Карнавал Хилл (ЛП) - Пекхам Кэролайн - Страница 119

Они были счастливы. Так чертовски счастливы просто в компании друг друга. И я дала им возможность побыть без меня, не желая прерывать их триумф, упиваясь чувством их любви друг к другу.

— Тащи свою задницу сюда, Роуг, — крикнул Фокс, поворачивая голову, чтобы поискать меня, и все остальные тоже начали кричать мне, чтобы я поторопилась вернуться.

Я улыбнулась, схватила бутылки с водой и снова перешла на бег, приближаясь к ним. Ответ на все плохое в моем мире. Единственное хорошее, что у меня когда-либо было и в чем я когда-либо буду нуждаться.

Я ухватилась за это воспоминание, когда начала пятиться назад, стараясь отгородиться от звуков, когда те же самые мальчики выкрикивали оскорбления в адрес друг друга, нанося удары друг по другу кулаками, и от злости и ненависти, которые так густо витали в комнате.

Я сделала это с ними.

Я начала с того, что привлекла внимание Акселя, несмотря на все мои попытки не делать этого. Я знала, что на самом деле это была не моя вина. Этот больной ублюдок был хищником, который более чем заслуживал смерти, которую я ему подарила.

Но если бы я просто позвонила в полицию, когда это случилось, вместо того, чтобы звонить им. Если бы я просто убежала и молчала. Или даже если бы я не сопротивлялась так яростно и моя короткая, трогательно прекрасная жизнь тогда закончилась, это было бы лучше, чем это.

По крайней мере, тогда я бы умерла с любовью в сердце и с воспоминаниями о себе и своих мальчиках под солнцем, которые сопровождали бы меня во всем, что было бы со мной дальше. Я могла бы быть просто трагической историей, которая омрачала бы их память, но от которой они смогли бы оправиться. Что угодно, но не это.

Я стала занозой в их боках. Зудом, который они не могли почесать. Клином, разделившим их, и катализатором их разрушения. И теперь любовь, которую они питали друг к другу, стала ядовитой, и она будет становиться только смертоноснее, если я останусь здесь.

Чейз ушел, и в глубине души я знала, что он не вернется. Тот слишком короткий поцелуй, который он украл у меня утром перед карнавалом, имел привкус прощания. Я просто не осознала этого тогда. И теперь я стояла здесь, наблюдая, как остальные мои мальчики дрались и плевались ядовитыми словами друг в друга. Наблюдая, как они радовались, причиняя друг другу боль, и ощущая каждый поворот предательства и душевную боль, которые были причинены каждому из них, как будто это был нож в моем собственном животе.

И хуже того, я привела к их порогу демона, из своей жизни без них. Шон никогда не остановит эту войну. Это могло закончиться только кровью и смертью, и в глубине души я знала, что все страдания Чейза были лишь частью того, на что был способен Шон.

Это все моя вина. И если я останусь здесь, это не прекратится. Они не прекратят бороться за меня, используя меня, чтобы набирать очки друг против друга и пытаясь завоевать меня для себя. Это была не какая-то сказка, в которой я могла просто получить то, чего хотела, потому что я достаточно сильно жаждала этого. Для меня было хорошо снова и снова настаивать на том, что я не буду выбирать между ними, но все, что я делала, — это оставляла их в этой боли и мучениях, в этом жгучем круговороте ревности, зависти и душевной боли каждый раз, когда я переходила от одного к другому. Это было неправильно и нечестно.

Но была одна вещь, которую я могла сделать, чтобы положить этому конец.

Я попятилась, направляясь к двери, и никто из них не заметил меня, когда я уходила, слишком захваченные своей ненавистью и яростью, чтобы даже вспомнить того, кто был причиной всего этого.

Я толкнула дверь слегка дрожащими пальцами, но не собиралась отступать. Теперь я это знала. Я поняла. Это была моя вина, и я должна была все исправить. И я бы это сделала, даже если бы это было последнее, что я когда-либо сделаю.

Я бросила на них всех последний, полный отчаяния взгляд, а затем, как только оказалась за дверью, повернулась и побежала.

Все люди Маверика держались вне поля зрения, как он им и приказал, поэтому никто не остановил меня, когда я сбежала вниз по лестнице, через отель и помчалась к причалу.

Там были привязаны четыре лодки, они покачивались на неспокойных волнах, вокруг меня гулял прохладный воздух, и я не могла не взглянуть на темное небо и густые тучи, закрывавшие звезды.

Сегодня ночью дул шторм. Но это только означало, что мне нужно было двигаться быстрее.

Я прыгнула в первую лодку, быстро завела ее и опустила ручки зажигания ровно настолько, чтобы она натянула швартовый канат, который все еще был привязан к причалу.

Я снова спрыгнула вниз, бросив взгляд в сторону отеля, чтобы убедиться, что они еще не заметили моего отсутствия, но они явно были все еще слишком охвачены своим гневом для этого.

Я отвязала лодку, и она отчалила от берега, медленно, но уверенно двигаясь по океану вне пределов досягаемости.

Я наблюдала за этим несколько долгих секунд, а затем повторила свою работу с другими лодками, отправляя их подальше от берега, пока для меня не осталась только одна.

Я решительно направилась к ней, стиснув зубы, стараясь не думать о том, что я оставляю позади, и сосредоточилась на том, что я могла бы таким образом исправить.

В любом случае, это было всего лишь мимолетной мечтой. Будущее, на которое я когда-то рассчитывала в этом городе, на самом деле никогда не было предназначено мне судьбой. Я знала свое место в этом мире, и оно было не с «Арлекинами». Это было не так уже чертовски долгое время.

Я направилась к последней лодке, но остановилась, когда резкий лай пронзил ночь, и, оглянувшись, увидела Дворнягу, бегущего ко мне по причалу.

Мое сердце разорвалось надвое при виде моего маленького приятеля, и слезы, которые я с трудом сдерживала, вырвались наружу, когда я упала на колени, а он прыгнул в мои объятия.

Он лихорадочно вилял хвостом, слизывая слезы с моих щек и прыгая по мне, как бы говоря, что он тоже идет. Но он не мог. Я бы не стала рисковать его безопасностью там, куда направлялась, и я прекрасно понимала, что ему там было опасно, если бы я его взяла с собой. Независимо от того, как сильно я желала иметь рядом этого единственного, верного товарища, сделать это было бы полным эгоизмом, и я отказывалась причинять боль единственному существу в этом мире, чья любовь всегда была для меня ничем иным, как чистой.

— Мне жаль, мальчик, — прошептала я, крепко обнимая его и стараясь не сломаться, когда я украла последний момент в его обществе. — Я бы хотела, чтобы мне не пришлось уезжать.

Дворняга заскулил, вызывающе прижимаясь ко мне носом, как будто настаивал на том, чтобы тоже пойти, но я только покачала головой.

— Они придурки, но здесь, с ними, ты будешь в безопасности, — выдохнула я. — Не могу сказать того же о том, куда я направляюсь.

Дворняга тихо зарычал, казалось, уловив тон того, что я ему говорила, и запрыгал у меня на коленях, выбив мой сотовый телефон из кармана так, что он упал на доски рядом со мной.

Я уставилась на него сквозь пелену слез в моих глазах и проглотила комок в горле, когда окончательно приняла это решение. Я должна была это сделать. И они должны были понять, что пути назад нет. Мне надоело быть тем, что разрывало их на части. Так что я собиралась сломить их в последний раз и доказать им, что без меня им было бы лучше. Потому что, возможно, тогда они смогли бы наконец найти способ забыть обо мне. Может быть, тогда они вспомнят, почему я была девушкой, которую никто не хотел удерживать. Может быть, тогда они вернутся друг к другу и смогут получить любовь, которую им причитается. Но это могло произойти только без моего присутствия, которое разрушило бы их «Долго и счастливо», и это означало, что я должна была убедиться, что он поймут, что им было бы намного лучше без меня, и так было всегда.

Вдалеке прогрохотал гром, молния прорезала тучи далеко над океаном, как будто даже небо знало, что это конец. Наши пути всегда вели сюда, и теперь судьбе пришло время идти своим чередом.