Карнавал Хилл (ЛП) - Пекхам Кэролайн - Страница 123

Я наклонилась ближе, прижав два пальца к его шее и вздохнув с облегчением, когда нащупала пульс, за которым последовал стон боли, сорвавшийся с его губ.

Его мобильный телефон был зажат в держателе на приборной панели, и я протянула руку мимо него, чтобы схватить его, держа перед его лицом и умудряясь разблокировать его с помощью функции распознавания лиц. Я быстро отправила сообщение его людям, указав на карте, где мы находимся, и, куда приехать ему на помощь, прежде чем отправить фотографию места крушения, чтобы они знали, что нужно поторопиться.

Но когда я двинулась, чтобы положить телефон обратно ему на колени, Лютер пошевелился и схватил меня за запястье, отчего я ахнула и попыталась отпрянуть.

— Не поступай так с ними, — пробормотал Лютер. — Что бы ты, черт возьми, ни думала, что делаешь. Просто не делай.

Я посмотрела в его глаза, видя там всю боль его прошлого и зная, что он боится, что я подарю ее и его мальчикам. Но он не понимал. Мой уход не был тем, что сломает их. Это случится, если я останусь.

— Я пытаюсь спасти их, — выдохнула я, но была почти уверена, что он даже не услышал меня, поскольку его глаза закатились, а хватка снова ослабла.

Я дважды проверила его пульс, чтобы убедиться, что он всего лишь потерял сознание, затем повернулась и скрылась за деревьями.

Я выбралась обратно на дорогу, и на меня обрушился дождь, а в небесах загремел гром.

Как только мои ноги коснулись асфальта, я бросилась бежать, моя цель была уже так близко. Конец почти настал.

Но когда я побежала к вырисовывающимся воротам, позади меня прогремел голос Лютера, за которым последовал выстрел, выбивший кусок дороги в нескольких футах слева от меня.

— Стой! — взревел он, и я резко затормозила, оборачиваясь, чтобы посмотреть на него сквозь пелену дождя туда, где он стоял на дороге, одной рукой схватившись за бок, в то время как в другой держал пистолет, направленный на меня. — Это приказ твоего гребаного босса.

Я выгнула бровь при его словах, а татуировка «Арлекинов» на задней стороне моего бедра, казалось, натянулась, как поводок вокруг моей души. Но я не была его марионеткой, и он не будет дергать меня за ниточки. Я выхватила свой собственный пистолет сзади из-за шорт и направила на него в ответ.

— Ты был прав насчет меня, — крикнула я ему сквозь шторм. — Ты был прав, что избавился от меня тогда. Я проклятие, как ты и сказал. Но теперь я собираюсь это исправить.

— Я не могу позволить тебе сделать это, дикая кошка, — предупредил Лютер, опускаясь на одно колено, а я крепче сжала пистолет.

— Не заставляй меня нажимать на курок, — яростно сказала я, и моя поза напряглась. — Просто отпусти меня.

Ворота позади меня с грохотом распахнулись, и, хотя я не повернула головы, я точно знала, кто приближается ко мне сзади. Я чувствовала его присутствие, как плащ тьмы, наброшенный на мои плечи.

— Ну, что у нас здесь? — Позвал Шон, в его голосе слышалось волнение, когда он осматривал сцену, и мои пальцы, сжимавшие пистолет, слегка задрожали.

Прицел Лютера переместился на него, и страх скрутил меня, когда его верхняя губа предупреждающе приподнялась.

— Отвали на хрен, Шон, или я всажу тебе пулю между глаз, — предупредил Лютер.

— Ну, это вы появились у моей двери посреди ночи, разбудили детей и подняли шум. Так что, думаю, я имею полное право знать, что ты здесь делаешь, не так ли, сладенькая? — Его пальцы скользнули вниз по моей спине, когда он приблизился прямо ко мне, и дрожь страха пробежала по мне.

Это было безумие. Я знала это. Но я сделала свой выбор и собиралась придерживаться его.

— Я дома, — грубо сказала я, заставляя свой язык произносить слова, которые предназначались только ему. — Как ты и хотел. Чтобы ты перестал причинять боль всем вокруг меня.

— Отойди от нее, — прорычал Лютер, его рука дрожала, когда он пытался удержать пистолет, несмотря на боль от ран.

— Не-а. Я так не думаю. — Грохот выстрела прозвучал прямо у моего уха, и я испуганно вскрикнула, пока мой мозг пытался осознать, что произошло.

Лютер упал на спину с тошнотворным стуком, вспышка фар осветила его сзади, когда он рухнул на дорогу с рычанием агонии, прижимая руку к ране на животе, и Шон мрачно усмехнулся.

— Что ж, это приятный сюрприз, — промурлыкал он, протягивая руку, чтобы взять меня за подбородок и заставить наконец обернуться к нему.

Его голубые глаза нашли мои, голод в нем был ясно виден, когда дикая улыбка озарила его лицо, и он упивался моим видом, вытягивая из меня каждый дюйм моей боли, чтобы увидеть ее полностью.

— Посмотри на себя, — выдохнул он, впиваясь пальцами в мою плоть. — Вся израненные внутри и готовая сдаться, умоляя меня о прощении. Скажи мне, сладкие щечки, тебе было очень больно, когда ты приняла решение вернуться ко мне?

Я хранила молчание, пока страх брал меня в плен, но что-то гораздо более опьяняющее проникло и в меня, и я поддалась этому безумию, размахнувшись пистолетом и приставив его к его животу, задаваясь вопросом, смогу ли я покончить с этим даже проще, чем планировала.

Но холодный поцелуй его пистолета у моего виска заставил меня застыть, и его улыбка стала шире.

— Патовая ситуация, — насмехался Шон, подаваясь вперед так, что мой пистолет еще сильнее уперся в его пресс. — Но я считаю, что у меня больше шансов, если мы оба нажмем на курок.

— И что теперь? — Спросила я, мой пульс бешено заколотился, когда я заставила себя выдержать взгляд человека, который не так давно пытался меня убить.

— Сейчас ты бросишь эту штуку, или я рискну выстрелить несмотря ни на что.

Я почти согласилась с ним в этом. Мой палец сжался на спусковом крючке от отчаянного желания просто сделать это, позволить ему забрать меня отсюда и прихватить его с собой, чтобы покончить с этим дерьмом раз и навсегда. Но я знала, что передо мной дьявол, и я знала, что выстрел в живот не прикончит его. Что означало, что моя смерть не послужит никакой цели. И самое печальное было в том, что даже сейчас, зная, какой жизни я себя подвергаю, я все еще не могла заставить себя предпочесть ей смерть.

Судорожно вздохнув, я опустила оружие как раз в тот момент, когда воздух рассекла пуля и приближающаяся машина с ревом понеслась к нам.

Шон столкнулся со мной, повалив меня прежде, чем я успела полностью осознать, что происходит, и в небе раздались выстрелы, когда «Арлекины» в машине и «Мертвые Псы» у ворот одновременно открыли огонь друг по другу.

Шон покатился со смеху, прижимая меня к земле, когда машину «Арлекинов» занесло и они остановились рядом с Лютером, который стоял на четвереньках, и они распахнули дверцу, чтобы затащить его внутрь.

В нашу сторону раздались новые выстрелы, и Шон вскочил, укрывшись за деревом и стреляя из-за него, пока Лютер выкрикивал мое имя, стиснув зубы от боли от ран.

— Роуг! Тащи свою задницу в машину, сейчас же! — Потребовал Лютер.

Я поднялась на колени и посмотрела прямо на него, увидев решимость, вспыхнувшую в его взгляде, когда он двинулся, чтобы выйти из машины и схватить меня, несмотря на кровоточащую рану в животе.

Но я не могла этого допустить. Я бы не стала. Потому что, как только я вернусь в тот дом к тем мальчикам, цикл просто начнется заново. Я никогда не смогу разорвать его, и в конечном итоге я только разорву их, что было больше, чем могло позволить мое сердце.

Поэтому с криком отказа я подняла на него пистолет и прицелилась в его сторону, чтобы он отступил. Но Шону пришла в голову та же идея: он выскочил из укрытия и выстрелил из своего собственного пистолета, пуля из которого попала Лютеру прямо в грудь, отбросив его обратно в машину с криком боли и закрыв последнюю дверь в мою старую жизнь. Страх пронзил мою душу. Теперь я никогда не смогу вернуться туда. Я только что совершила смертный грех, и каждый стоящий «Арлекин» жаждал моей крови в отместку за то, что я сделала, напав на их лидера.

С последней россыпью выстрелов «Арлекины» развернули машину и, сгорбившись вокруг тела Лютера на заднем сиденье, с криками, полными горя, умчались по улице, оставляя за собой тишину. Ужас пробежал по моему позвоночнику, когда реальность обрушилась на меня. Лютер Арлекин, скорее всего, был мертв. И я привела его сюда, что делало меня ответственной. Почему он не мог просто отпустить меня? Почему он, черт возьми, не мог меня выслушать?