Тренировочный день 2 (СИ) - Хонихоев Виталий - Страница 8

— Да ты должен радоваться, что такая как я с тобой куда-то вообще пошла! Что рядом нас видели! — вспыхивает Альбина.

— Прости, что не прыгаю от радости, у меня что-то… спина побаливает. — отвечает Виктор: — после тренировки. Давай вот так, Альбина Николаевна — пойду-ка я домой. Чаю попью с людьми, в шахматы поиграю, может быть, у Гоги Барамовича еще чача осталась… все лучше чем наедине с разъяренной женщиной сидеть.

— Виктор Борисович! — эти слова Альбина выговаривает так, словно кнутом щелкает: — ты что о себе возомнил⁈ То, что я тебя с собой в ресторан позвала еще не значит что ты голову потерять должен! Кто ты такой вообще⁈ Физрук!

— Чем и горжусь. — кивает он: — ладно, не задалось свидание у нас. Пойду я домой, увидимся. — он поворачивается и идет прочь. На душе спокойно и светло. Мог бы он просто извиниться и объяснить в чем дело? Наверное мог. Но… честно говоря и в ресторане сидеть не хотелось… а больше всего не хотелось с Альбиной в эту непонятную игру «то ли пара, то ли не пара» играть. Какого черта? Любые отношения, даже фальшивые это всегда двухсторонняя дорога, не только в одну сторону все. А тут «ты должен быть благодарен» с самого начала. Как-то не очень, когда уже должен, а еще ничего не получил взамен. Сама же Альбина представляла из себя то самое «жароптицево перо», которое «много, много непокою принесет оно с собою». А оно ему нужно вообще? Вон как эта Марина-Миррей Матье с Валерой обошлась на его глазах, а ведь бедняга только опоздал на встречу. И ведь она ему еще устроит, такие не забывают. А самое главное — эти обиды на самом деле вовсе не обиды, а инструмент управления. Ну нет, он не позволит себя в состояние виновного на пустом месте вгонять. Он что? Позаботился о том, чтобы выглядеть как следует, оделся, обулся, денег у Гоги Барамовича занял, пришел вовремя, готовый так сказать к труду и обороне…

— Ты об этом еще пожалеешь! — кричит ему вслед Альбина. Он пожимает плечами, не оборачиваясь. Конечно пожалеет. Ссориться с коллегой по работе, особенно сейчас, когда днем в школе только он, она и Маргарита, да Ашот Варгиевич, завхоз, однорукий ветеран… это не входило в его планы. Тем более что права она кругом — он-то всего лишь физрук, даже с точки зрения исключительно должности. Но у Альбины Николаевны куда больше возможностей чем у него и это факт. Начать с ней кровную вражду, открыть боевые действия — глупый поступок. Однако и прогнуться на пустом месте — нельзя. Потому что, если не начать отстаивать свои границы, как только их нарушают — потом будет хуже. Накопится все, ты на дыбы встанешь, а на тебя только глазами похлопают, мол ты чего? Всегда тебя это устраивало, а теперь ты тут устраиваешь истерики.

Он идет, а какой-то гнусавый внутренний голосок говорит «ну чего ты, Вить? Господи, пойди и извинись, переведи все в шутку, проведешь приятный вечер с красивой девушкой, ты чего⁈ Что за принципиальность? Понимаешь же, что это глупо, вот так ссориться… просто поверни назад, еще не поздно, если ты извинишься…»

— Как там сказал Сократ на вопрос «жениться ли мне или нет» — делай как знаешь, все равно раскаешься… — вздыхает Виктор: — а если все равно раскаиваться, то и смысла в раскаянии нет.

— Какой вы умный, Виктор Борисович! — раздается голос совсем рядом. Он скашивает глаза набок и видит шагающую с ним рядом Лизу Нарышкину. Она одета совсем по взрослому, на ней легкое платье темных тонов, на голове широкополая шляпка и в наступающих сумерках легко можно перепутать ее возраст.

— А ты откуда тут взялась, Лиза? — спрашивает он у нее: — время уже позднее, чего не дома?

— Время детское. — отмахивается она рукой: — только девять тридцать, а мне до одиннадцати разрешают гулять. Я просто мимо шла, вижу, а там вы идете. И… Альбина.

— Видела, да? — хмыкает Виктор: — ладно, давай-ка мы тебя, товарищ Нарышкина до дому доведем, чтобы с тобой ничего не случилось. А то время позднее…

— Говорила же что мне разрешают до одиннадцати гулять. — говорит она, но делает шаг ближе и уверенно берет его под руку: — тогда вот так. А то и правда, страшновато на улице… хулиганы всякие…

— Вот до чего же ты ушлая, Нарышкина. — вздыхает Виктор: — повезет твоему будущему мужу… или наоборот?

— Обязательно повезет! — уверенно кивает головой Лиза: — он просто с ума сойдет от такого свалившегося на голову счастья как я!

— Вот что с ума сойдет я пожалуй соглашусь. — кивает Виктор: — так где ты там живешь?

— Нам сюда. — ведет его она: — а у вас с Альбиной Николаевной… не получилось, да? Я просто на перемене слышала, что вы сегодня с ней на свидание пошли…

— И совершенно случайно оказалась не в том месте и не в то время.

— Совершенно случайно, Виктор Борисович.

— Лиза, послушай. Нам нужно серьезно поговорить. Я — уже взрослый, а ты все еще ребенок. По крайней мере согласно законодательству. И…

— Это ненадолго! Уже через два года…

— И у нас с тобой вряд ли что-то получится. Когда ты подрастешь тебе будут нравится совсем другие ребята. Фиксация на учителе — это всего лишь ролевой механизм, понимаешь? Если бы я был просто твоим соседом или там работал на заводе — ты бы и не заметила. Это роль учителя, старшего товарища — она для тебя привлекательна, понимаешь?

— Виктор Борисович! Я не отступлю! — топает ногой Лиза.

— Хорошо. Хорошо. Ладно. — неожиданно соглашается Виктор: — давай так — вот просто подождем пока тебе восемнадцать не исполнится и…

— Шестнадцать!

— Восемнадцать.

— Замуж можно и с четырнадцати! В республиках выходят!

— Восемнадцать. Вот исполнится восемнадцать, и мы с тобой вернемся к этому разговору, хорошо? А пока мы — учитель и ученик и ничего больше. — Виктор откладывает решение проблемы на завтра. В конце концов через три года или ишак сдохнет или падишах… а у Нарышкиной пройдет ее легкая влюбленность в своего физрука. У всех была такая вот детская влюбленность, у него, например она была — Фэридэ Ханум, героиня турецкого сериала «Королек — птичка певчая». Он даже умудрился в свое время ее с экрана телевизора сфотографировать и потом эту фотографию у себя над рабочим столом повесить рядом с Майклом Джексоном и Самантой Фокс.

— Учитель и ученица… — он чувствует, как Лиза крепче сжимает его руку: — разве ж учитель провожает ученицу до дома поздно вечером?

Глава 5

Глава 5

Пустынной улицей вдвоём с тобой куда-то мы идём

И я курю, а ты конфеты ешь

И светят фонари давно, ты говоришь: «Пойдём в кино»

А я тебя зову, м-м, в кабак, конечно

© Виктор Цой «Восьмиклассница»

Нарышкина Елизавета, ученица 8 «А» класса

Она летела в школу, не чувствуя под собой ног, словно бы не шла, не бежала, а как будто парила над землей. Все вокруг казалось таким прекрасным, чудесным и волшебным, словно бы она попала внутрь воскресной передачи «В гостях у сказки», казалось, что все люди вокруг улыбаются ей и желают доброго утра, что сама природа желает, чтобы она провела этот день как можно лучше и утреннее солнце подбадривающе кивает ей с небес — какая ты молодец, Лиза, справилась!

Восьмиклассники летней площадки сперва собирались на стадионе — если позволяла погода и не было дождя. Сегодня была отличная погода, на небе ни облачка, летнее солнышко уже пригревало прямо с утра. Так что она прилетела на стадион и тут же столкнулась с Оксаной Тереховой, которая сидела чуть в стороне от основной массы учеников и читала книгу, свою любимую «Маркизу Ангелов», которую Лиза все же дала ей почитать.

— Ксюшка! Привет! — от избытка чувств Лиза обняла свою подругу, не обращая внимания на ее робкие протесты: — доброе утро, моя Ксюша Синий Чулок! Как у тебя дела? Не скучно ли на темной дороге? Я тороплюсь, я лечу! — она раскинула руки в стороны, цитируя слова Летящей по Волнам.

— Нарышкина! Ты чего с утра на людей кидаешься? — Оксана закрыла книгу и отодвинулась от нее в сторону: — что это с тобой? Укусил кто?