Восьмидесятый градус - Попова Елена - Страница 2

Потом мне пришло в голову, что можно было у доктора попросить пластырь от укачивания, но я всё ещё не попросила, вообще ни разу не разговаривала с доктором пока. Я даже не знаю, помогает пластырь или нет. Не видела, чтобы у кого-то он был. Но иногда в экспедициях их дают.

Никаких формальных объявлений не было, разве что каждый день в 11:30 нас оповещают, в какой мы географической точке, какая погода за бортом, что происходит. Можно было только слышать баллы этих волн: пять, шесть или восемь. Шторм длится уже несколько дней, и некоторые говорят, что это не шторм никакой, что это норма, мы просто идём по морю. По-моему, самый настоящий шторм. Всё сходится: и волны, и ветер, и осадки, и качка. Ещё нам сказали, что в этих условиях запрещено стирать в стиральных машинках, потому что от тряски они могут сломаться. И запретили выходить на внешние палубы.

Но с течением времени динамика была, хотя мне сложно оценить, это моё восприятие менялось или объективная реальность. Сейчас расскажу по порядку. Восемнадцатого числа я просто лежала весь день, было очень плохо. Девятнадцатого с утра я всё-таки встала на завтрак, смело пришла в столовую, съела целое яйцо, тост с маслом и поняла, что всё не так уж и плохо, по крайней мере сразу не тошнит. В этот день меня ни разу не стошнило, и это было прекрасно. Это верный признак: если ты сходил в столовую, значит, тебе не очень плохо. В тот день я ещё сходила на полдник в 15:30, а потом даже на ужин в 19:30 и съела там суп. На ужин обычно подают что-то поплотнее, но суп оставался с обеда. Поскольку на обеде я не была, съела вечером небольшую тарелку. Если ты нормально можешь есть, тебе не приходится себя заставлять, значит, либо ты нормально переносишь качку, либо уже и не качает. И причину ты не всегда можешь понять.

Двадцатое сентября. Это был хороший день, с утра стало понятно, что качает меньше. В 11:30 нам объявили, что волнение около четырёх баллов. А ощущалось это вообще как ноль, как будто никакой качки нет. И не только у меня, в тот день у многих было хорошее настроение, все работали. Можно было заниматься и физическим, и умственным трудом. Я вот физическим не занята, я читала что-то, помогала коллегам разобраться в их штуках. Это очень хорошее чувство, когда ты с утра просыпаешься и понимаешь, что сегодня наконец не качает. Мне кажется, людям, которые живут на суше, было бы полезно покачаться денёк, потом проснуться – и почувствовать разницу. Помню, что в этот день я прекрасно позавтракала, хотя уже и забыла чем. Потом пошла на беговую дорожку и, чтобы поддержать это хорошее настроение, включила новый альбом «Интуриста» «Незнакомка». Я решила прослушать его весь и параллельно ходить со скоростью 5 км/ч, это была имитация моей обычной прогулки в наушниках. Я запланировала делать это на протяжении всего рейса. Прослушала весь альбом, правда, песни перемешались, ну да ладно… А дальше весь день я могла нормально общаться с людьми, и все вокруг тоже были довольные.

И тем страннее и неожиданнее было, что двадцать первого числа утром я опять проснулась к завтраку, но поняла, что не пойду на него, потому что корабль снова качает. Завтрак я пропустила, и обед тоже. И если в первые дни у меня были какие-то запасы еды в холодильнике, я себе что-то приносила из столовой, то теперь, раз ты туда не ходишь, то у тебя ничего и нет… Съела банан и купленный ещё на суше помидор, и этого оказалось мало. Поэтому на полдник пришлось идти в столовую, где подавали набитые чем-то помидоры с майонезом (фу). Но это была более-менее нормальная еда, потому что иногда на полдник дают что-то сладкое, а иногда – сытное. И никогда не угадаешь, когда что получишь. В этот раз подали сытное, и это было очень кстати. Качало сильно, поэтому вокруг было меньше людей, никто не работал, ничего не происходило.

У нас в этот день уже были планы поработать – разгрузить контейнеры. Я к девяти утра была готова выходить, но поняла, что никакого движения нет, и легла обратно в кровать. К вечеру мне стало лучше. Возможно, я просто уже начала привыкать и сходила на ужин. А ещё, когда становится немножко лучше, можно читать. Я читаю электронную книжку, это "High Fidelity" Nick Hornby, британская книжка 1995 года, по ней ещё есть фильм и сериал. С книгой не так скучно лежать, ты хоть как-то функционируешь. Ещё можно аудиокниги или подкасты слушать.

Двадцать второе сентября – это сегодня. Очень странно было, когда в семь утра из общих корабельных динамиков начала играть тихая музыка, как будто для того, чтобы нас разбудить. Подумала, что раз нас будят, значит, хороший день и можно работать. Вставайте, мол, люди, на мостике знают про то, что качки не будет. И не знаю, на самом ли деле качка была меньше или я просто в это поверила. Но я встала к завтраку и съела омлет. Иногда бывает овсянка, а я не очень люблю углеводные завтраки, предпочитаю белковые.

Каково же было моё удивление, когда днём я встретила гидрофизика Сашу, который сказал: «А я лежу весь день, меня качает, как и до этого всегда». И это притом что двадцатого числа, когда был перерыв в качке, у него тоже всё было хорошо, как и у меня. А тут его качает, а меня нет. Интересно, как же всё это работает? Насколько же всё субъективно. Сегодня вроде и качает, а я чувствую себя нормально. А ведь это те же пять баллов, как и восемнадцатого числа, когда всё началось. Даже сравнивать невозможно мои состояния тогда и теперь. Сегодня с утра я даже опять походила на дорожке, хоть это и было несколько странно, потому что корабль всё-таки шатало. Потом я смогла работать, читала статьи за ноутбуком. Кто-то говорит, что качка закончится, только когда мы придём во льды. Льды должны быть уже скоро, я надеюсь. Ждём. Такое ощущение, что привыкаешь к этому. Хорошо, если так, но в качку нельзя или сложно таскать тяжёлые вещи, а нам нужно разгружать контейнеры, обустраивать лабораторию, потому что ещё ничего не готово. Это нормально, но всё-таки хочется, чтобы был какой-то период ровного хода корабля, чтобы мы смогли прикрутить микроскопы и прочее. Было столько планов на этот переход. Сейчас мы просто идём до льдины, и вот там начнётся самое главное. За этот период до начала дрейфа мы собирались сделать очень многое, а нас качает, качает, качает.

24 Сентября

Хорошо, шторм кончился.

Ещё вчера.

А так вообще мало что происходит, стараюсь развлекать себя как могу.

Работаю.

Читаю статьи.

Читаю книги.

Пишу в дневник.

Тут переписываюсь с людьми.

Звонить, кстати, тоже можно.

Начинаются какие-то приступы социальной тревожности, кажется, что я ни с кем не общаюсь, и это ужасно.

Ну и конечно, мы беспокоимся за тех, кто на суше, и думаем, куда мы вернёмся.

25 Сентября

Сегодня был разговор с журналистом про театр. Он ругал всех театралов, которые делают что-то вне сцены и недраматическое типа перформанса, сайт-специфика и так далее. Пытался мне доказать, что я люблю такое только по причине малого опыта просмотра классических спектаклей.

26 Сентября

У нас тут прекрасные рассветы в полночь, записала видео.

Завтра после шестнадцати опять обещают отключить интернет, потому что мы близимся к восьмидесятому градусу.

27 Сентября

Бедные журналисты с трудом находят инфоповоды, мучаются.

29 Сентября

Слышу разговор в столовой. У журналиста претензия к человеку, который загружал фильмы в общую систему (в каждой каюте есть ТВ). Он возмущён, говорит: «Что ты накачал туда?! Что за фильмы? Я хотел посмотреть какую-нибудь лёгкую комедию, а там всё про геев, чёрных, трансгендеров или одиноких людей…»

Вечер с Сашей (он уходит обратно на «Роговицком», не идёт в дрейф).

При установке софта всегда выбирает русский язык, говорит, что он лучше английского и лучше всех других языков. Когда с ним не работает, грустно после уговоров удаляет программу и устанавливает на английском. Программа работает.