Путешествие в окружающие миры животных и людей. Теория значения - фон Икскюль Якоб - Страница 20

На илл. 52 и 53 воспроизведены два рисунка, появлением которых мы обязаны художнику Францу Хуту.

Илл. 52. Лесник и дуб

Илл. 53. Девочка и дуб

В насквозь рациональном окружающем мире старого лесника (илл. 52), который должен определить, какие деревья в его лесу подлежат вырубке, дуб, который надо повалить, представляет собой не что иное, как несколько кубов леса, точное количество которых лесник пытается вычислить при помощи расчетов. При этом он не придает значения причудливым складкам коры дуба, имеющим случайное сходство с человеческим лицом. На следующей иллюстрации (илл. 53) тот же самый дуб показан как часть магического окружающего мира маленькой девочки, в котором лес еще населен гномами и кобольдами. Девочку очень пугает злое лицо дуба, который глядит на нее. Весь дуб превратился в страшное чудище.

Илл. 54. Лиса и дуб

Илл. 55. Сова и дуб

В усадьбе моего кузена в Эстляндии была старая яблоня. На ней вырос большой древесный гриб, отдаленно напоминавший лицо клоуна, что до определенного момента никто не замечал. Однажды мой кузен нанял дюжину русских работников, которые увидели это дерево и стали каждый день приходить к нему на поклонение, при этом они нашептывали молитвы и крестились.

Они объяснили, что считают гриб чудотворным изображением, потому что он не создан руками человека. Магические явления в природе казались им чем-то вполне обыкновенным.

Вернемся, однако, к дубу и его обитателям. Для лисицы (илл. 54), устроившей себе нору между корней дуба, он стал прочным укрытием, защищающим ее и ее семейство от опасностей и непогоды. В данном случае он не обладает ни тональностью пользы, как это было в окружающем мире лесника, ни тональностью опасности, как в окружающем мире девочки, но имеет лишь тональность защиты. То, как дуб устроен в целом, не имеет в окружающем мире лисицы никакого значения.

В окружающем мире совы дуб также наделяется тональностью защиты (илл. 55). Однако на этот раз роль защитной стены берут на себя не его корни, полностью находящиеся за пределами окружающего мира совы, а могучие ветви.

Благодаря множеству ветвей для белки, использующей их наподобие удобных трамплинов, дуб приобретает тональность прыжка, а для певчих птиц, которые строят гнезда в его широкой кроне, — важную тональность опоры.

Илл. 56. Муравей и дуб

В соответствии с различными тональностями действия у многочисленных обитателей дуба по-разному организованы и перцептивные образы. В окружающий мир каждого из этих существ вписывается лишь определенная часть дуба, свойства которой подходят для того, чтобы стать носителями как признаков восприятия, так и признаков действия его функциональных кругов. В окружающем мире муравья (илл. 56) весь дуб как таковой исчезает за своей мощной корой, впадины и выступы которой становятся для муравья местом охоты.

Проникая под кору, ищет свою пищу короед (илл. 57). Здесь он откладывает свои яйца. Личинки короеда проделывают свои ходы под корой и питаются ею, находясь в безопасности от внешних угроз. Однако их защита несовершенна. Поскольку ее легко преодолевает не только дятел, раскалывающий кору мощными ударами своего клюва, но и оса-наездник (илл. 58), которая пронзает твердую (во всех прочих окружающих мирах) древесину, как масло, своим тонким жалом-яйцекладом и уничтожает личинки короеда, вводя в них свои яйца. Из этих яиц вылупляются личинки, питающиеся плотью своих жертв.

Роль дуба, те или иные части которого являются объектами в сотнях различных окружающих миров его жильцов, в высшей степени непостоянна. Одни и те же его части становятся то большими, то маленькими. Его древесина оказывается то твердой, то мягкой. Сам он служит то укрытием, то местом охоты.

Если бы мы попытались сложить воедино все противоречивые свойства, которые дуб обнаруживает как объект, получился бы хаос. И тем не менее все они — лишь части стройной структуры одного субъекта, являющегося надежной опорой для всех окружающих миров, субъекты которых не знают и никогда не узнают о его существовании.

Илл. 57. Жук-короед и дуб

Илл. 58. Оса-наездник и дуб

14. Заключение

В том, что мы узнали, исследуя дуб, как в капле воды отражается образ всего жизненного древа природы.

Из миллионов окружающих миров, многочисленность которых могла бы сбить нас с толку, мы выберем лишь те, которые посвящены изучению природы, — окружающие миры естествоиспытателей.

Илл. 59. Окружающий мир астронома

На илл. 59 показан окружающий мир астронома, который нам легче всего представить. На высокой башне, на максимальном расстоянии от поверхности земли, сидит человеческая особь, взгляд которой настолько изменился благодаря огромным оптическим устройствам, что она стала способна прозревать Вселенную насквозь, вплоть до самых отдаленных ее звезд. В окружающем мире астронома совершают свое парадное шествие светила и планеты. Стремительно движущемуся свету требуются миллионы лет, чтобы преодолеть пространство этого окружающего мира.

И тем не менее весь этот окружающий мир представляет собой лишь малую частичку природы, выделенную в соответствии с возможностями человеческого субъекта.

С незначительными изменениями образ астронома может быть использован для того, чтобы получить представление об окружающем мире исследователя морских глубин. Однако вокруг него кружат не созвездия, а обитатели глубоководья фантастических форм, с их огромными пастями, длинными щупальцами и лучевидными светящимися органами. В этом случае перед нами также открывается реальный мир, охватывающий лишь небольшой фрагмент природы.

Нам трудно наглядно изобразить окружающий мир химика, который пытается прочитать и записать при помощи химических элементов, подобных 92 буквам, загадочные сплетения словес, составленных из природных веществ.

Гораздо проще представить себе окружающий мир физика-атомщика: вокруг него, как созвездия вокруг астронома, вращаются электроны. Но здесь царит не вселенский покой, а неистовое движение мельчайших частиц, которые физик обстреливает крошечными снарядами, добиваясь их распада.

Когда другой физик исследует в своем окружающем мире электромагнитные волны, он использует совершенно иные вспомогательные средства, чтобы составить представление об этих волнах. И он может убедиться в том, что световые волны, воспринимаемые нашим зрением, примыкают к прочим волнам, ничем не отличаясь от них. Это обычные волны, и ничего больше.

Совсем другую роль играют световые волны в окружающем мире нейрофизиолога. Здесь они становятся цветами, имеющими собственные законы. Красный и зеленый объединяются в белый, а тени, спроецированные на желтый экран, становятся синими. Это совсем не волновые явления, и тем не менее цвета так же реальны, как и электромагнитные волны.

Схожее противоречие можно обнаружить в окружающих мирах исследователя звуковых волн и исследователя музыки. В первом из них существуют только волны, во втором — только звуки. Однако и те и другие одинаково реальны.

Этот ряд можно продолжить. В природе в окружающем мире (умвельте) бихевиориста тело формирует дух, а в мире психолога дух созидает тело.