Женимся! Семья за одну ночь (СИ) - Лесневская Вероника - Страница 8

– Ты тоже, – не остается в долгу и, заметив мое недоумение, поясняет со сдавленным смешком: – Женский алкоголизм неизлечим.

После короткой перестрелки взглядами мы молча отворачиваемся друг от друга. Берем короткую передышку, негласно объявляя перемирие.

Высоцкий важно разворачивает меню, неторопливо листает его, внимательно изучая. Делает какие-то пометки в своем блокноте, но почерк настолько кривой, что я ничего не могу разобрать. Ему бы во врачи податься, а не в ресторанные критики, и выписывать рецепты, которые потом не в каждой аптеке расшифруют.

Вздохнув, оставляю попытки подсмотреть его записи – и переключаю внимание на пустой зал. Боковым зрением замечаю какие-то тени в дверном проеме, ведущем в служебные помещения. Мегера подослала кого-то приглядывать за мной?

– Почему больше нет посетителей? – с подозрением уточняет Высоцкий, мельком окидывая взглядом помещение.

– Так вас ждали, – простодушно пожимаю плечами. – Всю ВИП-зону закрыли для посещений. Гости теснятся в других залах и на остекленной террасе.

– Хм, все-таки как-то пронюхали… Я всегда работаю без предупреждения, как контрольная закупка. В этом и смысл, – бурчит себе под нос. – Будешь записывать заказ? – косится на мои пустые руки.

– Я запомню, – хмыкаю самоуверенно. – Список блюд и их состав я знаю в совершенстве, потому что часто помогаю гостям подобрать вино к ужину, – начинаю с азартом, но сразу осекаюсь. – Однако вам мои советы не пригодятся, так что молча подожду, пока вы определитесь.

– Да, алкоголь мне неинтересен, – отмахивается с пренебрежением. – Наоборот, мне он противопоказан.

– Зачем тогда позвали меня вас обслуживать?

– В надежде, что ты не позволишь им меня отравить. Просто не сможешь оставить Маруську сиротой, – мягко улыбается, и в этот момент кажется мне почти нормальным мужчиной. И даже немного привлекательным. Однако иллюзия быстро испаряется. – А еще я только тебя могу терпеть, как бы парадоксально это ни звучало. Ты хотя бы не лебезишь, – неожиданно признается. – Все остальные меня дико раздражают. Особенно ваша управляющая, слишком… навязчивая.

– Переживаете за свою честь? – тихонько прыскаю, но тут же стискиваю губы в прямую линию. Не дай бог Мегера примет это за кокетство и решит, что я на ее жертву покушаюсь. Чур меня!

– Мне есть чего бояться? – бархатно посмеивается Олег, развернувшись ко мне и облокотившись о резную спинку стула.

– Прекратите так широко улыбаться и строить мне глазки, иначе у меня будут проблемы, – шиплю, озираясь с опаской.

– Не льсти себе, – откровенно хамит, и за это хочется плюнуть ему в тарелку. Может, так и поступлю. У официантов есть примета, что после этого гость добрее становится. – Давай быстрее покончим с этим, – обращается то ли ко мне, то ли к себе самому. – Итак, будь добра, мне блюдо от шефа и…

– Кхм-кхм… – испуганно покашливаю.

Шеф на больничном, а его сложное произведение кулинарного искусства никто не может повторить. На выходе получается сухое и горелое нечто. Высоцкий точно закроет наш ресторан после дегустации. Где мне новую работу по специальности искать? Нет, меня такой расклад не устраивает!

– Что? – рявкает, скрипнув зубами.

В ответ мило улыбаюсь, лишь усиливая его подозрения.

– Подумайте еще…

– Хм, допустим, – смерив меня тяжелым взглядом, возвращается к меню. – Морской еж с соусом Юдзу, – вопросительно косится в мою сторону.

– Ваши вкусы весьма специфичны, – аккуратно произношу, с томным придыханием.

Высоцкий закашливается, а я лишь неопределенно пожимаю плечами. Не могу же я признаться, что в последних поставках ежей не было. Ни одного, даже самого захудалого. На них сэкономили, потому что, по словам Мегеры, «никто такую дрянь у нас не заказывает». Действительно, до визита ревизора блюдо не пользовалось спросом. А на складе в остатках бедные морские твари наверняка успели состариться и истлеть. Боюсь, их попытаются реанимировать, лишь бы угодить Высоцкому.

В общем, не знаю, как великий критик жив до сих пор, но интуиция и чувство самосохранения у него напрочь отбиты.

– Вы позиционируете себя как лучший рыбный ресторан, – зачитывает соответствующий слоган внизу страницы.

– Это потому что Милена Игоревна любит суши и устриц, – шепчу, покосившись на вход.

Нижними девяносто чую: за нами следят! Вздохнув, выпрямляюсь по струнке и принимаю невозмутимый, деловой вид.

– Но… ты мне их тоже не принесешь? – догадывается Олег.

– Смотря какие… – тяну, задумчиво прикладывая палец к губам. Высоцкий, проследив за моим жестом, неожиданно шумно сглатывает.

– Черт, мы как будто в морской бой играем, – психованно откидывает меню. – Предложи мне сама что-нибудь, – сцепив кисти в замок, с вызовом смотрит на меня.

– Греческий салат, – невозмутимо советую.

– То есть верх мастерства ваших поваров – это нарубить овощи квадратиками?

– Нет, просто я его люблю, легкий и вкусный. А так можете выбрать любой другой салат, – горячо оправдываюсь, будто сама на кухне работаю. – В холодном цеху сегодня Рафаэль, он готовит шикарно. Язык проглотите.

– Ты так его отрекомендовала, будто он твой парень, – недовольно буркнув, погружается в меню. Скоро дыру в нем протрет.

– Почему сразу парень? Мужчина в самом расцвете сил, – подшучиваю, а Высоцкий почему что становится мрачным. Не понимает юмора. – Ему на днях полтинник стукнет.

– Ладно, я согласен на него.

– На Рафаэля?

– Обойдусь. На его Греческий салат, – делает паузу, чтобы ошарашить меня внезапным приказом: – А еще принеси мне все то, что я озвучил до этого.

– И ежа? – сдавленно попискиваю.

– И его родимого, – усмехается, захлопывая меню. Протягивает его мне. – Ну, чего зависла? Поторопись, я засекаю время на приготовление пищи и обслуживание.

– Как пожелаете, – шумно выдохнув, разворачиваюсь на пятках и шагаю в сторону кухни, чтобы передать ребятам заказ.

Что ж, прости, Маруська, я пыталась, но твой папка мечтает провести романтический вечер в обнимку с унитазом. Не смею ему мешать. Может, дурь и самодовольство заодно из него выйдут…

– И о чем вы разговаривали? – как черт из табакерки, выскакивает из-за угла Мегера, стоит мне повернуть в коридор.

Неужели лично за нами наблюдала?

– Я принимала заказ, – равнодушно отвечаю, пытаясь обойти ее.

– Для этого необязательно заигрывать с клиентом, – упирает руки в бока, выпятив уверенную тройку, надутую за деньги хозяина, и не пропускает меня.

– С гостем, – машинально поправляю ее. – В ресторане гости, а не клиенты. И я всего лишь старалась быть вежливой.

– Штраф! – чеканит скрипуче-пискляво.

В этот момент она напоминает Червонную Королеву, которая казнит всех без разбора. Только вместо: «Голову с плеч!» – наша истерично орет: «Штраф!». Я уже даже не реагирую – жаль тратить на нее эмоции. Невозмутимо киваю, прощаясь с зарплатой в этом месяце, а Мегера злится еще сильнее. Ей нужна отдача. Она будто энергетический вампир – питается нашими страхами и горем. Я же выжата, как лимон, после общения с Высоцким.

– Можно я просто передам заказ на кухню? – устало выдыхаю, не удовлетворив эту вечно голодную женщину. Пусть к критику обратится за вулканом страстей – тогда, может, он сбежит скорее из ресторана, а мне не придется кормить его зомби-ежами.

– Пожалуйста, – наконец-то отступает, чтобы процедить мне в спину: – Там и будешь сегодня работать. Допоздна.

– Я не могу, – встрепенувшись, оборачиваюсь. – Я обещала матери вернуться домой пораньше…

– Не обсуждается! Ты что не видишь, у нас форс-мажор! – стреляет взглядом в направлении ни о чем не подозревающего Высоцкого. Сидит важно, зажав ручку в левой ладони, а пальцем правой – листает ленту в телефоне. Он-то наверняка себя манной небесной считает, а не каким-то форс-мажором. – Хочешь бросить команду на произвол судьбы?

Скептически кривлюсь. Командного духа среди персонала и в помине не было. Единственное, что нас связывает – это искренняя, всеобъемлющая, крепкая… ненависть у главмымре.