Сама невинность для порочного дракона (СИ) - Жнец Анна - Страница 7

— Глотай, — раздался приказ.

Меня накрыло сокрушительной волной удовольствия, столь сильной, что свело пальцы на ногах. И вместе с этим рот наполнило густым пряным семенем.

— Глотай! — еще громче повторил господин, сжимая в кулаке мои волосы, словно я могла не подчиниться его воле.

Снова и снова горьковатая струя била в нёбо, и семя растекалось по языку. Его было так много, что раздуло щеки и я с трудом успевала сглатывать. Но все же ни одна капля не пролилась на постель и не испачкала кожу господина.

Я мысленно похвалила себя.

Насытившись, Эргхол какое-то время нежил меня в объятиях, затем перевернул на живот. Я знала, что будет дальше, и не сопротивлялась. Горячие ладони смяли мои ягодицы, а затем широко развели в стороны упругие половинки. Я чувствовала жадный взгляд. Там. Он был как прикосновение. Алчное и нетерпеливое. Мне было прекрасно известно, чего хочет мой господин, о какой части моего тела он грезит каждую ночь. Дразня его, я намеренно сжала и расслабила эти мышцы, и услышала, как дыхание любимого участилось, стало рваным и тяжелым.

— Лали? — в его голосе слышалась мольба.

— Нет, — я мотнула головой, отказывая супругу, наверное, в сто тысячный раз.

В Чаритоне нам говорили, что все наши отверстия для господина, что никаких запретов быть не может, наш долг — ублажать мужчину любыми доступными способами, как и когда тому будет угодно. Леди Кэтрин учила нас покоряться чужим желаниям и никогда не думать о собственных, но в этом вопросе я оставалась непреклонна.

— Нет, мой господин. Нет.

Как же тяжело было научиться говорить это «нет»!

Слуха коснулся разочарованный вздох, но Эргхол не начал настаивать, только потер пальцами сжавшийся вход в надежде пробудить во мне желание к необычной ласке. Его палец кружил у вожделенного отверстия, осторожно надавливал на тугие мышцы, и я догадывалась, какие фантазии сейчас крутятся у господина в голове.

Я охотно позволяла лорду Эргхолу играться с этой частью моего тела, даже когда он делал это не пальцами, а языком, но никогда не разрешала использовать себя сзади для удовольствия.

Это не был страх боли или брезгливость. Мне нравилось хотя бы в чем-то оставаться для мужа недоступной, распробованной неполностью, манящим запретным плодом, который распаляет фантазию. В очередной раз не получив желаемое, господин будет грезить об этой запретной близости перед сном. Снова в его мыслях буду только я. Не такая как сотни девок, что прошли через его постель до меня. Тех он поимел вдоль и поперек, во все места, выжал их досуха и пресытился.

Я истинная, особенная, не такая, как они, законная жена, а не временная любовница, и тем не менее, тем не менее… во мне еще жил страх стать ненужной, неинтересной.

Страх этот глупый, необоснованный, но…

Пока я отказываю, а господин неохотно, не все-таки уступает и не пытается настаивать, собственное положение кажется мне прочным.

— Я люблю тебя, Лали, — поцеловал меня Эргхол в висок и уютно устроил в своих объятиях. — Ты — мое сокровище, моя самая главная драгоценность. Поверить не могу, как мне повезло! Моя Лали. Моя истинная, моя жена и мать моих будущих детей. Люблю.

«Любите меня, господин, — отозвалась я мысленно. — Пожалуйста, любите».