Первый пользователь. Книга 9 (СИ) - Сластин Артем - Страница 50

— О! Не переживай, думаю, на следующем объекте выдастся шанс пострелять. Особенно когда начнём делать сквозные тоннели через горы. Там космическое прикрытие неэффективно, так что ещё хлебнем кровушки. — Утешающе ответил ему военный. — Как показала практика, одним лишь добрым словом результата не достичь. В процессе объединения планеты придётся пролить много крови. Успеет ещё надоесть.

На глубине в сто метров, в земле, уплотнённой до состояния камня, царила кромешная тьма. Абсолютная, давящая на разум, без единого проблеска света. И у любого человека, оказавшегося так глубоко, буквально звенела бы в ушах могильная тишина, нарушаемая только слабыми звуками, возникающими от появления внутренних напряжений и микротрещин. Вот только там не было живых людей. Был только один разорванный на части труп да микроорганизмы, пирующие на разлагающейся плоти.

Вдобавок у погребённого принца уши были забиты землёй, и он всё равно не услышал бы этих звуков, слишком тихих для людей и регистрируемых только сверхчувствительной сейсмической аппаратурой. Части его тела были окружены спрессованной почвой, и где-то неподалеку куски рук, ног и туловища, признанные негодными для восстановления, стали кормом для земляных червей и нематодов, пробурившихся к внезапно появившейся пище и разрыхливших спрессованную породу.

Вот только смерть была странной. Словно висящей где-то неподалёку, ожидающей своей мига, но почему-то не берущей своё, не заканчивающей постоянную пытку. И постоянно на грани ощущений присутствовала боль. Тянущая, ноющая, колющая и ещё сотни эпитетов во всём её многообразии. Непрекращающаяся и терзающая находящийся в полузабытье разум, в теории вообще не имеющий права существовать, так как всё, что осталось от человека, — это окровавленная и разрубленная на три части голова.

Первым шагом в регенерации человека стало её восстановление. Каждая часть находилась в разном месте, поэтому случайным образом был выбран самый большой кусок, который и стал увеличиваться в объеме. Выросла сначала лобная кость, затем затылочная и клиновидная. Потом мозговая ткань стала увеличиваться в объеме, и наконец началось восстановление скелета. От основания черепа потянулся позвоночник. Позвонки вырастали один за другим, каждый со своей формой, соединяясь связками и межпозвоночными дисками. Они пробивали путь через землю, разрыхляя её, и спрессованная до каменной прочности почва начала поддаваться, расталкиваемая во все стороны появляющейся будто из ниоткуда органикой.

Начали расти рёбра, изгибаясь и соединяясь с позвоночником, формируя при этом грудную клетку. Ключицы, лопатки, кости рук и ног формировались, затем снова ломались, не в силах преодолеть сопротивление земли, и тут же начинали создаваться вновь, медленно заполняя всё доступное пространство Дело пошло чуть лучше, когда начали регенерировать выдвигающиеся костяные клинки, сумевшие пронзить почву, нарушая её целостность. Вдобавок немного помогли черви, пытающиеся добраться до еды, и дело пошло.

На скелет начинали налипать мышцы. Длинные нити мышечной ткани буквально прорастали сквозь пористую поверхность костей, формируя крепкие сухожилия. Волокна соединялись пучками, постепенно утолщаясь, пока на месте голого скелета не появилась плотная, рельефная мускулатура, вся облепленная землёй. Мышцы сокращались и разжимались в случайном порядке, словно проверяя работоспособность. В области грудной клетки образовалась диафрагма, её волокна соединились с рёбрами, и начали прорастать лёгкие, пока ещё не готовые к работе.

Сразу за мышцами стала формироваться сеть сосудов. Артерии, вены, капилляры сплетались, словно паутина, пронизывая все органы и ткани. В первую очередь формировались магистральные сосуды: аорта, подключичные артерии, бедренные вены. Затем сеть разветвлялась до самых крошечных капилляров, питающих каждую клетку тела.

В центре грудной клетки появилось сердце, тут же начавшее пульсировать, и, как только оно сделало первый толчок, кровь начала циркулировать по новообразованным сосудам.

Лёгкие разрастались, заполняя грудную клетку, их альвеолы расширялись, готовые принимать кислород. Желудок, кишечник, печень и поджелудочная железа занимали свои места в брюшной полости, соединяясь между собой сетью протоков.

Начинала создаваться кожа, на ней появлялся волосяной покров, линии кожного рисунка, в глубине закладывались потовые и сальные железы. Прорастали ногти на кончиках пальцев, завершая процесс формирования конечностей.

Случайно попавшая в тело земля удалялась, очищая организм и подготавливая его к пробуждению. Восстановление мозга, начавшее свой процесс ещё на этапе формирования черепа, подошло к концу. Из миллиарда нейронов формировались связи, на которые происходило восстановление памяти и личности.

Как только всё тело было восстановлено, органы и системы начали взаимодействовать. Сердце заработало в постоянном ритме, мозг подал команду на первый вдох, грудная клетка расширилась, жадно втягивая воздух, но вместо этого получила лишь ком грязи. Британец закашлялся, дёрнулся, сжался всем телом в спазмах, и лёгкие схлопнулись, принося первую мучительную смерть из тысяч, предстоящих человеку.

Через несколько минут, когда регенерация восстановила организм, он пришёл в себя, чётко осознавая, что открытый рот снова приведёт к смерти, но, не сумев справиться с ощущениями от глотки, забитой грязью, снова закашлялся, набирая полный рот земли. В следующие десять возрождений, сражаясь с инстинктами, откусывал себе язык и, спешно глотая кровь, смывал почву в желудок, каждый раз понемногу глотая её. Погибал от кровопотери, но продолжал, вбивая в подкорку мысль о том, что нужно сражаться за свою жизнь, желательно не открывая при этом рта, чтобы снова не наесться земли.

После того, как получилось очистить дыхательные пути, десятки раз приходил в себя, задыхался и корчился в бесконечном цикле удушья от нехватки воздуха. Раз за разом его лёгкие схлопывались, и он бился в конвульсиях. Его руки дёргались, пальцы царапали землю. Костяные клинки инстинктивно выдвигались из рук, пронзая землю и всё сильнее разрыхляя её.

Каждый раз, когда он приходил в себя, то на полную использовал краткие секунды активности. Ломал пальцы, царапая землю, срывал ногти и, не обращая внимания на боль, без устали продолжал работу.

В один из моментов увидел первую вспышку. Но не в реальности, а в собственном сознании. Мужской голос, говорящий на русском языке, буквально отпечатавшийся в памяти.

«Пожалуй, я всё же попробую»

И воспоминание о летящем прямо в лоб лезвии топора.

Вспышка затухла так же быстро, как появилась, оставив мерзкое послевкусие поражения. Всё так же умирая и снова восстанавливаюсь, действуя, скорее, как животное, на одних рефлексах, он скреб землю костяными клинками, скреб пальцами, обламывая в процессе ногти, рыхлил её, затем трамбовал, сбрасывая под ноги. Когда понял, что не может выбраться, так как закопал сам себя, то в очередной момент просто воткнул клинки себе в живот и разрезал себя на две половинки, надеясь, что он всё понял правильно и что тело отрастит недостающую часть, заодно освободив её из плена. Действовал как зверь, который в попытке вырваться из капкана отгрызает лапу.

Вся сущность принца сосредоточилась на методичном повторении одних и тех же движений: рыть, царапать, выдвигать клинки, умирать — и всё по кругу.

Где-то глубоко внутри бушевало пламя ненависти, поддерживающее его и не дающее сдаться. Она — единственное, что удерживало его от полного отчаяния. Ненависть и жажда мщения чёртовому русскому, заточившему его глубоко под землёй.

Временами в голове вспыхивала страшная мысль о том, что, возможно, он движется не в том направлении, но затем вниз под действием гравитации ссыпалась земля, и он понимал, что всё делает правильно.

Время исчезло. Каждая протекающая секунда превратилась в вечность, каждая попытка вдоха — в сдерживаемую изо всех сил пытку. Принц уже давно потерял счёт смертям, сменяющим друг друга в нескончаемом цикле агонии и последующего за ней возрождения. Регенерация продолжала свою работу, раз за разом вытягивая его из ямы небытия только для того, чтобы снова швырнуть в пропасть. Даже разум, пусть и больной, теперь отказывал, утопая в вязкой темноте. Всё, что осталось, — тело, движущееся на чистом инстинкте, запрещающее дышать и заставляющее руки двигаться вновь и вновь.