Измена. Знай свое место! (СИ) - Лакс Айрин - Страница 21

— Ты был в коме, когда вышел.… Настроение у тебя было, сам знаешь, какое! Дина не хотела усугублять, не хотела, чтобы ты чувствовал себя виноватым. Потому что твоей вины в случившемся не было.

— Значит, пока я был в коме, а мама…. отходила после выкидыша, ты…

Выдыхаю.

Да, в это время я познакомился с Амалией и повелся на её робость, трясущиеся пальцы и прерывающийся голос. Повелся на её едва слышное: «Папа…»

Актриса из нее отменная, не скрою…

И теперь я разгребаю последствия своих действий.

— Это в прошлом, Дамир.

— Нифига не в прошлом! У меня могла быть нормальная сестра, а не фуфловая, и вы мне не говорили. И ты, и мама! — злится.

— Мы тебя берегли.

— Лучше бы вы берегли друг друга! — рявкает сын.

Он сбрасывает вызов и больше не отвечает, когда я ему перезваниваю.

Местный номер Дины тоже вне зоны доступа, а Тимур? Мне нужно собраться с мыслями, чтобы позвонить ему и не обматерить с первой же секунды.

Я просматриваю статусы Дамира в телеграм. Судя по всему, они плодотворно проводят время. И по отдельности, и вместе.

Катаются на мопедах. Пока сын в селфи показывает шикарнейший закат, на заднем фоне Тимур, присев перед моей женой на корточки, осматривает её ногу. Ещё одно коротенькое видео — вся троица на на байках… Фото с пляжа… Дальше пошли сольные видео сына, видимо, он нашел себе компанию и рассекает сейчас вместе с ними.

Мне приходится отложить телефон подальше.

С трудом перевариваю желание крушить и ломать все кругом.

Под закрытыми веками отпечаталось лицо жены такое, как на фото, загорелое, с широкой улыбкой и сильно посветлевшими волосами. Такой беззаботной я её давно не видел. Внезапно с тоской понимаю, что это я должен быть там, рядом с ней. Арендовать байки, учиться ездить на них, дуть на царапинки и радоваться каждому восхитительно розовому закату.

Но, наверное, это не про меня, да? Когда я занимался такими глупостями, такими прекрасными и радостными глупостями?

Наша жизнь с Диной — про другое. Про цели и достигаторство, про званые вечера и сражение умов, про родительство и шикарные ужины… Про воровство времени у работы и обязанностей, чтобы пожить немного для себя…

И сколько времени для себя мы с ней прожили?

Мне хочется выть, как это глупо… Как глупо прожить жизнь в достижении каких-то целей и понять, что сейчас твоя любимая женщина радуется жизни и ее мелочам… не с тобой.

Она с другим.

Любуется пейзажами, наслаждается теплом и морщит носик от проливных дождей, исследует пляжи, пробует новое, живет…

Отрезвляющий холодок понимания морозит конечности.

Я всё-таки беру телефон и звоню Тимуру.

— Да?

Его голос слишком спокойный и безмятежный. Если быть честным, он всегда был самым легким на подъем в нашей компании. Я называл его инфантилом, когда услышал, что в своем бизнесе он в любой момент может делегировать все свои полномочия на управляющего.

В любой, сука, момент.

Помню, как я возмутился. Помню, как посчитал его слишком легкомысленным.

Помню, как обсудил это с Диной и мы, кажется, даже сошлись во мнениях. Ведь мы такие ответственные, включенные в работу, в семью, друг в друга… Всегда рядом, и на работе, и дома, и даже домой мы притащим работу, да?

Я продолбался и только сейчас судорожно пытаюсь понять, где именно был тот поворот, когда я свернул не туда.

Дине все осточертело настолько, что она бросила все в момент, и наша хваленая с ней серьёзность, и наши планы, наша ответственность — всё это наносное, чужое. Все это шелуха, которая ничего не стоит, если за этим нет ни любви, ни доверия. А я всё феерично просрал.

— Руслан? — зовёт меня Тимур.

Я проживаю сейчас две эмоции — ненависть и зависть.

Ненавижу и завидую, что он сейчас рядом с моей женой.

Рядом с ней сейчас должен быть Я. А я….. Что, я?!

Я разгребаю дерьмо, которое сам же заварил… Здесь такие Авгиевы конюшни, Дин, ты бы только знала, родная.

Так привык к тому, что она всегда рядом, всегда со мной, что даже мысленно с ней диалог веду, может быть, уже не имея никакого права делать это.

— Не слишком ли ты рано оправился после трагической гибели жены, Тимур? И не слишком ли много ты ухи переел, подкатывая свои шары к моей жене? — тихо спрашиваю я.

Глава 25

Руслан

Удавил бы Тимура, господи прости.

Будь я сейчас рядом, я сдавил бы его глотку и держал до тех пор, пока он не начал бы задыхаться и трепыхаться слабо-слабо.

— Не понимаю, что тебя смущает, Руслан. Если я правильно понял, ты расстался с женой.

— Я с ней не расставался.

— Ах да.… — тихо смеётся. — Дина сама тебя бросила. После всех этих сплетен немудрено, знаешь ли.

Он позволяет себе надо мной открыто смеяться?

Бессмертным себя почувствовал?

Или просто несколько тысяч километров расстояния придают ему храбрости?

Был бы он таким же смелым лицом к лицу?

Легко быть дерзким, когда знаешь, что не нарвешься на мордобой!

— Оперился, что ли, петух? И кто тебя таким павлиньим оперением наделил? Моя жена? В себя поверил, гондон?

— Я не буду разговаривать с тобой в таком тоне, Руслан, — отвечает с ленивым зевком.

Ах да, гребаная разница во времени! На Пхукете сейчас сколько, а?

— Мы взрослые люди и не делаем ничего плохого, — продолжает вещать этот павлин. — Просто общаемся, сближаемся. Никуда не спешим. Если уж говорить, кто наделал плохого, посмотрел бы на себя, что ли?

— А я и смотрю на себя, Тимур. Я и смотрю! Я и не умаляю своей вины, и не перекладываю ее на другого. Так же, как не переключаю внимание на другого, а ты.… Ты как ребёнок! Как тот ребёнок, которого, когда начинаешь стыдить за совершенное, он начинает кривиться и говорит: «Сам дурак!» Вот что ты делаешь, Тимур? Что?! Решил после смерти своей жены утешиться моей женщиной? А любил ли ты Альку? Или просто притерся к ней…

— Не лезь, — холодеет его голос.

— Любил ли ты свою жену, если так быстро намерен залезть в трусики к ее лучшей подруге? Любил ли ты жену или всегда дрочил на другую женщину, чужую жену?!

С меня сходит семь потов во время этого сложного разговора.

Непростого!

Потому что между нами семь с лишним тысяч километров.

Ведь будь мы рядом, я бы решил все кулаками, а так…

Только словами махаться остается и бить прицельно, в надежде на то, что у собеседника имеется совесть, что он одумается и перестанет творить херню, перестанет отравлять всех нас.

Потому что есть грань, переступив которую, назад возврата не будет.

Ни для кого из нас.

Тимур молчит и свирепо дышит в телефонную трубку. Я резко отрубаю звонок и отправляю ему фото с места аварии.

Как напоминание.

На эти ужасные фото я и сам смотреть не в силах, сразу тянет отвести взгляд.

Каково должно быть ему, даже думать не хочется, но я это делаю.

Жестоко и расчетливо посылаю Тимуру ужасное напоминание о произошедшем с его женой!

Доставлено.

Прочитано.

На, смотри! Смотри, что ты творишь! Пляшешь на костях своей недавно погибшей жены, устраиваешься на них поудобнее, чтобы развлечься с другой.

Противно от себя самого, от подобной расчетливости.

Ведь это удар ниже пояса, да? Но прости, дружище…

Свою женщину я тебе просто так не отдам.

***

— Каплун, что у нас по экспертизе!

— Ипать-копать, Рус! — злится Каплунов, вздрогнувший от неожиданности. — Я по телефону разговариваю, не заметно?

— Заметно, но.…

Каплунов косится на меня с тяжелым вздохом и говорит собеседнику:

— Перезвоню, — потом смотрит на меня. — Что у тебя? Подгорает?

— Ты не понимаешь. Мне нужно как можно скорее раскидаться с этими делами.

— Чтобы что? Просто галочку «завершено» поставить? Для вида отмазаться? Или как? Если до самого донышка эту зловонную кучу навоза раскидать хочешь, придется набраться терпения. Копаем.