В одной постели (СИ) - Лакс Айрин - Страница 20

Все, о чем я теперь могу думать, это моя помощница — маленькая умница, сексапильная хищница и, черт возьми, та еще стервочка! Я сам отточил ее коготки и зубки, но не знал, что однажды она обернет это оружие против меня самого.

Не знал, что я не смогу устоять и держаться с каменным лицом, в ответ на все ее шуточки и шпильки.

Не выдержал и…

Ох, да, она идеальная, когда перекинута через мое колено.

Такая соблазнительная в этом милом платьице, что так легко задрать и потрепать ладонью идеальную задницу.

Слишком дерзкую, чтобы остаться нетронутой.

Вот еще одна причина, по которой не получается забыть.

Я не взял все, что хотел!

Не стал искушать себя еще больше, чем это есть, и отвесил шлепок по попке, не поднимая платье.

Темные волосы были перекинуты через плечо извивающимися змеями. Она источала ярость, грех и соблазн — потрясающий коктейль, который меня возбуждал невероятно сильно.

Новый шлепок отозвался приятным жаром в моей ладони и сладким звоном в ушах!

— Больше почтения к папе, Золотце! — произнес я хрипло и снова шлепнул, ммм…

Новый шлепок, и мой член налился каменной тяжестью.

— Совсем от рук отбилась, девочка моя. Дерзишь? Нарочно выводишь из себя? Знаешь, что делают с маленькими девочками, которые нарушают правила?

Наклонился к ее волосам, втянул их запах — сладко и остро, как любимый ее парфюм, который лишь подчеркивал персональный аромат теплой кожи.

— Их наказывают. Их хорошенько наказывают!

Больше всего мне хотелось попробовать каждый сантиметр ее мягкой, золотистой кожи.

Теперь я думал, почему так чертовски мало часов в одной ночи? И зачем мы вообще уснули, если можно было сделать столько всего — и не спать.

Надо было жарить и жарить эту строптивую, дерзкую малышку ночь напролет. Обвести языком каждую линию и чувственный изгиб тела.

Пока не осталось бы ни одного сантиметра, заласканного мной.

Ощущал запах ее кожи, сладкий дурманящий аромат, понимал, насколько она сейчас в моей власти и дурел от этого все сильнее и сильнее.

Еще немного и клянусь, я поставлю ее на четвереньки.

— Отпустите! Вы… Воспитатель… хуев! Озабоченный просто! — ругнулась Аделина, извиваясь змейкой на моих коленях.

— О, за ругательства я тебе еще больше всыплю! — отозвался я с азартом.

Кровь ударила в голову и прилила к головке члена, совершенно лишая меня рассудка.

Иначе как объяснить, что я все-таки дернул платье вверх и… уставился, разглядывая задницу в черных трусиках.

Проглотил комок возбуждения и возмущения!

Нет, это просто издевательство какое-то.

Ведь на самой попке, прямо напротив дырочки, еще не присвоенной мной, было оформлено ажурное, кружевное сердечко.

И я, падкий на красоту, слабый на эстетику, простонал громко, и сдернул эти трусики вниз, огрев покрасневшую задницу еще раз сочным шлепком.

— Да, девочка моя, да… Вот это хорошенькое наказание. Папа очень зол… Очень зол, Золотце!

Внезапно Аделина затихла, но потом захныкала протяжно, всхлипнула.

Эти звуки заставили меня прекратить. Я остановился лишь чудом, все нутро горело, ладонь была будто ошпарена кипятком. Кожа попки сильно раскраснелась.

— Вы… Вы!..

Аделина вырвалась и натянула платье пониже, оперлась о стол, ойкнула.

— Тиран! Самодур… Как… Как мне теперь сидеть? Моя задница горит!

Звук ее сердитого дыхания и глаза, мечущие молнии, заставили меня устыдиться содеянного, но ненадолго.

Ее реакция вызвала новый прилив желания.

— Прости… — сделал шаг вперед. — Прости, давай мы ее смажем…

Блять.

Возбуждение достигло критической отметки.

Я всего лишь имел в виду “смазать кожу каким-нибудь охлаждающим и обезболивающим гелем”.

Но моя пошлая фантазия и эго, желающее присвоить попку прекрасной помощницы, нарисовало в мыслях совсем другой процесс смазки, от которого член выпустил немного предэякулята в трусы.

Ох, как бы я ее.. хорошенько смазал!

И пальчиками, и не только…

— Не смейте! — зашипела сердитой змейкой Ада, махнув у меня перед носом пальчиком.

Тем самым, пораненным. Кровь все еще текла.

Я перехватил ее руку за кисть и взял палец в рот, лизнув металлический вкус.

Ада еще что-то хотела сказать и оборвала звук на середине гласного, буквально застыла. Ее глаза пристально следили за тем, как мой рот двигался по пальцу, всасывая его глубже.

В отличии от нее я хорошо помнил, как лизал ее киску, хорошенько трудился языком в нежной, маленькой дырочке, отвечающей так жадно и часто.

Снова ее запах, плюс взгляд, дрожь тела.

— Что же ты со мной делаешь, Золотце? — выдохнул я, выпустив ее пальчик и прижав девушку к столу.

Обхватил за талию одной рукой, второй задрал платье, поглаживая попку, которую только что с таким удовольствием отшлепал.

Ее дыхание прервалось, щеки опалило жаром.

— Эмиль… Рустемович, — шепнула. — Прекратите это немедленно. Или я…

Она не договорила, облизнула губки розовым язычком, и во мне что-то окончательно вспыхнуло, не желая гаснуть. Я должен был либо остыть после содеянного, либо разозлиться, что Аделина в ответ надерзила еще больше. Но эти игры меня заводили еще больше.

Плохие… Плохие, но такие манящие игры.

И она — ужасно манящая, застывшая возле стола, с этим смущенным, горящим взглядом и нежеланием уступать в неравной борьбе.

— Зачем ты меня выводишь из себя? Провоцируешь… — поинтересовался я. — Я же тебя сожру, Золотце, каждый кусочек просмакую и обсосу все, до единой косточки.

— Да вы еще и каннибал, па-па! Такой сплетни о вас еще не было… Пора запускать в массы, — снова съязвила она, ох.

Нарывалась явно!

Глаза горели, губы пересохшие, жаркое дыхание, поза…

Все в ней выдавало крайнюю степень возбуждения.

Я навалился, опустив ладони по обе стороны от тела Аделины, зажав ее у стола, уткнулся лицом в шею. Губы задевали кожу, горячую и немного соленую.

— Ты намокла, Золотце? Покажи па-а-апе… Если не намокла, отстану.

— А если намокла?

— Трахну.

— А потом?

Мммм… Так далеко я еще не заходил.

Аделина попыталась меня оттолкнуть за плечи, но вышло лишь так, что потеряла точку опоры, и я легко завалил ее спиной назад на стол и дернул ножками на себя.

— Можешь не говорить, сам проверю… — запустил пальцы под платье, стягивая с нее трусики.

Глава 24

Эмиль

— Проверяйте, ага!

Снова эта интонация…

Аделина еще и активно помогала мне, приподняв попку. Сказать, что я возбудился, значит, ничего не сказать. Член дергался только от одних мыслей и запаха.

Не представляю, что со мной станет, когда я увижу, как моя помощница, мокрая, будет извиваться подо мной на столе, постанывая… Хотя, наверное, наоборот, очень хорошо представляю.

Плюс одна фантазия о ней.

Каждый стол будет нашептывать мне “Эмиль, а помнишь…” и стрелять убойным видеорядом из памяти. Я отточил свою память, постоянно тренируясь, и гордился этим. Сейчас мне хотелось лишить себя приобретенных навыков хотя бы частично.

Трусики легко скользили по загорелой коже бедер.

Теперь она была обнажена передо мной под этим милым темно-синим платьем в мелкий белый горошек.

Я рванулся вперед и застыл: у меня при себе не было резинок.

Ни одной. Успею ли вынуть? У меня похоть кипела и сперма переполняла яйца, они грозились лопнуть.

Но сначала… Сначала начнем.

Неспешно провел пальцами по ее ногам, от колен провел дальше. Наклонился и поцеловал ее круглые колени. Чуть выше левой — побелевшее пятнышко. Наверное, детская травма. Еще до меня… Мой птенчик, сколько всего с тобой было до меня? Хотелось бы стереть каждое нехорошее воспоминание…

Я рвался вперед, но теперь не спешил, медленно продвигался вперед губами и пальцами, поглаживал, постепенно раскрывая ее перед собой, разводя ножки шире и шире. Разум туманило, зрение подводило. Я видел, но видел свои мечты и дальнейшее. Меня вместе с реальностью опережала фантазия…