Плохое путешествие. Том 1 и Том 2 (СИ) - "Давление" - Страница 34

Я подошёл к прилавку и положил обе конфеты перед ним.

— Это она обменяла на твоё мясо, Фикул. Мы ничего не ели уже сутки, и просто поверь, я бы сейчас не отказался от нормального сытного ужина. Если бы у нас был хотя бы один шанс выкрутиться из той ситуации, то сейчас перед тобой лежало то, за что ты заплатил, а не вот эта херня.

Фикул на секунду замолчал, видимо, думал, как поступить с нами дальше, а затем кивнул в сторону конфет.

— Что это, кстати?

— Попробуй, вдруг понравится.

На примере Дуры мне стоило догадаться, что к некоторым вещам нужно давать некоторые пояснения. Это я понял, когда тапир попытался закинуть конфету в рот вместе с обёрткой.

— Стой!

— Что ещё?

— Их едят по-другому.

Я молча развернул фантик. Внутри, к слову, действительно оказалась шоколадная конфета.

Фикул взял конфету в руки и поднёс к глазам, немного покрутил, хмыкнул, а затем засунул под свой хобот.

— Ну как?

Тапир неспеша начал пережёвывать конфету, но с каждой секундой движение его рта становились быстрее, а причмокивания громче.

— Это… Это вкусно! Очень вкусно! Поразительно! Я никогда ничего подобного не пробовал!

— Ты никогда не ел шоколад?

— Шо-ко-лад?

Отлично, ещё одной дуры мне тут не хватало.

— Я… Я, кажется, слышал о нём. Говорят, что он встречается в более богатых районах рынка. Но здесь мне он не попадался.

Фикул вновь закрыл глаза и начал жевать медленнее, видимо, пытался насладиться вкусом. Конфетки-то маленькие, и их всего две.

— Так что… Будешь дальше меня винить в потере ужина?

Тапир вздрогнул, кряхтя наклонился под прилавок, а после щелчком отправил мне в руки один соулкоин.

— Вали за мясом. И это, — крикнул он мне вслед, и я обернулся. — Хью, я не против, если ты принесёшь ещё этих сладких штуковин. Шоко-лада. Я не против шоколада.

В тот вечер мы с Дурой снова отправились к лавке мясника, но на этот раз двигались быстрее. Нам снова пришлось выслушать тупые шутки и подколы от этого жирного урода, но, как бы там ни было, мясо он нам продал, и в лавку Фикула мы вернулись не с пустыми руками, но абсолютно затраханные.

Фикул, надо отдать ему должное, всё-таки поделился с нами, хоть и сожрал основную часть мяса. По сути, сейчас наш ужин не особо отличался от того, когда мы жили в норе. Кости и изрядно поеденное мясо. Но нам было плевать, усталость уже брала своё.

— Спите у печки. Там есть лежанка, я раньше сам на ней спал, пока был не такой упитанный.

— А сейчас где ты спишь?

Тапир похлопал по своему стулу рукой, а затем откинулся назад, прижавшись спиной к стене.

— Здесь. Мне так удобнее.

— Ясно.

Я уже собирался пойти к Дуре, но Фикул меня окликнул. Сраный Коломбо, вот любит он так делать.

— Какая она?

— Кто?

— Хелена… Хелена Похищающая Души.

Мне не хотелось сейчас об этом разговаривать, и я постарался ответить коротко, но так, чтобы он остался доволен.

— Властная, красивая и чистая.

— М-м-м… — тихо загудел тапир, прикрыв глаза.

— Кто она, кстати, такая? Какая-то знать?

— Можно и так сказать. Следит за тем, чтобы чернь нос не задирала. Иногда нам всем хочется лучшей жизни, Хью, и когда этого хочется слишком многим из нас и в одном месте разом, то приходит Хелена, а затем делает так, чтобы уже ничего не хотелось.

— А как стать не чернью?

— Как минимум, не лепить горшки, Хью. — усмехнулся Фикул, и на этом наш разговор был окончен, а я отправился к Дуре на лежанку.

Вообще, гончарная мастерская Фикула — это, конечно, слишком сильное название для такого места. Я бы назвал это свалкой, а не мастерской. Земляной пол, уставленный разного рода говёности горшками, два кривых стеллажа, на которых стояли чуть менее говёные горшки, дырявая печь в углу и лежанка, усыпанная каким-то то ли хворостом, то ли кореньями. Видимо, они были призваны создать ощущение того, что ты не спишь на голой земле, но получалось так же говённо, как и горшки, которыми был заставлен весь пол.

Дура нашлась в самом углу. Бесёнок свернулась клубком и молча лежала. Уж не знаю почему, но мне показалось, что её что-то тревожит.

— Что случилось? — сел я напротив.

На самом деле мне жутко хотелось спать, но бесилка была моим другом и её спокойствие было моим спокойствием. И сейчас я чувствовал, что с ней что-то не так, а потому меня это беспокоило.

— Ничего. — тихо пробухтела она.

О, ну начинается. Понятия не имею, как называется эта хрень, но мне доводилось уже с ней сталкиваться в лице своей старшей сестры. Обычно она сопровождается словами: «Всё нормально», «Ничего не случилось», «Я не обижаюсь» и подобными. Но на деле что-то всё-таки случилось, ничего не нормально и да, она обижается.

— Рассказывай. — спросил я, прикрыв глаза. Морило со страшной силой, а в мастерской ещё стоял полумрак, который только усугублял положение.

— Нечего рассказывать.

— Рассказывай. — повторил вопрос. — Поделись, и я постараюсь помочь.

Дура резко поднялась, уселась, обняла коленки и уткнулась в них носом так, что только глаза было видать, да рога торчащие.

— Почему все там… Почему все смеются над Дурой? — попыталась она подобрать слова.

— Почему смеются над твоим именем?

Чертёнок легонько кивнула.

— Да. Что смешного?

— Потому что дурами обычно называют глупых девочек.

— Преисподняя дала мне это имя, потому что я глупая? Дура не глупая!

Я улыбнулся.

— Вот именно. Ты совсем не глупая. Уверен, даже поумнее многих демонов, которых мы встречали. Даже в своем возрасте.

— Тогда почему⁈ — бесилка шмыгнула носом. Видимо, эта тема была для неё особенно важной. — Почему мама назвала меня Дурой⁈ Я Дура, но не… не дура! Я не глупая! Но почему такое глупое имя⁈

На самом деле я уже размышлял на эту тему. Возможно, преисподняя назвала её Дурой за тот глупый поступок, когда она вопреки здравому смыслу и не понимая каким образом полезла меня спасать. Но тут уж впору меня назвать дураком, а не её.

— У этого слова есть ещё один смысл, который используется реже и вряд ли о нём здесь кто-нибудь слышал.

Бесилка показала лицо из-за коленок и уставилась на меня с надеждой.

— И какой?

— В некоторых случаях дурой называют крупный, увесистый и громоздкий объект.

— Я не громоздкая! И не увесистая! И не… не крупная.

— Да не в этом смысле.

— А в каком тогда⁈

— Это как неопровержимый аргумент в споре, который, вероятно, расшибёт тебе голову, и ты ничего не сможешь сделать против. Когда я скажу, что достал нож, а он вытащил из-за спины огромную дуру, имею в виду, что крутил я на хвосте драться против такого противника. То есть это что-то здоровое, сильное и непоколебимое. Что-то, с чем спорить невозможно. Что-то, с чем сталкиваться лоб в лоб будет верхом глупости, потому что дура в этом случае точно победит. В конечном итоге, слово «дура» имеет оба этих смысла, и только от тебя зависит, какой из них окажется правильным. Однако, хочу напомнить тебе, что ты сейчас сидишь здесь и пускаешь сопли, а кости четверых говноедов, которые пришли по наши души, плескаются в огненном море. Так что, кто из вас тупой, ответ, пожалуй, очевиден.

Я попытался донести до неё суть своих мыслей как мог. Только в конце понял, что, в принципе, достаточно было что-нибудь соврать, и этого хватило. Бесилка некоторое время сидела молча, и я, кажется, даже начал потихоньку уплывать.

— Я сильная.

— Ага, — ответил в полудрёме.

— Я Дура!

— Ага…

— Я ДУРА! — сжала она руку в кулак. — Я неопорожнённый мент в ссоре!

— А? То есть… Да-да… Аргумент в споре. Дура…

— М?

— Давай спать.

Не успел я договорить, как эта писька прыгнула на меня сверху и крепко обняла, прижавшись грудью к моей спине.

«Надо будет придумать ей какую-нибудь повязку, а то я её соски уже спиной чувствовать начал».

В мастерской стоял полумрак, от печки исходило тепло. Места на лежанке было немного, но нам хватало. Чуть позднее, перевернувшись на другой бок, прижался ко лбу бесилки своим лбом и взял её когтистую руку в свои, так мы и уснули.