Блондинка с розой в сердце (СИ) - Федин Андрей - Страница 31

Из машины я выбрался около магазина с невзрачной вывеской «Булочная». Двери магазина то и дело открывались, через его порог переступали понуро смотревшие себе под ноги люди. Я тряхнул головой — прогнал навеянное погодой и городскими красотами уныние. Воспользовался подсказкой таксиста: свернул около магазина в узкий переулок, примыкавший к улице Плеханова. Неспешно зашагал вдоль мрачноватых фасадов домов по украшенному зеркалами-лужами тротуару. Витавшие в воздухе около «Булочной» запахи свежей выпечки постепенно сменялись ароматами мокрого камня, извести и совсем не уместным тут запашком бензина.

Дома в переулке прижимались друг другу, будто пугливые овцы. Только менявшийся внешний вид фасадов сообщал о том, что я прошёл мимо одного здания и подошёл к следующему. Я тут же отыскивал взглядом табличку с номером дома — убеждался, что иду в правильном направлении. Рассматривал фасады. Любовался потрескавшейся краской на деревянных оконных рамах (словно покрытых паутиной). Стирал с лица капли влаги. То и дело поворачивал голову, заглядывал в похожие на тоннели арки, что вели во дворы домов. В одну из таких арок-тоннелей я и свернул, когда прошёл мимо таблички с номером двадцать восемь.

Прошёл прорубленный в здании тоннель почти насквозь, остановился у входа во двор. Отметил, что дождевые капли и здесь тревожили поверхности луж. Усилившийся под аркой ветер взъерошил влажные волосы у меня на голове. Я снял рюкзак, вынул из него пистолет. Сунул холодный ПМ за пояс. Взглядом пробежался по дверям парадных (не подъездов, как в Москве). Заметил над ними почти стёртые, но пока ещё читаемые цифры — номера расположившихся в этих парадных квартир. Рядом с парадными мокли под дождём немногочисленные автомобили (я насчитал семь штук) — все, как один представители отечественных производителей.

Меня заинтересовал белый ВАЗ-2105 (брат близнец того автомобиля, на котором я в Москве проткнул покрышки). Потому что эта машина расположилась напротив парадной, где находилась квартира журналистки Александры Лебедевой (Саша вчера продиктовала мне именно этот адрес). И потому что окно в автомобиле со стороны водителя было приоткрыто. Из него вылетал сероватый дымок и устремлялся в направлении арки (я ещё у входа в арку почувствовал в воздухе запашок табачного дыма). Сидевшего в машине человека (или людей) я не рассмотрел. Но отметил, что у того (или у тех) был прекрасный обзор на пространство около двери Сашиной парадной.

Сразу я к Сашиной парадной не пошёл. Направился к противоположной от неё части этого мрачного двора, похожего на квадратное дно большого каменного колодца. Сделал небольшой крюк мимо замерших во дворе автомобилей. Убедился, что в салоне белого ВАЗ-2105 находился сейчас лишь один человек: он сидел на водительском кресле, курил. Я рассмотрел его причёску и очки, заметил ухо и на секунду мелькнувший кончик носа. Лишь после этого я направился к белым «Жигулям». Держался за пределами зоны обзора водителя «Жигулей». Ступал осторожно, чтобы звуки моих шагов не метались по двору, эхом отражаясь от стен и от окон домов.

Подошёл к машине, распахнул переднюю пассажирскую дверь, уселся в кресло. Уронил себе под ноги рюкзак. Направил ствол пистолета на удивлённое лицо водителя.

— Руки на руль, — приказал я. — Чтобы я их видел. Быстро!

Водитель вздрогнул. Он выполнил моё распоряжение. Выронил на пол ещё дымившуюся сигарету.

Я ухмыльнулся и сказал:

— Знакомое лицо. Ожидаемая встреча. Так и знал, что вы не оставите Лебедеву в покое.

Глава 15

— Здравствуй, Павел Дружинников, — сказал я. — Или кто ты там на самом деле?

— Я… Паша.

— Замри, Паша. Руки на руле. Оружие где?

Ствол моего пистолета смотрел мужчине на подбородок.

Мужчина тряхнул головой.

— К-какое… оружие? — сказал он.

И тут же сообщил:

— Ничего… т-такого у меня нет.

— Замечательно, — сказал я. — Медленно, двумя пальцами достань свой паспорт и протяни его мне. И затуши ногой сигарету. На полу. Сделай это тоже медленно, не спеша. Пока мы не сгорели в твоей машине.

Я махнул пистолетом — водитель (тот самый «студент», с которым я познакомился в поезде «Волгорад-Ленинград») вздрогнул. Его очки чуть сдвинулись к переносице, сместились ближе к кончику носа. Я отметил: прыщ ещё не исчез с лица «студента», но он заметно побледнел и уже не сильно выделался на загорелом лице.

— Эээ, — проблеял «студент». — Я…

— Паспорт! — сказал я.

«Студент» дернулся, точно по его креслу пробежал разряд электрического тока. Будто с большим трудом он оторвал правую руку от оплетённого бежевой пластиковой лентой рулевого колеса. Не сводил глаз с пистолета Макарова. Направил указательный палец на меня. Я заметил, что его палец непроизвольно вздрагивал.

— Под вами, — сказал «студент». — Там. Паспорт. В сумке.

Я переложил пистолет в левую руку (ствол ПМ теперь указывал на верхнюю пуговицу рубашки «студента»). Нащупал на сидении рядом с собой потёртую коричневую барсетку. Видел, как «студент» дёрнул острыми коленями — он почти беззвучно потоптался подошвами сандалий по полу, куда выронил при виде меня сигарету.

Я достал из барсетки паспорт гражданина СССР. Бросил барсетку в пустой (!) ящик для перчаток. Поднял паспорт на высоту своего лица, большим пальцем сдвинул обложку.

— Павел Иннокентьевич Битков, — прочёл я.

Посмотрел на «студента», сказал:

— Битков, значит. Павел Иннокентьевич. А говорил, что Дружинников.

Я покачал головой, посмотрел Павлу Биткову в глаза (сверил его лицо с фотографией в паспорте) — Павел снова вздрогнул.

— Обман, кругом обман, — пробормотал я, большим пальцем перелистывая страницы паспорта. — Не женат. Детей нет… официально. Прописан в Ленинграде. Превосходно.

Бросил паспорт поверх барсетки. Вынул из своего кармана удостоверение.

Открыл его и предъявил взиравшему на меня сквозь мутные линзы очков Биткову.

— Капитан Нестеров, — представился я. — Оперативный уполномоченный. Комитет государственной безопасности.

Опустил руку с удостоверением и сказал:

— Я не спрашиваю, почему ты здесь, Павел Битков. Это я и без тебя знаю. Я спрашиваю: кто тебя сюда отправил?

Приблизил пистолет к лицу «студента» — Павел отшатнулся.

— Я… никто! Никто не присылал! Я сам!.. Просто так!.. Я…

— Посмотри сюда, Павел Битков.

Я снова приподнял удостоверение, спросил:

— Видишь отпечатанную в типографии надпись под словами «состоит в должности оперативного уполномоченного»? Она гласит, что владельцу этого документа… то есть, мне… разрешено хранение и ношение огнестрельного оружия. Но вот кое-что там не указали. Мне разрешено и применение этого оружия, если того требует ситуация. Понимаешь?

Я захлопнул корочки, сунул их в карман жилета. Взял ПМ в правую руку.

Павел чуть повернул голову: он не спускал глаз с моего пистолета.

— Сейчас ситуация именно такая, — сказал я. — Она требует. Просекаешь? Она требует, чтобы я прострелил тебе колено. Прямо сейчас. Понимаешь меня, Павел Битков?

Я резко опустил ПМ и ткнул его стволом в ногу «студента».

Битков дёрнулся, ударился плечом о дверцу.

— Не надо! — вскрикнул он.

— Прострелю, — пообещал я. — Не веришь? Выстрелю в тебя столько раз, сколько понадобится. Имею на это право. Никто мне не помешает. Даже милиционеры, если они примчатся на звуки выстрелов. Они только посмотрят в мой документ и возьмут под козырёк. Проследят, чтобы простые советские граждане не мешали нашему с тобой разговору… Павел Битков.

Я постучал дулом по ноге Павла (тот снова вздрогнул). Отметил, что запах табачного дыма и запашок оплавившегося коврика уже не затрудняли моё дыхание — эти ароматы частично выветрились через приоткрытые окна.

— Повторяю свой вопрос, — сказал я. — Кто заказал вам убийство журналистки Александры Лебедевой? Говори. Ну⁈ Стреляю тебе в колено на счёт три. Раз. Два!..

Нажал большим пальцем на флажок предохранителя. Прозвучал тихий щелчок.