Карнавал Хилл (ЛП) - Пекхам Кэролайн - Страница 73

— Делить тебя с парнем, который, кстати, чертовски меня ненавидит, — это гораздо больше, чем сбивать с толку. Это полный вынос мозга.

— Значит, ты не ненавидишь его в ответ? — беспечно спросила она, и я оскалил зубы.

— Конечно, ненавижу, — прорычал я, но в моем голосе не было той резкости, которая была раньше, когда я это говорил. Ненависть — слишком громкое слово для того, кто когда-то был мне как брат. — Но мы отклонились от темы.

— Мне кажется, это вполне в тему. Ты же знаешь, что для меня это тоже полный вынос мозга, верно? Я здесь точно не Мисс Порнозвезда, снимающаяся в «Пятидесяти оттенках членов», я не знаю, что я делаю.

— В этом-то и проблема, — прорычал я, заставляя ее отступить еще на шаг и зажимая ее между собой и кроватью, так что ее ноги слегка подогнулись, пока она пыталась устоять на ногах. — Мы все снова потеряны, как и раньше. Фокс пытается контролировать весь мир, чтобы жить в иллюзии, что он главный, Маверик притворяется, что нет никаких правил, кроме тех, которые он сам придумал, Эйс боролся со всеми инстинктами в своем теле, пытаясь удержать единственных людей, которые, как он был уверен, останутся рядом, а я, я пытаюсь доказать тебе, что я мужчина, хотя внутри я чувствую себя глупым мальчишкой, который не знал, что с тобой делать, когда был ребенком, и до сих пор не знает, что с тобой делать, в зрелом возрасте. А ты… — прорычал я, сжимая в кулаке ее футболку и дергая ее вверх, так что она оказалась на самых кончиках пальцев ног. — Ты просто пытаешься найти свой путь обратно домой, который выглядит не так, как тогда, когда ты жила в нем. Но это все тот же дом, мы все те же мальчики. Проблема в том, что все мы носим разные виды брони, которые мешают нам увидеть друг друга. Но я вижу тебя, Роуг. Я вижу твои стены и твои повреждения, и я чувствую тяжесть багажа, который дали тебе эти десять лет. Так что я снисходителен, потому что, возможно, тебе действительно нужен Маверик так же, как и я, и, возможно, тебе тоже нужны Фокс и Эйс. Но мы все знаем, что нет будущего, где это сработает, так что же мы будем с этим делать?

Ее глаза искали мои, ее тяжелое дыхание касалось моего рта, когда я почти сбил ее с ног. Она выглядела такой чертовски сексуальной, попав в мою ловушку и задыхаясь от желания. Я был тверд для нее с того момента, как вошел в эту комнату, но сейчас мы балансировали на грани, и либо мы полностью погрузимся в эти извращенные отношения, которые не были похожи ни на какие другие, которые я когда-либо знал. Либо мы расстанемся и продолжим двигаться в противоположных направлениях, снова и снова вырывая сердца друг у друга. И в конечном счете, это был ее выбор. Потому что, может быть, я и был зол, но я все еще принадлежал ей, и она могла делать со мной все, что захочет.

— Я хочу рассказать Фоксу, — призналась она. — Но я не могу потерять его.

— Если мы останемся вместе, мы потеряем его, если нет, мы потеряем друг друга, — сказал я, гнев скручивал мои внутренности. Это было чертовски несправедливо. Десять лет я ждал ее, и теперь быть с ней означало потерять моего брата. И все это было невыносимо.

— Каков ответ? — Спросил я у нее с рычанием, разъяренный на нее, на Фокса, на всю гребаную вселенную.

— У меня его нет, — сказала она, и ее глаза вспыхнули от эмоций. — Все, что я знаю, это то, что я хочу тебя, я хочу тебя так чертовски сильно, Джонни Джеймс, но иногда я хочу и его тоже. И я не могу сделать выбор, я не буду. Потому что, если мне придется выбирать, это будете все вы или никто из вас. Так было всегда.

— Черт бы тебя побрал, красотка, — прорычал я, дергая ее за футболку и прижимая ее губы к своим. — Ты знаешь, чем это закончится. — Наши губы соприкоснулись, и я почувствовал вкус кокоса и искушения, и, когда мой член уперся в нее, я понял, к чему это приведет, потому что не мог устоять перед ней. Когда мы были так близки, это было похоже на то, как луна управляет приливом. Ничто не могло остановить его, разбивающегося о берег под действием неподвластных нам сил.

— Я не могу держаться подальше, — выдохнула она, её пальцы скользнули вверх и запутались в моих волосах, она поцеловала меня, пытаясь разомкнуть мои губы, впустить ее, а я просто оставался на месте, наслаждаясь тем, что она хочет от меня большего.

Я скользнул рукой вниз по ее позвоночнику и сжал ее задницу так сильно, что она ахнула, ее губы приоткрылись, и я провел языком между ними, целуя ее со всей ослепляющей яростью, нарастающей в моей груди.

— Может быть, Чейз был прав, может быть, ты — наше падение, — огрызнулся я на нее, и она с рычанием вцепилась в мои руки.

— Пошел ты, — прошипела она. — Для гребаного танго нужны двое.

— Только не тогда, когда ты танцуешь танго со мной, красотка. — Я развернул ее за бедра в танцевальном движении, которое заставило ее резко втянуть воздух, притягивая ее спиной ко мне. Я приблизил свой рот к ее уху, раскачивая ее бедра в такт своим, заставляя ее танцевать со мной, прижимаясь к ней своим членом и не оставляя ей выбора в этом вопросе. — Я не обвиняю тебя, на самом деле, я официально снимаю вину с твоих плеч. Потому что я больше не предлагаю тебе выбора в наших отношениях.

— Джей-Джей, — выдохнула она, и я развернул ее лицом к себе, низко наклоняя над кроватью и дергая вверх, чтобы встретить мой рот.

Она расслабилась в моих объятиях, позволяя мне двигать ее телом так, как мне хотелось, и мне это чертовски понравилось. Я крепко держал ее за задницу одной рукой, направляя ее бедра, вдавливая свое колено между ее бедер и заставляя ее двигаться в ритме, который соответствовал музыке в моей голове. Но мне нужно было, чтобы эта музыка выплеснулась за пределы моей плоти и заполнила эту комнату до краев. Поэтому я достал из кармана свой телефон, подключил его к Bluetooth «Beats Pill» (Прим. Портативные динамики) в ее комнате и включил песню, прокручивающуюся у меня в голове. «I See Red» от Everybody Loves an Outlaw.

Я запустил руку в ее волосы, оттягивая их назад и проводя кончиком носа по ее горлу. Затем, когда она выгнулась назад до предела, я отпустил ее, так что она упала на кровать подо мной, на всю наличку, и они растеклись вокруг нее, как зеленое море. Я прижался к ней, покачивая бедрами в такт знойной музыке, и она провела тыльной стороной ладони по моему позвоночнику, пока я упивался жаром танца, отдаваясь ритму, и наслаждаясь двумя моими любимейшими вещами в мире.

Я обвил ее ноги вокруг своей талии, покачивая бедрами, когда ее спина выгнулась дугой, а ее сиськи прижались к моему лицу. Я оттянул ее спортивный лифчик, посасывая ртом ее левый сосок, прежде чем стащить эту штуку через ее голову и отбросить в сторону. Ее бедра сомкнулись вокруг меня, и я встал, удерживая ее и прижимая к себе, положив руку ей на позвоночник и кружа ее, пока она прижималась ко мне. Басы музыки отдавались в моем черепе так громко, что это было все, что я мог слышать, и когда она опустилась на ноги, я поймал ее за руку и закружил в пируэте, тем же движением схватив за ее маленькие джинсовые шорты и сорвав их с ее тела, отчего у нее перехватило дыхание. Под ними не было трусиков, и я одобрительно зарычал, прижимая ее к своей груди, а ее рука опустилась на мое плечо, когда она подняла на меня глаза. Я провел двумя пальцами по ее позвоночнику, а ее обнаженная плоть, горячая и идеально шелковистая, прижалась к моей.

Мы оба перестали двигаться, и она потянулась к моим шортам, развязывая шнурок, в то время как наши взгляды оставались прикованными друг к другу, а мое сердце колотилось только ради нее. Я не мог отвести взгляд, так глубоко погружаясь в голубизну ее радужек, что не думал, что когда-нибудь выберусь оттуда. И внезапно я двинулся, опрокидывая ее обратно на кровать и забираясь на нее сверху, завладевая ее ртом в грязном, отчаянном поцелуе. Я был потерян, мои мысли были как в тумане о ней и ни о чем другом, когда я спустил шорты и врезался в нее одним яростным движением бедер.

У меня вырвался вздох, когда я сжал в кулаке подушку над ее головой вместе с несколькими пятидесятидолларовыми купюрами, слишком поздно осознав, что впервые в жизни забыл презерватив. Она была такой влажной, такой тугой, такой горячей.