Дайте собакам мяса (СИ) - Черемис Игорь - Страница 12

— Скорее всего, это кто-то из театральной клаки, из той её части, которая фанатеет по Таганке. Аноним, думаю — женщина, а они легко могут перейти от угроз и требований к делу, и получится очень нехорошо, — сказал я. — Татьяна, конечно, сейчас в театре почти не будет появляться — только заявление на отпуск напишет, да декрет оформит. Но если кто-то её там заметит… Честно говоря, я тоже в растерянности… В общем, не было печали…

— Скорее — не было у бабы забот, купила баба порося, — грустно усмехнулся Денисов. — Может, охрану к ней приставить?

— Чтобы она от меня сбежала к молодому и красивому лейтенанту? — улыбнулся я. — Не стоит, я не уверен, что это поможет. Там же дело секунд — подбежал, какую-нибудь гадость в лицо плеснул и всё. Охранник не успеет среагировать.

Я вспомнил, как в моем будущем долго разбирали дело одного танцора из Большого, который обиделся на худрука за коллегу-балерину и плеснул тому в лицо кислотой. Отсидел, конечно, но тот худрук долго лечился и зрение так до конца не восстановил. [2]

— Да, негоже сотруднику КГБ от каких-то баб прятаться… — задумчиво произнес полковник. — Может, с Высоцким кто надо поговорит… он заявление сделает для этих поклонниц? Кое-кому он отказать не посмеет.

— Не стоит, это не поможет, думаю. Да это и не бабы, это дикие звери на охоте, — сказал я. — У них почти как у Шекспира, весь мир — театр, как только живут и размножаются… там диагноз часто на лице написан. Но всех в психушку не затолкать… хотя попробовать можно. Если отдадите папку, попробую без крови разобраться. Может, услышит голос разума в виде соответствующих статей уголовного кодекса…

— Попробуй, — кивнул Денисов и двинул ко мне папку. — Только действительно без крови. Время такое… В мае к нам американский президент приезжал, они внимательно следят за нашими действиями. Чуть что не так — в их прессе тут же вой поднимут, да и наши… правозащитники подключатся, про репрессии вспомнят.

Визит Ричарда Никсона в СССР освещался очень широко, поэтому даже в Сумах все были в курсе, что в Москве происходит что-то интересное. Насколько я помнил, этот визит по большей части никаких последствий не имел, хотя какой-то договор по противоракетной обороне был подписан — много позже американцы легко выйдут из него, поскольку посчитают, что так им выгоднее. К тому же вскоре Никсона ожидает громкий Уотергейтский скандал, в результате которого он подаст в отставку, и все последующие переговоры будут уже с его преемниками. Но и Денисов был прав — никакие внутренние замятни не помешают американцам поднять крик вокруг любого прокола советских властей на правозащитном поле.

— Я обойдусь без этого, — пообещал я, складывая папку в стопку своих вещей. — Просто поговорю для начала… а там видно будет.

— Хорошо, — мне не понравился оценивающий взгляд Денисова. — Надеюсь, что Трофим был прав. У меня для тебя ещё два подарка есть.

И волшебного ящика на столе появились ещё два листка, которые полковник подтолкнул ко мне. Они были явно донельзя официозными, и у по спине побежали мурашки. Мы наконец добрались до самого главного.

Одна бумага была благодарственной грамотой от управления КГБ по Сумской области — не бог весть что, конечно, она даже на будущую пенсию не влияла, но из таких кирпичиков и строятся хорошие карьеры. Обоснование к грамоте явно писал полковник Петров, слишком уж казенными были слова, но я чисто по-человечески был ему благодарен. Всё-таки он действительно не успел меня узнать — и, наверное, ориентировался на слова Чепака. Благодарность отправилась в стопку к папке с доносами неведомой воздыхательницы Высоцкого.

А вот вторым оказался приказ о присвоении мне внеочередного звания майора — «за особые заслуги в деле укрепления советского государства». Приказ был датирован сегодняшним числом, но я сомневался, что его подготовили за те часы, что я провел в ожидании вызова от начальства — дата была написана ручкой и, кажется, почерком помощника Денисова. Но в этом у меня уверенности не было, хотя память «моего» Виктора была согласна с таким заключением.

Я заставил себя спокойно расписать в этом приказе, вернул его Денисову и встал, четко оттарабанив:

— Служу Советскому Союзу!

— Хорошо служишь, — одобрительно кивнул полковник. — А теперь садись и поговорим о делах не настолько хороших. Есть решение об аресте нескольких самых известных антисоветских элементов, чтобы в ходе следствия заставить их дать признательные показаний на других членов диссидентского движения. Что ты об этом думаешь?

— А есть решение, кто попадет под каток этих, так сказать, репрессий? — осторожно спросил я.

— Есть, — ответил Денисов. — Петр Ионович Якир и Виктор Александрович Красин. Помнится, с первым ты имел доверительную беседу, он, кстати, уже арестован. И ещё помнится, ты добивался, чтобы тебе разрешили разработку второго. Под это дело создается особая межведомственная группа, её руководителем будешь ты. [3]

Он достал ещё один официальный бланк, и я уже знал, что в нем будет. Только не знал, радоваться этому или нет.

[1] В первом издании «Семнадцати мгновений весны» (это 1970 год) никаких «нордических характеров» нет. Впервые они появились в фильме Татьяны Лиозновой (вышел 11 августа 1973-го), а потом перекочевали и в следующие переиздания книги.

[2] Речь о покушении на Сергея Филина, худрука балетной труппы Большого театра. В январе 2013 года ему плеснули в лицо кислотой по заказу солиста Большого Павла Дмитриченко, который в итоге получил 5,5 лет колонии, вышел через три года по УДО и вернулся в театр. Филин долго лечился, в 2015-м его контракт с театром не продлили, но он ещё несколько лет заведовал молодежным балетом Большого.

[3] Петра Якира арестовали 24 июня 1972 года.

Глава 5

«Так рано старят мелкие невзгоды»

Я не добивался разработки Виктора Красина. Спросил разок, получил отказ, который наложился на другой отказ — и написал рапорт об увольнении, о чем пожалел уже через несколько часов. И вот теперь, спустя почти полгода, кто-то — я ставил на Денисова — вспомнил о той моей просьбе и реакции на отказ, предложил вернуться к этой идее и возглавить группу, которая будет под микроскопом изучать жизни Якира и Красина и добиваться от них показаний на сообщников. Очень лестное предложение, как раз соответствующее моему новому званию. Вот только кидаться в этот омут с головой мне очень не хотелось.

Я мало что помнил об этом деле. Для меня это были какие-то совершенно не актуальные события из доисторических времен, и помогла только работа с издательствами, что издавали всякую ересь — но и от тех книг в голове остались какие-то крохи. Иногда я жалел, что полный доступ у меня имелся только к памяти «моего» Орехова, который в таких вопросах был не помощник, а вот моя собственная так и оставалась дырявым дуршлагом.

Впрочем, даже тех крох было достаточно, чтобы опасаться влезать в разборки советской власти с Якиром и Красиным. Давили их долго, больше года, но они выбрали верную тактику, сдавали мелочь и по мелочи, которую следователи и оперативники вынуждены были отрабатывать на полную катушку, тратя время на безделицы. Но до суда их дотащили, присудили года три каждому, потом передумали, сократили срок до фактически отбытого и отпустили на волю. Вот только признания Якира и Красина и даже их пресс-конференция с раскаянием перед западными журналистами не пошла «пятке» впрок.