Тот самый сантехник 10 (СИ) - Мазур Степан Александрович - Страница 24

— Горько-горько! — тут же подхватил Цветаев и Зоя.

А Боря умел и по 14 и по 16 часов в сутки работать. Сначала выживал так и себя сомообеспечивал. Потом отца долг отдавал. А потом так привык, что уже без всяких долгов по привычке пахал и пахал, везде отдаваясь до последнего. Возможно, именно поэтому и нравился женщинам. Но его родителей на первой свадьбе нет.

«Успеют ещё», — подумал Глобальный и с такой трудолюбивой ответственностью начал целовать невесту, что одни засмотрелись, а сама Ирина Олеговна, судя по блеску в глазах, с трудом сдерживалась, чтобы не продолжить.

Пришлось вспомнить о силе воли и отстраниться. Сок пригубить и покушать тоже полезно. Тем более, что стол — ломится. Вот тебе гречневая лапша с уткой и кунжутом, а рядом мидии в кокосовом молоке. Отечественные мидии, приморские. Толстые, даже почти жирные на вид. Ну а что молоко пока кокосовое завозить приходится, так это временные трудности.

«Ничего, и это импортозаместим», — очень надеялся Боря однажды увидеть среди городских дендрариев отапливаемые купола с пальмами. Да он бы сам там дрова периодически в печку подкидывал, если газ провести не успеют.

С аппетитом вкусив куриные бедра в азиатской глазури, Степаныч снова на всех посмотрел по очереди, но не найдя более благодарного слушателя, чем Цветаев, снова свою песню завёл:

— Или вот это — «элита»! С какого бы хрена она элита вообще? Мне противно слово «элитный», которое всё чаще звучит вокруг, выделяя какой-то сверхкласс. Что по сути — обычные люди, но более ресурсообепеченные. А сами украли или от родителей досталось с тёплого места — уже не так важно. Ты мне лучше скажи, Гнат Ваныч, вот элитные школы почему существуют сегодня? Ведь в демократическом обществе любая школа должна быть элитной. А те люди, которые сейчас считают себя элитой и отдают своих детей в «элитные» учебные заведения, они же учились ещё в Советском Союзе. Учились в то время, когда у всех возможности были равны. Но они же выучились! Они же заняли своё положение! Откуда тогда такая убеждённость, что они и их дети достойны большего, чем другие? Ну хочется вам имперских «голубых» кровей быть, так хотя бы честно признайте, что Империя вам близка по духу, а не демократия, где одни люди четырёхслойной бумагой зад подтирают, а другие побольше однослойной на руку наматывают. Но не в жопах же дело, ё-моё! Что случилось с людьми? Я говорю про тех, кто шикует, кто ухватил куш и не хочет его отдавать. Это же пародия на человеческую жизнь, когда жируешь среди бедных. Ладно одна дура орёт: «Нет хлеба — пусть едят пирожные». Но вы-то, падлы, как следует учились. И знаете, что земля не плоская.

— Да и китов с черепахами там нет. Только одна бескрайность таинственных просторов, — с пониманием добавил Игнат Иванович, который совсем недавно готов был в неё без билета улететь. А тут снова жить приходится, минтай в хрустящей корочке вкушать и шашлычки из овощей с тофу пробовать. Отвлекают.

Степаныч дополнение одобрил. И тут же подлив собеседнику, продолжил наводить мосты:

— Я вообще не понимаю, что это такое — элитные ученики. Что такое элитные собаки или лошади — понимаю. А элитных людей я не знаю. У тебя же не две жопы и четыре руки. И запрыгнуть на небоскрёб ты не можешь, какой бы радиоактивный медведь тебя в залупу не укусил. Вот образованных знаю. Интеллигентных знаю и тех, кто пытается ими казаться, пока в Калифорнию не переезжает и начинает делать вид, что русского языка он больше не знает, пока не приходит время просить донатов. А попытка заместить интеллигенцию на элиту, степень элитарности которой определяется уровнем их дохода, рождает расслоение.

— А с ним и одичание душ, которое мы получили, — вставил с пониманием Цветаев, который говорил не так много, но зато — сразу золотом.

Ирина Олеговна смотрела на отца с интересом. Несколько месяцев тот вообще почти не разговаривал, потом читал Библию, потом морщился, никак не в состоянии понять почему евангелие от Луки, Марка и Матфея дополняют друг друга, а от Иоанна как будто писали вопреки им. Но при том эти четыре — канонические. А все остальные — нет и пересмотра не будет. Достаточно уже всего пересмотрели на Первом и Втором Вселенском Соборе, убрав из христианства понятия перерождения. А чем больше начинаешь запрещать, тем больше хочется. Потому что, вкусив власти над толпой, уже не в силах остановиться и сказать себе «хватит». А запрещать толпе можно всё, что угодно, но лишь до той поры, пока она сама не запретит жить запрещающим, пустившись во все тяжкие. Это история, баланс сдержек и противовесов в которой пока не отрегулирован. И ещё долго не будет.

Боря смотрел на Цветаеву и всё больше кушал. Организм глуп. Если рядом — женщина, то хочет женщину. В особенности если новая, не заезженная. Но если рядом вкусная еда — тут же заменит одно желание другим. А мозг гормоны радости от того и другого получит. Так какая разница, заниматься любовью или радовать рецепторы? Итог один. Но больше это именно в отношении мужчин работало. Потому что женщине всё равно, она и поест до отвала и сексом позанимается, едва дышать снова сможет. А мужчина вынужден выбирать: переваривать большое количество еды или направить кровь в пещерные тела без укола и таблеток.

«Чистая биология», — постигал её Боря, больше налегая на лёгкие салатики и лишь пробуя разные блюда на вкус, но не пытаясь их тут же доесть до чистой тарелки. Потолстеть ещё успеет. Когда конёк на крышу закроет, заправит дров в камин и присядет в мягкое кресло-качалку и будет в пламя смотреть. А там то кони скачут, то драконы летают. Просто на другой скорости, нежели в облаках. Успевать смотреть надо.

— Так, пора бы пойти подышать, — первой сдалась Зоя, которая давно слушала супруга в пол-уха. Она уж квартал как не Похлёбкина, а Дедова. И немного привыкла.

Пусть говорит себе сколько влезет. От этого бананы на деревьях не вырастут. Они как-нибудь сами, без советов. Вот и люди как-то живут вокруг, не зная мудрости Степаныча. И ничего, живы.

Цветаева тут же подхватила подругу под локоток и обе упорхнули в дамскую комнату. Тогда как Степаныч с Цветаевым отошли подышать на крылечко. Оставаться одному за столом не хотелось. Выглядишь как самый голодный. И Боря тоже решил прогуляться. Да вот хотя бы в соседний вип-зал заглянуть к Лаптеву.

Но заглянуть он никуда не успел. И едва вышел в коридор, как наткнулся на Зою, которая при поддержке Степаныча во всю костерили выскочившего перекурить между конкурсами Шаца.

— А чего это вы, соседушка, нам половину двора перекопали? — держала его за пуговицу Зоя.

— И забор снесли! — добавил Василий Степанович, которому забор тот нравился. Не высокий вроде, декоративный, но летом можно без майки по территории ходить, загорать. И никто тебе ничего не скажет. Потому что твоя территория. А если письку прохожим не показываешь, то какой с тебя спрос?

Судя по озадаченному виду, Шац сначала пытался понять в чём дело. Он ведь всего лишь буро-разрывные работы на обоих участках завёл. Даже баню перенести по итогу пришлось. А забором в первую очередь пожертвовали ради добычи золота. Но Боря уверял, что хозяева до самой осени в дом не явится, а то и дольше. И тут на тебе — здрасьте!

— Так мы ж по мере выполнения работ всё вернём как было, — любезно улыбнулся Матвей Лопырёв, взглядом у Бори поддержки ища.

— Да, — тут же поддержал подоспевший подрядчик. — Плюс кусты декоративные уже заказали и… беседку? — и он сам посмотрел на Шаца.

— И беседку, — тут же кивнул тот. — С таким шурфом… в смысле с такими соседями всё лучшее хочется иметь! Так что не переживайте. Как снова куда-нибудь уедете и вернётесь, всё уже на месте будет. Ну или Боря вам фотоотчёт пришлет. Да, Боря?

— Непременно. Всё лучшее — людям, — подытожил Глобальный и зарулил в вип-зал номер один.

А там двое всего сидят. Под лёгкую музыку, но с кислыми минами. Вишенка шампанским накачивается, как не в себя. А Лаптев о бренности бытия думает, кристальные дим-самы с креветками пробуя, которые по исполнению больше пельмени сибирские напоминают.