Разводимся! Моя на тридцать дней (СИ) - Лесневская Вероника - Страница 46

Наклонившись и сгорбившись, прикладывается щекой к моему животу, словно ожидает услышать секретные шифровки малыша, предназначенные только папочке. Придерживая меня за талию, целует хаотично, зарывается носом в складки сарафана.

- Ну, прекрати, щекотно очень, - заливисто смеюсь, отбиваясь от обезумевшего мужа. – Матвей! – окликаю грозно, но следом опять прыскаю, задыхаясь от хохота. Запускаю пальчики в его прическу, перебираю жесткие волосы, ненароком сжимаю кулак и дергаю, когда становится невозможно терпеть.

Матвей моментально реагирует, прислушивается ко мне и становится нежнее, бережнее. Оставляет ладонь на моем животе, сохраняя связь с малышом, а сам аккуратно отстраняется, будто боясь навредить мне. Чувствую себя рядом с ним хрустальной вазой, невероятно ценной и хрупкой. Накрываю его руку своей, сплетаю наши пальцы над местом, где растет общий ребенок.

- Я всегда тебе верил, - напоследок тронув губами мою кисть, Мэт запрокидывает голову и устремляет на меня взгляд. Смотрит цепко, не моргая. Обнажает свои чувства. Замечаю, как покраснели его глаза, и сама начинаю тихонько всхлипывать. - Прости меня, слышишь. За все прости, - выпрямляется, чтобы быть на одном уровне со мной.

Соприкасаемся лбами. Дышим в одном ритме.

- Тогда чего ты испугался? – лепечу, обвивая его за шею. – Так напрягся, - массирую стальные плечи, поглаживаю мышцы, которые так и не расслабились. – Все хорошо, Матвей, у нас получилось.

Глава 32

- Это чудо, - наконец-то выдыхает и широко улыбается, с теплом и нежностью, которых мне так не хватало в суровом, напряженном муже. – Ты у меня настоящее чудо, - чмокает в нос и тут же хмыкает, задумчиво сводя брови. - Хотя к тетушке Нинель у меня теперь появились вопросы…

- Возможно, мы поблагодарить ее должны, - лукаво ухмыляюсь, подсчитывая сроки. – Беременность наступила как раз в момент, когда ты начал свое тайное лечение. Вдруг что-то из ее советов сработало? Три года совсем ничего, что бы мы ни делали, – и вдруг долгожданный результат, - поглаживаю животик, пока еще плоский. – Тем более, ты сам сказал, что тетя Нина настаивала на моем присутствии и участии. Зачем бы ей привлекать меня к обследованию, если она хотела нас разлучить? Сомневаюсь, - качаю головой, размышляя вслух. - А если бы ты сразу мне объяснил, чем занимаешься, то вместе мы бы еще быстрее решили проблему. И без потрясений, - поджимаю губы, чтобы не укорять его больше.

Мы оба виноваты в том, что случилось с нашим браком. Вместе придется его скреплять и восстанавливать. Хватит воевать друг с другом. Теперь мы, как раньше, вдвоем против всего мира. Точнее, втроем…

- Мне жаль, что я трепал тебе нервы, пока ты вынашивала нашего малыша. Мучил юристами и психологами, когда тебе нужны были положительные эмоции и отдых. Не помогал бороться с тошнотой, которая… оказалась не гастритом, а токсикозом. Я уделял тебе мало внимания. Занимался хренью, вместо того чтобы любить и беречь тебя, - насупившись, яростно сжимает пальцами переносицу и рычит, разозлившись на самого себя: - Вот об этом всем я и вспомнил, когда ты мне открылась.

- А я решила, что ты засомневался во мне, - говорю честно.

У нас впервые такая откровенная, душевная беседа, и я не хочу ничего утаивать. Все мысли и чувства наголо.

- Больно? – участливо уточняет Матвей, и я неопределенно веду плечами. - Мне тоже было больно, когда ты отвергала любые мои попытки оправдаться. Я чувствовал себя беспомощным перед ложью, в которую ты поверила.

- Прости… - прильнув к мужу вплотную, удобнее устраиваюсь на его коленях. - Но эта Света так много о тебе знала, вплоть до шрама. Что мне оставалось думать?

- Это действительно очень странно, ведь конкуренты не в курсе. Ума не приложу, как она пронюхала, - шумно вздыхает. – Ксюша, ты имеешь полное право на меня обижаться, но разводиться мы не будем, - грозит пальцем, взмахивая им перед моим лицом. Одумавшись, щелкает меня по носу. - Сашенька родится в полной семье.

- Не могу поверить, что ты согласен на Сашу! – отбросив последние сомнения, едва не визжу от восторга. Помню, как он был категорически против «странного имени». Мы еще повздорили тогда, не сойдясь в мнениях.

- Да я на все согласен, малыш, - произносит с налетом безысходности. - Только дай команду – и буду у твоих ног, как верный пес. Страх потерять тебя сильнее моего стремления показать характер. Да и хорошее все-таки имя, я был не прав. К тому же, ресторан уже ждет наследника, - в очередной раз косится на живот и бережно поглаживает талию.

- Пусть подождет, еще рано, - загадочно шепчу и игриво прищуриваюсь. – Пусть у мамы и папы будет время, чтобы нормально помириться.

- Тебе можно? – заботливо придерживает меня под бедра, а я чувствую, как он красноречиво упирается мне в попку. Специально ерзаю на нем, испытывая на прочность и соблазняя.

- Мне нужно! - подмигиваю мужу. – Знаешь, меня не покидает жуткое ощущение, что нам опять кто-нибудь помешает, - делюсь опасениями, а сама ласкаю обнаженный торс мужа, поднимаю руки к мощной шее, завожу за спину, поглаживаю и разминаю мышцы, словно делаю массаж. – Или внезапно Михайлов из окна выпрыгнет, или какая-нибудь Света-Дуля из телефона, или… - соединяю пальцы между его лопаток и цепляюсь за что-то круглое.

Осекаюсь и, взмахнув ресницами, непонимающе смотрю на мужа.

Из драгоценностей Матвей носит только скромный, небольшой крестик. Он никогда его не снимает, а в душе лишь убирает назад, чтобы не мешал. Однако сейчас цепочку вдоль позвоночника оттягивает нечто поувесистее. Прокручиваю ее, чтобы рассмотреть новый кулон, и ахаю, потеряв дар речи.

- Кстати, пора его тебе вернуть, - не теряется Мэт.

Расстегивает замок, снимает с золотой цепи… мое обручальное кольцо.

- Я переживала, что потеряла его, - растрогавшись, лепечу одними губами, почти не издавая звуков. Не могу внятно выразить свои эмоции. Но муж понимает меня без слов.

Послушно протягиваю ему правую руку, позволяю надеть кольцо на безымянный палец, любуюсь, как красиво поблескивает металл.

- Я сохранил его для тебя, - довольно рокочет, касаясь губами тыльной стороны ладони.

- А если бы развелись? – вредничаю, но обнимаю его.

- Исключено, - усмехнувшись, покрывает мое лицо невесомыми поцелуями. - Нам друг без друга никак нельзя.

- Нельзя, - вздыхаю, пожав плечами, и тянусь к его губам.

*** Муз. Трек - Дима Билан «Мы с тобой мечтатели»

* * *

За секунду до поцелуя останавливаюсь, потому что в коридоре разрывается телефон Матвея. Одновременно хмуримся, но не спешим разорвать нашу хрупкую, едва наладившуюся связь. Ни физически, ни морально не готовы отпустить друг друга спустя долгие недели жестокой, глупой разлуки. Соскучились, изголодались, замерзли - каждый в своем вынужденном одиночестве.

- Я не хочу брать трубку, - после паузы выдает Матвей и оставляет горячий, влажный след на моей шее. Прокладывает дразнящую дорожку вниз к ключице, скользит по выпирающей косточке зубами. Осторожно, играючи, а я кусаю губы, чтобы не застонать. - Давай сделаем маленькое исключение из нашего нового правила: «Не сбрасывать при тебе звонок, потому что ты ревнивица»? Сделаем вид, что не слышим, – обдает жарким дыханием ложбинку груди, с наслаждением задерживается в откровенном декольте, рисуя узоры языком на покрытой мурашками коже. - Прошу.

- Вдруг что-то важное, - промычав невнятно, запрокидываю голову, открываясь для голодных поцелуев. Зарываюсь пальчиками в его волосы на затылке.

- Скорее, очередная хрень, которая нам помешает, - пока Мэт нашептывает это мне гипнотическим голосом, за прикрытой дверью раздается грохот. Видимо, телефон от вибрации съехал с тумбочки и разбился об пол. Зато заткнулся, наконец. - Самая важная для меня здесь ты.

Схлестнувшись взглядами, цепко впиваемся друг в друга. Пространство между нашими телами вспыхивает. Глаза горят порочным огнем у обоих. Все понятно без слов, но…