Бубновая гильдия - Баштовая Ксения Николаевна - Страница 40

Хотя эльфы, в любом случае, живут дольше. Чистокровные — лет до шестисот, полукровки — около трехсот.

Те же люди, у которых в предках были орки, гномы, тролли, не получили практически ничего — человеческая кровь оказалась сильнее… Гномья низкорослость, троллья сила, орочья изменчивость растворились в человеческой крови и остались лишь у коренных представителей той или иной расы…

Мошенник окинул Найрида задумчивым взглядом. Получается, у менестреля есть эльфийское долголетие. Что же касается облика, то тут на эльфийскую красоту наложилось орочье уродство — по людским меркам, естественно, — и получилось обычное человеческое лицо.

— С ума сойти…

— А то! — хмыкнул Найрид, верно расшифровав восклицание Айзана. — Ты бы знал, какое потрясение было у моей мамаши, когда она выяснила, что мой отец — орк!

Мошенник отхлебнул вина:

— А она не знала?

Менестрель ухмыльнулся:

— Даже не предполагала! Там ведь как было? Папаша кочевал вместе со своим табором и случайно забрел в Гейкар — сейчас это город на юго-западе страны, на границе с кентаврийскими степями, а тогда была небольшая деревушка. В общем, там он встретил мою мать. Насколько я знаю, это была любовь с первого взгляда. Он ей наплел, что он — полукровка: папа — темный эльф, мама — лесная, потому и цвет кожи такой странный. И представляешь, — Найрид хохотнул, — светлая эльфийка поверила! Папочка ушел из табора, женился на маме, родился я… А потом в один прекрасный день мамаша заметила, что у папаши кожа зеленеет, клыки пробиваются… Она устроила ему скандал на тему «Ты мне всю жизнь испортил!» и выгнала взашей. Мне было тогда около семнадцати. Я ушел из дома сам…

— И… что сейчас с твоими родителями? — осторожно поинтересовался юноша.

Найрид невесело хмыкнул, залпом допив вино:

— Отец умер лет восемьдесят назад. В его таборе разразилась огненная лихорадка. Ну знаешь, когда заболевший вместе с кашлем выплевывает кровавые ошметки легких… Он погиб одним из первых. А я ничего не мог поделать — был тогда на другом конце страны, а когда узнал, оказалось, уже поздно что-либо исправлять… А Тиареллис Дангеар года четыре назад вышла замуж. В седьмой раз. Ты ведь знаешь, среди эльфов, особенно чистокровных, браки редко длятся больше десяти лет. Они быстро наскучивают друг другу… А с тобой-то что? Что тебе эльфы сделали?

Шулер вздохнул:

— Дело одно предложили.

Менестрель замер, уставившись на него:

— По… твоему хоть профилю?

Айзан некоторое время задумчиво смотрел на барда, а потом медленно кивнул:

— Наверно, да…

— И ты будешь его выполнять?

На этот раз молчание длилось дольше…

— Скорее всего, нет, — сообщил жулик, поднимая взгляд на Найрида.

Менестрель был знаком еще с учителем Айзана, Каренсом, так что сейчас в серых глазах барда светилась насмешка.

О том, что он идиот, Айзан узнал лет в восемь, после одного происшествия с пятью сребрениками. Потом были разные случаи, лишний раз подтверждающие эту гипотезу, а события последних дней окончательно расставили все черты над резами, ну или над рунами, — это уж чью письменность брать: троллью или эльфийскую.

Потому как только идиот и способен, первоначально решив отказаться от «заманчивого предложения» дона Герада, через пару часов задуматься: а сможет ли он изобразить дворянина, ну а потом решиться рискнуть? В любом случае, выбравшись из трактира, мошенник направился к себе домой — выяснить, насколько правдивы слова его нанимателя о ста злотых — все-таки деньги это немалые…

Дом, приютивший одного из лучших мошенников Алронда (а именно таковым считал себя Айзан, до сегодняшнего дня, разумеется), давно утратил привилегию называться пристойным жилищем.

Собственно, сам Айзан занимал только первый этаж этого полуразвалившегося здания, а верхние и чердак уже давно облюбовала стайка гарпий — соседями эти дальние родственники гаргулий были не самыми лучшими. Да что там греха таить! Отвратительными они были соседями! Прилетали домой поздней ночью, горланили похабные песни и швырялись пустыми бутылками. Удивительно, как ими еще не заинтересовалась городская стража, это ведь их забота — следить за порядком в столице.

Честно говоря, Айзану этот дом никогда не нравился: сквозь щели в стенах пробивается солнце, в разбитые окна врывается ветер, который треплет полотнища паутины, распугивая разжиревших пауков. Но за неимением лучшего — приходилось жить здесь.

Пару месяцев назад Каренс продал дом и уехал из города, решив поменять обстановку, попутешествовать по Гьерту. Половину вырученных за жилище денег темный эльф хотел оставить своему ученику, но Айзан наотрез отказался от столь щедрого подарка, заявив, что он сам найдет где жить. И разве не так?

Всю обстановку жилой комнаты первого этажа (кроме нее, во владениях Айзана находилась еще полуразрушенная кухня, но он предпочитал ею не пользоваться) составляли полусгнивший стол, платяной шкаф без одной дверки, колченогий табурет и скрипучая кровать. Именно на нее и уселся мошенник, собираясь пересчитать деньги.

Перекладывая свежеотчеканенные — это было видно по их цвету — монеты на пододвинутый стул, Айзан насчитал уже сотню злотых и собирался пересыпать деньги обратно в кошелек, но внезапно ему показалось, что в мешочке осталось что-то еще. Шулер высыпал содержимое кошелька себе на ладонь и остолбенел…

Перед ним лежали четыре медянки. Тремя монетами.

Мошенник как наяву увидел насмешливое лицо эльфа. Голубые глаза и издевка, пляшущая в них: «Тай, забери мой выигрыш. Подашь какому-нибудь нищему…»

Ладонь Айзана непроизвольно сжалась в кулак. Вот, значит, как? Подаяние нищему, дон Герад? Ну что ж… Если бубновый туз так уж хочет, чтобы Айзан следил за этой Хэлларен, так и будет. А способ отомстить за эту шутку он уж точно найдет…

Как известно, у каждого порядочного дворянина, приехавшего на званый бал, кроме одежды, кареты и слуг должны быть еще и документы, подтверждающие, что он — это он. И вот если с каретой, одеждой и лакеями не возникло никаких проблем, то с бумагами оказалось труднее.

Вообще для создания качественной подделки требовалось не менее двух недель — так, по крайней мере, заявил Брейс Хиршфангер — гном, сделавший добрую половину всех фальшивок, странствующих по Гьертской империи. К счастью, увеличение его обычной платы на целых сорок злотых чудесным образом ускорило изготовление документов на имя графа Нортэйского. Гном уложился всего в один день.

А сумма, оставшаяся от «подарка» дона Герада, теперь составляла всего один злотый.

Конечно, можно было притвориться слугой, нанявшимся на несколько дней, но Айзан решил, что раз уж за все платит дон Герад, то пусть он все расходы действительно берет на себя. Заодно и появился повод лишний раз пообщаться с бубновым тузом. Надо же получить еще денег на расходы…

Мошенник медленно шел по вечерним улицам Алронда. Бал, организованный графиней Кортайской («Кстати, надо будет узнать, в честь чего он все-таки устраивается», — автоматически отметил джокер), начинается завтра, а это значит, что после разговора с доном Герадом необходимо будет активировать купленное заклинание портала и направиться в Такир — город, расположенный в десяти часах езды от Алронда. Именно там новоявленного «графа Нортэйского» ожидает карета, пара чемоданов с вещами и вышколенные лакеи.

Но прежде надо поговорить с нанимателем.

Проходя мимо закрывающихся лавок, Айзан остановился перед одной их них. А потом решительно зашел внутрь. Через пару минут он оказался снова на улице, сжимая в руках небольшую, но довольно увесистую книгу. В кошельке осталось всего восемь сребреников. Конечно, две серебряные монеты за какую-то книгу — это дорого, но удовольствие того стоило…

В трактире «Пьяный гном» было немноголюдно. Мейла, балансируя с заставленным посудой подносом, порхала между столиками, разнося заказы. Ее брат, опершись о стойку, о чем-то беседовал с пожилым седовласым кентавром. Житель Великой степи, изредка поддакивая страстной речи орка, неспешно цедил эльфийское вино «Шепот души», золотом играющее в кружке. Что-что, а толк в вине эльфы знают.