третий — подняться до того же места по «своему», менее заросшему лесами, берегу, и переправляться уже там. Маршрут самый длинный, к тому же, переправляться без плавсредств достаточно сложно: для оружия и припасов нашли только один резиновый мешок, уложив в который карабины, пистолеты-пулемёты и патроны к ним, получили тридцать кило веса. Не считая «холодняка», который протёр тряпочкой, и оружие в порядке…

Избрали второй вариант. Пусть для этого и придётся выбирать путь среди донских стариц, куда более многоводных, чем в двадцатом веке. Но и заросли там пожиже, и местность ровнее, и мелкие речушки, вроде Ведуги, что течёт вдоль меловых холмов донского правобережья, не попадаются. Серьёзных лесов при такой раскладке получалось километров десять-двенадцать.

Мелкие-то речушки — мелкие. В сравнении с Доном и Воронежем, на котором ещё Пётр Первый строил вполне себе морской флот. А в это время осадков ещё больше, реки ещё полноводнее. По крайней мере, русские ладьи из городков в верховьях Дона (тот же Донков, к примеру), из Ельца, стоящего на реке Сосна, сплавляются мимо крепости вполне себе свободно. А иногда, пристав в устье Девицы, и пытаются идти на контакт с жителями Серой крепости. Редко, очень редко, поскольку в низовьях торговать не с кем, если не считать половцев. Да и товар у этих купцов довольно своеобразный меха, спроса на которые у людей из ХХ века пока не наблюдается, да рабы: их кочевники переправляют дальше, в Судак-Сурож, венецианскую колонию в Крыму, находящуюся в совместном управлении с кипчаками.

А вы думали, что всех невольников продают европейцам только степняки, захватив их во время набегов на Русь? А хренушки! Немалую долю «живого товара» поставляют сами русские. Преимущественно — тоже после регулярных междоусобных княжеских свар. Ну, и ушкуйники, случается, «шалят». Здесь, на Дону, такой бизнес не так развит, как на Волге и особенно на Днепре, но пару раз «гостям из будущего» уже доводилось сталкиваться с караванами, везущими рабов. Несмотря на возмущение части обитателей городка, вмешиваться в ситуацию Андрей Минкин запретил категорически: это для людей с советским воспитанием подобное — дикость несусветное. Но не для местных: времена и нравы такие, и мешать работорговцам, значит, нажить себе новых врагов. Тем более, на обратном пути работорговцы обещали продать часть соли, которую будут везти на Русь.

Но вернёмся к разведке.

Ранним августовским утром троих «членов экспедиции» вышли провожали в путь от ворот Серой крепости три женщины: «шоколадная» Луиза с симпатичным полугодовалым мальчиком-мулатом на руках, узкоглазая Софья с только-только начавшим выпирать животиком и… дочка беглого холопа князя Донковского Авдотья. К смущенью Толика Жилина, не ожидавшего такого проявления внимания от девчонки, которой он симпатизировал.

— Ну, просто иллюстрация с советских плакатов о пролетарском интернационализме! — не удержался от комментария оглянувшийся напоследок Серый.

Яшка, не понявший ни единого слова, лишь покосился на захихикавших спутников.

— Жёны, говорю, у нас с тобой лепые, — «пояснил» десантник. — Да и у Анатолия невеста хороша собой.

Спустились к месту, где в Дон стекает родничок, служащий источником водозабора для городка. Там уже ждала большая рыбачья лодка, погрузили в неё имущество, уселись на лавки-банки сами, а лошади, привязанные уздечками к корме лодки, поплыли «своим ходом». Небыстро плыли, потому течением снесло на добрых полкилометра. Но главное — ни ног при переправе не замочили, ни оружия. А значит, обтерев коней и дав им окончательно просохнуть, можно сразу же отправляться в путь.

Попоны, степняцкие сёдла, купленные у того самого кипчакского каравана, тоже не мочили. Так что задержка оказалась небольшой. Даже лодка, перевозившая разведчиков, не успела добраться до устья Девицы, в которой и базировался немногочисленный «флот» рыбаков. Подальше от любопытных взглядов проплывающих по реке экипажей ладей.

Ехали неспешно, шагом, берегли коней. Ну, и присматривались к местности. Потому к концу дня и добрались лишь до устья речушки Буровлянка, где Дон в очередной раз меняет направление течения с юго-восточного на строго на юг. Там и заночевали, чтобы назавтра, проехав через лес, ещё утром оказаться в крепостце Воронеж.

Спали более или менее спокойно, надеясь, прежде всего, на чуткий слух пасущихся рядом с лагерем стреноженных коней. Ну, комаров покормили, да пару раз подрывались, когда лошади принимались настороженно фыркать. Но Яша, более опытный в таких ночёвках, успокаивал: ничего опасного, какая-то мелкая ночная живность, вроде лисиц, рыскает. А утром — снова в дорогу.

По словам пограничников, городок был основан довольно недавно, пару десятилетий назад, на месте более старого поселения, разорённого то ли половцами, то ли самими же русичами в ходе какой-то междоусобицы. Не помнят бывшие погранцы, что тут случилось в прошлом веке. Но на дорогу через мощный лесной массив, более напоминающую широкую тропу, Яков вывел безошибочно. В общем, и двух часов не прошло с того момента, как покинули место ночёвки, как дорога вывела к широкой луговине, частично засеянной пшеницей, за которой на невысоком плоском холме виднелся довольно добротный, плотный частокол.

— Вот и град Воронеж…

Град… Ну, принято в этом времени любую деревушку, огороженную даже такими вот воткнутыми в землю заострёнными по верху брёвнами, именовать градом.

Новизна поселения, несмотря на успевшие потемнеть от времени брёвна частокола, просматривалась даже в его площади: судя по хорошо заметным старым валам, прежнее имело значительно бОльшую площадь. Хотя, конечно, тоже не отличалось великими размерами: где-то около гектара. Но было не правильным прямоугольником, а имело многоугольную конфигурации. Теперь же «град» занимал примерно половину былого городища. И. как пояснил Иаков, выполнял ещё и роль «тыловой базы» рязанской пограничной стражи.

Въездные ворота на засов перед тремя путниками запирать не стали: не те силы, к которым стоит относиться серьёзно. Но с вопросами «привратники» пристали, сразу же признав в приехавших обитателей Серой крепости: что понадобилось подданным князя Курского в рязанских землях? Кто бы сомневался в том, что здешние «погранцы» наблюдали за обитателями необычного городка из-за Дона!