Тот самый сантехник 10 (СИ) - Мазур Степан Александрович - Страница 57

— Это какие же? — ухмыльнулся Болеслав.

— Балку, как на гараж на перекрытия тоже на второй этаж тащить не придётся. Так что обойдёмся без подъёмника. Во сути любой расчётный вес, который придётся затащить на второй этаж, каждый из вас может затащить в одиночестве. На это и расчёт. Кроме доски мауэрлата по периметру стен. Их поднимаем парами. Но этими вопросами мы займемся уже завтра. Пусть бетон подсыхает, а завтра лишнее сошкрябаем, подсохнет и за работу.

— А окна и двери чего? — снова спросил Болесав, просовывая руку в пустой проём.

— Окна и двери ставятся тогда, когда сделана крыша. Нет никакого смысла делать их на каждом этаже, пока идёт основная стройка контура. А если понимаешь, что не успеваешь за лето, на зиму проёмы закрывают плёнкой.

— Поэтому часто один дом строят порой десятилетиями? — добавил Лаптев.

— Когда мужик в семье один, у него всего пара рук, а над бригадой хоть с ружьём стой каждый день, всё равно все косяки не разглядишь, — показал Боря свои руки, объясняя. — Но, когда в семье много детей, построить новый дом за год не проблема. И ты знаешь все его тонкости. Главное сразу учесть все детали и распланировать стройку по этапам. Время брать лучше с запасом. Поднасрать может погода, ветер, шторм, ураган, подорожание материалов, поставка некачественных материалов, землетрясение, наводнение, инфляция обязательно кучу у ног навалит, как и скачок доллара, от которого мы не зависим, но сука, всё на него завязано. Но всё это… должен учитывать мужик, когда берётся просто «построить дом».

Боря перевёл дух, потёр шею и продолжил на более спокойной ноте:

— Проблема только в том, что дом он часто строит для того, чтобы завести побольше детей, и первый дом ему строить просто не с кем. Рабочих рук не хватает. А когда есть с кем строить, уже часто не хватает сил. Поэтому чаще загородными коттеджами становятся просто чуть утеплённые убогие дачи, которые продают по той же цене. Но мы на эти грабли наступать не будем и все сделаем по уму от фундамента до конька. Если вопросов больше нет, то я полез снимать времянку электричества. Так как уже следующей весной планирую начать высаживать по периметру деревья. Так как дети к этому времени — сами поспеют. А там уже и не знаю, кого баловать, а кого к стройке вместо вас готовить.

Посмеялись мужики, пожаловались на забитые руки и разошлись. Завтра будет новый день, а с ним придут и новые силы, которые и позволят дом построить.

Глава 25

Свадьба номер шесть: патриотичная

Облака мягкие как вата, а протяни руку через иллюминатор — можно потрогать. И под прекрасную музыку в наушниках лучше картины и занятия нет, чем подняв перегородку, вновь и вновь смотреть на то, как самолёт опускается к земле и под воздушными замками вырисовывается Новосибирск.

Перелёт из Москвы, а ранее из Тель-Авива, дался Кире Артёмовне Князевой легко. Возвращаться домой всегда легче. У неё больше не было иллюзий, что Израиль станет для неё новым домом. Для Зинаиды Фридрих, может, и станет, а она туда больше ни ногой.

«Уж лучше жить в папином доме и смотреть как копятся суммы счетов», — подумала девушка с короткой стрижкой и васильковыми глазами.

Её локтя касался порой касался пассажир рядом. Как ранее в аэропорту люди в очереди поневоле прикасались к ней. Но больше Князеву это ничуть не беспокоило. После прилёта ракеты во двор дома, где они жили, многое переменилось в её отношении к жизни. Она видела тела раненых и убитых, она слышала плач и стоны умирающих. И этот звук в голове больше не могла заменить никакая музыка. А ещё она поняла, что она лишь — суповой набор. Труха, набитая мясом, внутренними органами и костями. И едва это осознание озарение проникло в Киру, как она перестала реагировать на какие бы то ни было прикосновения людей вообще.

«К чёрту, забыть это всё и попробовать начать жизнь с чистого листа», — снова подумала девушка и отключила музыку в наушниках.

Белоснежный лайнер, словно величественный орёл, плавно снижался к земле. Его крылья, обнимая небесную синь, отражали последние лучи заката, окрашивая мир в золотистые и розовые тона. И внутри, в салоне, среди пассажиров, царила атмосфера ожидания. Каждый из них был погружён в свои мысли, мечтая о встречах, которые вот-вот произойдут.

Перед вылетом из Москвы она написала лишь одному человеку. Борису Глобальному. И ответа не дождалась. А теперь гадала, заберёт ли из аэропорта или занят и вовсе отключил телефон?

«Мало ли у человека своих дел и забот, особо надеяться не стоит», — думала девушка, а сама надеялась. Искренне.

Потому что других близких людей у неё просто не осталось. Подругами не обзавелась, бизнес-партнёры — понятия эфемерное, как те самые облака над крылом. Вроде рядом, есть, кажутся. Но вот самолёт делает поворот на крыло, касается их и всё, нет никого. Разлетелись, растаяли. И уже не важно, выпускает самолёт шасси или таранит землю, а то и вовсе падает в море — облакам всё равно.

Чуть вздрогнула, когда лайнер коснулся колёсами взлётно-посадочной полосы. Нет, какие-то ощущения в ней всё же остались.

«Может, я не так уж и холодна, как глаза Зины по возвращению с работы», — снова подумала Князева и пообещала себе, что никогда не поедет загорать к морю на песке. Да в ней самой теперь этого песка по самые уши. Но не снаружи, а внутри. Человек-пустыня с дырой в душе, куда рано или поздно кого-нибудь засосёт. Тогда как сердце бьётся лишь формально. Для отчётности. А уже через годик-другой патологоанатомы зафиксируют, что остановилось.

Да потому что нельзя так жить. А как надо жить, она так и не поняла!

Аэропорт, как огромный муравейник, уже готовился к встрече гостей столицы и местных. Огромные окна, словно глаза, смотрели на взлётно-посадочную полосу, где транспортные машины, как маленькие жуки, суетились, подготавливаясь к встрече с небесными путниками.

Толпа на выход. Толпа в кишку транспортировочного узла. На улицу так и не сунулась, чтобы как следует вздохнуть родного воздуха. Зато в воздухе терминала витал запах свежезаваренного кофе и сладких булочек, маня к себе. Но, пожалуй, единственное, чему научила её жизнь в Израиле, это экономии. И она тут же прошла мимо, прекрасно понимая, что не потратит на еду в аэропорте ни рубля, ни шекеля, ни доллара, ни евро.

Забрав чемодан, она вышла в зал встречи и замерла. Среди толпы, в ожидании своего любимого человека, стояла девушка с сердцем, полным надежды. И в этой девушке она видела себя. Так же ждёт, так же надеется. А вот — встретят ли?

Засмотрелась.

— Кира! — раздалось над ухом.

Повернулась.

Чернявый парень с улыбкой до ушей прижимал к груди букет цветов. Тут же вручил, в ответ забрал чемодан.

— Добро пожаловать на Родину, — добавил Боря, забирая в ответ чемодан на колёсиках.

А цветы свежие-свежие, яркие-яркие. Словно только что набрали с оранжереи заботливые руки садовника. Она вдохнула их от всей души и вдруг ощутила. Радость, удивление, а ещё — заботу. И прижала к себе, словно это был её самый ценный трофей. А затем слёзы потекли по щекам. Сами. Их не нужно было подталкивать. Они давно копились. А теперь разбавили её пыль.

«Долбанный песок», — подумала Кира и опустив цвета, резко обняла Борю.

Без подготовки, не включая мозг, на рефлексах. Просто — сделала. И всё. Но тут произошло самое странное. Тело вдруг отреагировало, словно включилось после длительного простоя в режиме ожидания. И она в великом потрясении подняла на взгляд на мужчину-открывашку.

— Боря…

— Кира, ты чего плачешь? — тут же смахнул он ей слезу, но вдаваться в подробности не стал. Вокруг слишком много людей. Списал на эмоции и стресс. — Идём в машину, ещё ехать немало.

И он покатил чемодан, а она застыла с букетом в руках. Затем быстро-быстро засеменила за ним. Вроде и не на каблуках, а в удобных кедах. Да и одета по-простому, ничто не стесняет движений. Но сил в ней так мало, что едва нагнала. А он шагает как великан и в доброте своей помощи не замечает её попытку нагнать, да ухватиться под руку.