Письма героев (СИ) - Максимушкин Андрей Владимирович - Страница 25

Никто из летчиков и не догадывался, что они встретили авангард сил флота. Через два часа, когда с «Двенадцати Апостолов» уже наблюдали Мишукову гору, из Оленьей губы вышли основные силы эскадры. За передовым дозором из эсминцев рубили волны серые массивные корпуса линкоров. В окружении крейсера и эсминцев ВПО шел тяжелый похожий на большую коробку «Наварин». Параллельным курсом вытянулась четверка крейсерской бригады эскадры.

А тем временем далеко на западе две горно-егерские бригады шли по узким дорогам и горным тропам к Нарвику. Русские из всех сил спешили, пробивались через дикие пустынные горы и тундру Лапландии и Северной Норвегии. Серые колонны бронемашин и грузовиков тянулись бесконечными лентами по узким дорогам, горным серпантинам. Авангардные отряды без отдыха пробивались вперед, спеша первыми занять перевалы и узости.

Англичане же усиливали свою группировку на плацдарме, перебрасывали морем подкрепления и снаряжение. Оборона Нарвика крепла с каждым часом. Егерям и присоединившимся к ним норвежским частям срочно требовалась помощь. Как всегда, встал вопрос: кто владеет морем, тот владеет всем.

Глава 15

Санкт-Петербург

25 марта 1940. Князь Дмитрий.

Дмитрий уже собрался вернуться в кабинет, только открыл рот попросить дежурного офицера, чтоб его искали у Императора, но Его Величество опередил. Алексей сам решил перенести совещание в штабную комнату. Из коридора донесся шум, быстрые шаги. Распахнулась дверь и на пороге возник царь Алексей Второй. Государь быстрым уверенным шагом подошел к карте и обернулся. Лицо самодержца выражало несокрушимую уверенность в своих силах. Глаза буквально светились задором и энергией.

Дмитрий по-новому, взглянул на сюзерена, будто увидел его в первый раз. Подтянутая фигура, мундир полковника гвардии, взгляд уверенный, от фигуры царя веет силой, верой в себя и своих людей. Сегодня с плеч Алексея Второго разом свалилась довлевшая последний год неопределенность, улетучилась боязнь ошибиться, сделать неверный шаг. Все решилось. Как понимали присутствующие, именно в тот момент, на том рубеже, который Алексей посчитал важным. Шаг сделан, отступать теперь невместно и даже смешно.

Телефоны звонили. Телеграфы отбивали послания. Из радиорубки через высокие антенны над дворцом по всей стране разлетались сообщения и приказы. Тут же на месте готовились пакеты с распоряжениями, молодцеватые солдаты и унтера фельдъегерской службы бросали конверты в сумки и быстрым шагом разбегались к машинам и мотоциклам. Если требовалось, за нужными людьми отправляли авто из царского гаража.

Работа кипела. В просторный кабинет с высокими потолками в Александровском дворце стекались доклады и рапорты со всех концов огромной страны. Отсюда разлетались распоряжения и требования, половина с грозными штампами секретности.

В эти минуты приводились в полную боеготовность флоты, в войсках приграничных округов вдруг начались неожиданные проверки, офицеров вызывали из отпусков, отменялись увольнения. Председатель Совмина сам позвонил в Минфин и потребовал срочно, прямо сейчас отправить распоряжение банкам: заблокировать все заграничные почтовые и банковские переводы. Исключение только для частных персон и не больше тысячи рублей в сутки. Посольствам, консульствам, агентам казенных предприятий и пароходств ушли распоряжения срочно сворачивать всю коммерческую деятельность, любыми способами оповестить капитанов судов, чтоб немедля уходили из портов Франции, Британии и их союзников. Авиаперевозчикам рекомендовалось задерживать рейсы туда, и вывозить людей оттуда.

Работа кипела. Огромная страна разминала мускулы, проверяла амуницию, патроны и готовилась к неизбежной драке. Разумеется, эти приготовления не остались незамеченными. В Царское Село примчался сэр Стаффорд Криппс. Посланник Британской империи просил срочной аудиенции у императора. Разумеется, Алексей не заставил англичанина ждать свыше положенного и приличного. Впрочем, встреча не затянулась.

— Он сам ничего не знает. Юлит, зараза, — пояснил Алексей в ответ на взгляды министров и адмиралов. — Только завтра получит новые инструкции. Время у нас есть.

Улучшив момент, царь вывел князя, Дмитрия, из штабной комнаты. Время близилось к вечеру. На улице темнело. Алексей прошел мимо поста охраны и свернул в неприметный коридорчик. Здесь за второй от угла дверью в крохотной темной комнатушке обнаружилась лестница. Дмитрий часто бывал в Александровском, но эту часть дворца видел в первый раз. Алексей первым взбежал наверх. Коридор и еще одна дверь. За ней скромное чердачное помещение. Потолок с одной стороны скошен под наклон кровли. Отделка и обстановка спартанские, два слуховых окна выходят в сад. Скромно, однако, Дмитрий оценил книжные шкафы, печатную машинку и телефоны на столе, утилитарный письменный прибор. На стойке радиоприемник, рядом сверкает хромом и благородным черненым металлом проигрыватель. Достойно, удобный рабочий кабинет.

— Располагайся, — Алексей показал на кресло. — Я здесь иногда прячусь от своих министров.

— Не пойму, зачем ты меня притащил на это совещание? Я же ничего не решаю.

— Ты мне нужен как вторая пара глаз.

Император включил приемник, щелчком кнопки поймал волну. Подкрутил громкость. Из динамиков зазвучала бодрая заставка «Русской волны». Выпуск новостей. Алексей поднес палец к губам и отодвинул стул так чтобы можно было сесть, покачиваясь на задних ножках и закинув ноги на журнальный столик.

Диктор бодро уверенным приятным голосом перечислял основные события дня сегодняшнего. Международным новостям и атаке на Норвегию уделили хорошо если четверть времени. Куда больше внимания светским сплетням, премьерам кино и театра, приезду Лени Риффеншталь в Крым на всемирный кинофестиваль «Золотой песок». Не забыли упомянуть топливный кризис и строительство нефтехимического завода в Красных Челнах, представление публике нового автомобиля Нижегородского завода. В студии высказали озабоченность перспективами внешней торговли, посетовали на грядущее падение грузооборота балтийских портов из-за закрытых Датских проливов и Кильского канала. Под самый конец выпуска диктор вспомнил о срочном совещании в Царском Селе, высказал предположение что это связано с войной в Норвегии.

— Видишь, жизнь не сводится к одной политике, людям не нужны наши споры о дивизиях и заботы о снабжении егерских бригад под Печенгой. Нашим людям куда важнее работа, дом, семья и достойный заработок, да еще за кружкой пива перемывать косточки светским львицам.

— Всегда так было. Ты сам сейчас с большим удовольствием поехал бы на фестиваль в Симферополь.

— Нет, сначала в Ливадию к папе и маме, а уже потом на фестиваль. Понимаю тебя. Теперь видишь, когда завтра ночью «Светлана» встанет у причала в Осло, нам надо уже утром быть готовыми делать следующий шаг. Я боюсь, не всем понравится.

— Алексей, все разные. В четырнадцатом многие с воодушевлением встретили объявление войны, даже германское посольство разгромили.

— Мятеж семнадцатого я тоже помню. Мы готовимся, создаем резервы, загружаем заводы и верфи, террористов и предателей отлавливаем, но, если начнутся перебои с бензином и придется вводить карточки, многим не понравится.

— Твоего папу общество ненавидело, те кому он дал права и свободы хотели его свергнуть, травили верных ему людей, а в январе восемнадцатого носили на руках и пели дифирамбы. В Версале перед ним склонялись, а затем пытались выкручивать руки военными долгами.

— Папа работал сутками напролет, — император рывком встал на ноги и выключил приемник. — Ты знаешь, он не умел себя хвалить и возносить, но он работал, себя не жалел. Знаешь, боюсь, меня тоже будут ненавидеть.

— Перегибаешь. Лучше подними отчеты МВД, тебя любят. Не только архангеловцы, но и простой народ знает, что ты им всем даешь, тебя уважают как сильного и справедливого царя. С мобилизацией ты всех обманул, армию усилил, рабочие радуются внеурочным и огромным заказам, а цены прежние, никто даже и не понял, что ты готов к войне.