Тот самый сантехник 10 (СИ) - Мазур Степан Александрович - Страница 66

Ответить никто не успел. Зазвонил телефон. Боря, который теперь отвечал на любой звонок, глянул на дисплей, а там — «тёща».

— Кстати об ушатанных, — вдохнул он и отойдя поговорить, нажал «приём».

— Ало.

— Боря, тебя где носит?

— На стройке я, Мария Сергеевна, а что случилось?

— Дашка рожает!

— Как это рожает? Ей же ещё две недели по плану… Мне и Татьяна Юрьевна ничего не сказала, — ляпнул и пожалел, вспомнив, что та укатила на Шри-Ланку с Кирой по бизнесу, чтобы по краю чай продавали, а не чайную пыль.

— Хе, плану! Как природа решила, так и будет! — с ехидцей в голосе добавила тёща. — Схватки начались, как только в гости ко мне на чай зашла… Короче, мы скорую вызвали, сейчас в больницу поедем.

— Я ЕДУ! — тут же сорвался в бег Боря до автомобиля под понимающие взгляды мужиков.

Сами через подобное прошли. Кроме Лаптева. Его дети либо росли по кабакам, там же зачатые и потерянные, либо давно высохли на простынях и одеялах юности, так и не получив путёвку в свет.

— Ну что, мужики, с чего начнём? С перекура или обеда? — почесав маковку, первым спросил Стасян, глядя как быстро набирает скорость автомобиль на подсыпанной дороге, поднимая пыль.

— С окон, — предложил Болеслав. — Но после обеда. Их же больше, чем дверей. Шансов научиться без мастера участка больше. После перекура-то.

— Ага, окно лучше. Только с какого-нибудь маленького надо начать, — добавил Лёха. — Там на Балконе на втором этаже в углу есть дополнительное окно, однопрофильное. Вот с него лучше стартануть. Потому что, если в какой-нибудь спальне косяка дадим, заметят. А там — простят.

— Дело говоришь, — добавил Лаптев. — Так, это какое у нас тут?

Квартет строителей тут же отыскал среди оконных блоков единственное однопрофильное, скурпулёзно посчитал шесть нагелей в пачке, проверил наличие монтажной пены и пистолета под неё, почистил шпатели, подтащил затирку, поднёс подоконник, откос, прикинул пластиковые панели под отделку. И всё это на балконе второго этажа, где тут же со всем материалом и народом стало так тесно, что в первую очередь выставили двух ответственных и двух смотрящих за процессом, «которые могли бы вовремя со стороны заметить и остановить». А дальше следуя поговорке: «Глаза бояться — руки делают».

Боря же мчался по трассе со скоростью, мало походящей для городской застройки. Но если на камеры внимания не обращал, то на взмах полосатой палочки — пришлось. Но едва притормозил у обочины, как улыбнулся. Это был старый знакомый.

— Бобрышев, жена рожает! Помоги, а⁈ В роддом не успею! — почти накричал он на постового с таким видом, что мир вокруг если не рушится, то точно трясёт. Как хозяйка половички.

— Первенец? — только и спросил постовой.

— Да! — добавил Глобальный с такой надеждой в глазах, что Бобрышев не сомневался и секунды.

— Едем! — заявил он, добежал до дежурного автомобиля и приказал напарнику включить сирену, тогда как сам уверенно вырулил на трассу.

Теперь уже два автомобиля мчались на неприличной скорости по городу, собирая штрафы с камер. Но главная цель была достигнута — приехали даже раньше скорой помощи. И уже сам жену на каталку на руках переносил.

— Всё будет хорошо, всё будет хорошо! — твердил Глобальный, не замечая ничего вокруг, ни тёщи, ни постового.

Весь мир — только их. Лишь вредная пожилая медсестра никак не желала понимать и заставила разуться и переодеться, прежде чем пустили в родильное отделение, из которого вышел спустя час и сорок минут, выжатый как лимон. Не видя ничего перед собой, рухнул на стул в коридоре. Руки тряслись. Ноги не слушались. На стройке к вечеру так не уставал, как держа вроде маленькую руку женщины, которая наверняка оставила трещину на кисти и всего раз семь пыталась сломать пальцы.

«Плюс два проклятья и одна фраза 'Больше никаких детей, понял меня, Глобальный? Пусть тебе Танька рожает!» — припомнил внутренний голос.

И Боря расплылся в блаженной улыбке. А всё потому, что — девочка. Три килограмма восемьсот пятьдесят грамм. Улыбнулась, как только вручили в руки. А всё, что он мог ей сказать, это имя.

Ульяна.

Точнее, Ульяна Борисовна Глобальная. Человек, который точно не будет накачивать губы и выщипывать брови, а займётся чем-нибудь полезным.

«Наукой, например. Или преподавательской деятельностью», — вяло подсказал внутренний голос: «Но если в маму пойдёт, то спорт на такой уровень поднимет, что ни один Мутко на сможет достать и облапать».

Боря тут бы и прикорнул. Пульс, что только что был под сто семьдесят, упал где-то до пятидесяти. Клонило в сон. Но в этот момент зазвонил телефон. А там надпись «Доктор».

— Ало.

— Борис Петрович?

— Да.

— Что ж, время пришло. Схватки начались.

— Как… опять? — устало переспросил Боря, но к счастью для него — шёпотом. Зато тут же подскочил и добавил. — Еду!

Но сделав с десяток шагов, Боря понял, что ноги ватные. Руки трясутся ещё больше, как будто кур крал. А перед глазами мошки стали из белого чёрными.

«Только не сейчас, только не сейчас!» — твердил внутренний голос, пока Боря придержался за лестницу, но не чтобы спуститься, а чтобы отдышаться.

Конечно, ехать в таком состоянии он никуда не мог. Да и если такси вызывать или звать кого, то меньше, чем за два часа не доедут. Но мозг уже купался в адреналине, картизоле и прочей химии, которые сам же себе и выделял на радость. И тут же возникла идея!

В руки снова лёг телефон. Набрал номер Вишенки.

— Ало, Бронислав Николаевич, форс-мажор! Выручайте!

— Что случилось, Борь?

— Рожает!

— Кто рожает?

— жена рожает?

— Где рожает?

— В Новосибирске.

— А ты где?

— А я в нашем городе.

— М-да… не успеешь, — посочувствовал полковник, но тот они оба в один голос заявили резко:

— ВЕРТОЛЁТ!

Всё-таки если зовёшь человека на охоту на вертолёте, то прежде на роды помоги успеть. А там тебе сам любого лося и изюбра с леса на поводу приведёт, да хоть сам кабанчиком в знак благодарности бегать будет.

Через двадцать минут Боря летел на борту вертолёта, оставляя позади как парковку с очумевшей тёщей, так и обгоняя служебный автомобиль с Бобрышевым. А как только высоту набрали, да винты тягу повысили, до предела разогнавшись, так уже на снижение пошли. А дальше буква «H» на крыше перинатального, но не «Хэ» по жизни. А он, спрыгнув ещё до приземления, уже бежит в сторону санитаров и орёт что-то про рыжих и обездоленных, но не ирландцев.

Остановить его уже не могут. Переодеться и переобуться не просят. Подготовленным прилетел, в костюме медбрата, которого тоже однажды отблагодарит.

Затем в тумане все, за руку хватает рыжую женщину, и снова проклятья на его голову, снова фраза «Да чтобы я ещё хоть раз Глобальным дала⁈». А затем хруст в пальце, но боли он уже не чувствовал. Зато расслышал крик… младенца.

А затем в руки сунули мальца. Четыре килограмма и триста шестьдесят грамм. А всё, что он смог ему сказать в качестве первых вступительных на планете Земля, это:

— Стёпка.

Точнее, Степан Борисович Глобальный. Человек важный, рождённый в рубашке. А такому по жизни всё нипочём будет. И чем бы не занялся, папа поможет.

Вот только палец на место вставят, и сразу займётся.

— Подержите, пожалуйста, — так тепло и нежно улыбнулся Боря при этой мысли, передал сына медсестре и с блаженным видом упал в обморок.

Ведь даже у Глобальных людей силы порой подходят к концу. Но примерно с минуту его никто не трогал.

Привыкли.

Глава 29

Глобальный налог

Если жизнь бьёт, то чаще — ключом. Порой разводным, иногда — газовым. Но кому, как не сантехнику всё знать про ключи? И Боря прекрасно понимал, что все они в первую очередь — травмаопасные. Поэтому лучше не ждать милости от судьбы, а уклоняться и бить в ответ. И другим советовать. Или помогать тем, кто помог уклониться тебе. Делом ли, советом ли, связями. Люди в любом случае не поленились потратить своё время на твой прогресс и заслуживают поощрения.