Правильный лекарь. Том 5 (СИ) - Измайлов Сергей - Страница 28

— Ну правда, Александр Петрович, мелочи, — улыбнулась Прасковья и пожала плечами. — Главное, что все живы, здоровы, а остальное пустяки.

— Ну если это ваша тайна, — сказал я, снимая с корзинки прозрачную упаковку и водружая шедевры кулинарии на центр стола, — то я нисколько не претендую, имеете полное право.

— Обижаетесь? — грустно улыбнулась Прасковья. — Ладно, сами захотели. Произошло небольшое ЧП. Пропала в неизвестном направлении часть тиража популярного журнала для мужчин. Всё перерыли и нигде не смогли найти. В итоге недостачу повесили на меня, мне теперь её отрабатывать месяца два. При этом надо будет отдавать всю зарплату, даже на еду не останется.

— Давайте я вам помогу, — вызвался я. — У меня есть некоторая свободная сумма.

— Да ну, что вы, не стоит, Александр Петрович, — засмущалась девушка, разливая свежезаваренный чай по чашкам. — У меня были сбережения, вот ими как раз и рассчитаюсь, так что это не смертельная проблема. Просто дико обидно. Пашешь тут, пашешь, а вместо благодарности вот такие выкрутасы. Ну куда я могла деть эти журналы? Такое количество в руках не унесешь, на машине только вывозить. А машины у меня нет.

— Несправедливо, — кивнул я, забирая у Прасковьи из рук свою чашку чая. — Всё же имейте ввиду, я рад буду помочь, звоните, когда угодно.

— Спасибо, Александр Петрович, — улыбнулась Прасковья. — Надеюсь с этим вопросом сама смогу разобраться.

— Ну а так, вообще, как здесь работается? — решил спросить я. Мне показалось, что она недовольна общим положением дел, а не только конкретным случаем.

— Как? — вздохнула она. — Да вот так. Если ты живешь на работе — ты молодец, но ты это делать и так обязан и даже не думай надеяться на премию или оплату сверхурочных. А стоит где-то немного ошибиться, и ты сразу преступник, незамедлительные карательные меры. Чаще всего это штрафы или лишение премии. Вот так и живём.

— Я примерно так и подумал, — хмыкнул я. — Не было желания место работы поменять?

— А вы хотите мне что-то предложить? — улыбнулась Прасковья уже совсем по-другому, как-то с надеждой что ли.

— Пока я не могу ничего конкретного пообещать, — уклончиво ответил я. — Но обещаю над этим подумать.

— Было бы неплохо, — сказала она, продолжая улыбаться, но вместо надежды в ней теперь читалось лёгкое разочарование. — Если честно, надоело уже в этом подвале прозябать, света белого не вижу. У меня и выходных-то практически нет. Чтобы солнце увидеть, хожу в продуктовую лавку в соседнем доме за обедом.

— Ещё и без выходных? — я удивлённо вскинул брови. А чему я удивляюсь? Сам к ней однажды сюда в выходной приезжал. — Жёсткие у вас здесь условия. Ну что ж, не буду вас больше отвлекать. Спасибо большое, Прасковья, за радушный приём, за всю печатную продукцию, которая благодаря вашим в том числе усилиям появилась на свет. Будьте на связи, я обязательно позвоню.

— Спасибо, Александр Петрович, — снова улыбнулась Прасковья, и снова в глазах появилась надежда.

Я учтиво поклонился, открыл дверь и пошёл бочком между работающими станками, бережно неся связки книг. Тридцать экземпляров вроде немного, но довольно увесисто. Завезу их в клинику завтра, сегодня возвращаться уже не хочется. Хм, а зачем я повезу их в клинику отца? Скоро будет своя, туда и отвезу, а пока дома полежат, место для них найдётся.

И пора бы уже начать писать работу по диагностике и лечению злокачественных новообразований. Можно параллельно и ортопедический трактат, куда войдет тот самый асептический некроз головки бедра, деформирующий остеоартроз коленного сустава. Межпозвонковые грыжи, по сути, тоже туда же. Я ведь не на нервы воздействовал, значит это не неврология, хотя в нашем мире межпозвонковыми грыжами занимаются нейрохирурги, а не ортопеды.

Я уже сел за руль и собирался уезжать от типографии в сторону дома, когда снова позвонил секретарь Обухова. Соскучился что ли? Может заехать ему язык показать? Не, нехорошо это скатываться до такого уровня общения вопреки разнице сословий. Пошутили по телефону, похихикали и ладно. И то перебор уже, но ему я почему-то был готов простить такие вольности. А сам даже его имени не знаю, просто «секретарь».

— Александр, ты сейчас сильно занят? — раздался в трубке голос самого Степана Митрофановича, я даже вздрогнул от неожиданности. Хорошо, что не успел ляпнуть чего лишнего.

— На данный момент уже нет, — растерянно ответил я. — Что-то случилось?

— А должно? — ухмыльнулся Обухов. — Приезжай ко мне прямо сейчас, надо поговорить.

— Как скажете, скоро буду, — сказал я и повернул не в сторону дома, а в сторону «Больницы Всех Скорбящих Радости», или как за глаза её все называют «Обуховской больницы».

Через пятнадцать минут я уже был на месте, но только благодаря знанию локации пробок в этот час. Я уже знаю, как их можно объехать. Секретарь язык мне показывать не стал, но приветливо улыбнулся и учтиво поклонился, что уже означает переход на другой уровень. А то раньше мне казалось, что из нас двоих он тут сын графа, а не я. Дверь в кабинет главного была приоткрыта, поэтому я сразу смело зашёл, как к себе домой.

— Проходи, Саш, садись, — сказал Обухов, указывая на мой любимый стул напротив него. Я сегодня впервые видел его в другой позе, статуя ожила. — Пока ничего серьёзного не случилось, поэтому ты заранее не пугайся.

Очень интересно, не пугайся. Как всем известно, больше всего на свете нервирует и бесит фраза «не нервничай». Я уже напрягся в ожидании тревожных или неприятных новостей. Спрашивать и уточнять не стал, сейчас сам всё скажет.

— Городская коллегия лекарей приняла решение министерства об открытии клиники с функцией обучения знахарей и лекарей методу тонких магических потоков, — сказал Степан Митрофанович.

— Ну отлично же, — улыбнулся я и тут же улыбка снова исчезла. — А в чём загвоздка?

— Будет назначена дата испытаний на профпригодность всех, кто будет причастен к обучению, — сказал Обухов и снова замолчал, внимательно глядя мне в глаза.

— И что? — пожал я плечами.

— Ты готов? — спросил он, смерив меня испытующим взглядом

— Хм, готов ли я? — улыбнулся я, немного расслабившись. — Степан Митрофанович, всё это время с момента прошлого заседания коллегии, я усиленно занимался собой, своим ядром и своими магическими способностями лекаря. Могу точно сказать, что мои возможности ушли далеко от того, что я мог показать в прошлый раз, так что мне это не страшно.

— Ну допустим, — кивнул он. — Допустим даже, что нормально пройдут испытания для Виктора Сергеевича и для Ильи Фёдоровича, а вот как быть со знахарями, которых ты тоже хочешь в штат взять?

— А что с ними не так? — удивился я. — Для знахарей они очень даже неплохо справляются с этой методикой, я сам видел, как у них получается небольшие раны заживлять. Я уж не говорю насколько они продвинулись в лечении тех же суставов и прочего. Понятное дело, что до уровня лекарей им далеко и не обойтись без широкого спектра медикаментов, обновлением которых мы сейчас занимаемся, для обучения других знахарей их познаний и возможностей вполне достаточно, а лекарей они учить не будут.

— Твои б слова, да Захарьину с Гаазом в уши, — вздохнул Обухов. — Ты же не думал, что они тебя просто так оставят в покое?

— Нет, не думал, — настала моя очередь вздохнуть. — Но очень на это надеялся. Думал, что решения министерства достаточно для начала деятельности.

— Не решения, а разрешения, — улыбнулся теперь Степан Митрофанович. — А теперь это разрешение надо воплотить в жизнь, пройдя через все заросли терновника. Так что учти, я тебя предупредил. Со своей стороны, сделаю всё, что могу.

— Спасибо, — сказал я. От взгляда главного лекаря не ускользнула моя перемена настроения.

— Так, Склифосовский, даже не думай киснуть! — хохотнул Степан Митрофанович. — Механизм запущен, колесо крутится, надо нажать на педали сильнее, чтобы сломались палки, которые тебе пытаются засунуть в колёса.

— Крутанём, Степан Митрофанович, не переживайте, — улыбнулся я. — Я не кисну, просто думаю, как нажать на педали посильнее, чтобы у них шансов не было.