Весь твой, только твой эльф (СИ) - Жнец Анна - Страница 36

Он остановился, примеряясь к высоким узким ступенькам.

— Нет, — покачала головой Зейна. — Нет, нет. Не вздумай.

Что означало это ее «нет»?

Нет, потому что лестница — не подходящее место для подобных манипуляций?

Или нет, потому что Зейна все равно не собиралась отвечать на его чувства взаимностью?

Однако она не попыталась сменить тему, когда Алари предложил ей остаться в Эвенделле в качестве королевы, хотя могла пропустить его слова мимо ушей. Вместо того, чтобы увести разговор в сторону, Зейна развила его, начала шутить и улыбаться. Это обнадеживало.

На губах Алари тоже расцвела улыбка — робкая и неуверенная.

— А вместо колец у нас татуировки вокруг большого пальца. Для каждой пары свой узор и уникальное сочетание цветов.

— Но ведь их не стереть, — вскинула брови Зейна.

— Да, один брак на всю жизнь.

Ступеньки закончились. По бокам выросли стены с окнами в пол. Пока шли в полумраке и тишине, Алари украдкой наблюдал за своей спутницей, пытаясь угадать ее мысли. Так, в молчании, он довел Зейну до ее покоев.

— Спокойной ночи, — на прощание возлюбленная легонько поцеловала его в уголок губ.

Алари опешил. Ошеломленный этим жестом, он застыл на месте и еще долго стоял в темном коридоре перед закрытой дверью, за которой исчезла его избранница.

* * *

— Тебе не надо было избавлять ее от шрамов, — сказала Йелин, прохаживаясь вдоль длинного и уже опустевшего стола, за которым недавно заседал королевский совет. — Задержать ее в Эвенделле можно было и другим способом. Например, затянув переговоры, касающиеся будущего союза между нашими странами. Кажется, так ты и планировал сделать.

Стоя напротив окна, Алари тяжело вздохнул:

— Она страдала. Кем надо быть, чтобы видеть, как она мучается, знать, что есть способ ей помочь, и молчать?

— Что ж, теперь она красавица, — фыркнула Йелин, нетерпеливо отдернув пышные юбки, зацепившиеся за ножку стула. — И любой мужчина готов ее любить. У нее снова есть выбор. И где гарантия, что она выберет тебя?

Спина Алари напряглась. Губы сжались в тонкую полосу.

— Нет никаких гарантий. Только надежда. Зато если она выберет меня, то сделает это не от безысходности.

Он пытался найти спокойствие в созерцании ясного голубого неба за окном и не видел, как сестра позади него покачала головой.

— Посмотрим, что ты скажешь, когда твоя истинная счастливо выскочит замуж за какую-нибудь гориллу из своего народа.

От слов Йелин все внутри натянулось тугой струной и по ребрам заскребли незримые когти.

Не оборачиваясь, Алари открыл рот для ответа — и подавился воздухом.

То, что он увидел в безоблачной сини над деревьями, заставило его сердце мучительно сжаться.

Йелин что-то говорила за его спиной, но ее слова звучали в ушах монотонным гулом, лишенным смысла. Воздух застрял в легких, превратился в лед, в ощерившийся колючками кристалл, раздирающий грудь в клочья.

Не в силах сделать ни вдоха, Алари смотрел на крылатый силуэт, удаляющийся в сторону дымчатых гор на горизонте. И не верил своим глазам. Не хотел верить.

Как же так?

Улетела! Даже не попрощавшись!

— Что с тобой? Что ты там увидел? — позади почудилось движение.

Сестра подошла ближе, встала за его плечом и тоже заглянула в окно.

В тот же миг с ее губ сорвался тяжелый, скорбный вздох, и рука в перчатках коснулась пальцев Алари.

— А я предупреждала тебя.

Слова, что раздались в полуденной тишине тронного зала, кнутом стеганули по напряженным нервам. Он взвыл. Дернулся. Отшатнулся от Йелин, словно от прокаженной, усыпанной пятнами уродливых язв. Так, будто она могла заразить его неизлечимой болезнью.

Зачем она это сказала? Откуда это желание пнуть упавшего?

— Она просто решила полетать.

Губы не слушались. Язык заплетался, как у пьяного. И в руках проснулась мелкая, противная, навязчивая дрожь.

Отрицая очевидное, Алари упрямо замотал головой:

— Просто решила полетать над Эвенделлом. Чем еще ей здесь заняться?

Взгляд сестры до краев наполнился жалостью.

Собственный неуверенный тон резал слух. Голос звучал непривычно глухо, ломко, фальшиво. Алари сам себе не верил.

— Ох, братец, — протянула сестра, в страдальческом выражении изогнув брови.

Заметив, что она снова пытается его коснуться, Алари попятился.

— Она вернется. Вернется!

Улетела! Даже не попрощалась!

Эта мысль трубила внутри, разрывая барабанные перепонки, била под дых, заживо сдирала с него кожу. Понимание тяжелое, как гранитная плита, мучительное, как свежая, кровавая рана. Нельзя смириться! Невозможно осмыслить!

Охваченный чувствами, Алари рванул к дверям.

Обе деревянные створки распахнулись от сильного толчка и с грохотом ударились о стены. Тишину пустынного коридора взорвали торопливые шаги. Он шел все быстрее и быстрее, а потом побежал, задыхаясь от взятой скорости, от страха и отчаяния. Сквозь высокие окна, залитые солнечным светом, он видел голубое небо, а в нем стрекозу, которая таяла вдали, превращаясь в маленькую темную точку на горизонте.

Он успеет. Вернет Зейну обратно. Прыгнет на лошадь и будет скакать без остановки до самого Аталана.

Сбежала! Молча! Без предупреждения!

Неужели он не заслужил пару фраз на прощание? Неужели он так противен своей избраннице, что она решила покинуть Эвенделл тайком, не сказав ни слова?

Или боялась, что он попытается ей помешать? Что посадит под замок или насильно поведет замуж?

Пока запыхавшимся ураганом Алари несся по длинным, извилистым коридорам замка, кровь в его жилах кипела и весь он был комком оголенных нервов. Но вот пряный свежий воздух наполнил грудь, и вся его решимость испарилась. Тело обмякло, будто лишенное костей.

Если Зейна захотела вернуться домой после всех этих волшебных недель, проведенных вместе, ему остается только смириться. Если за столько времени он не сумел ее очаровать, значит, надежды нет. Бежать за ней, уговаривать, унижаться бессмысленно. Зейна сделала свой выбор. Принуждать ее к браку Алари не станет.

Силы покинули его. Он с трудом подавил желание осесть на землю, распластаться среди высоких, колыхавшихся трав и лежать на спине, не шевелясь, неподвижно, как мертвый. А лучше и вовсе — закрыть глаза и больше не просыпаться.

Даже не попрощалась!

Сгорбившись, Алари смял в кулаке ткань мантии рядом с сердцем.

Стрекозу было уже не разглядеть, ее очертания растворились в небесной лазури, темная точка на горизонте исчезла.

Любимая его бросила.

Жизнь кончена. Ничего хорошего в ней уже не будет.

Алари так погрузился в свое горе, что не услышал тихую поступь за спиной.

И вздрогнул, когда сквозь облепивший его ватный кокон отчаяния пробился знакомый до боли голос.

— Что ты тут делаешь? Я думала, у тебя заседание королевского совета.

Алари резко развернулся. Шумно вздохнул.

Перед ним на фоне приоткрытых замковых ворот стояла улыбающаяся Зейна.

В первую секунду он решил, что тронулся умом и видит плод своего воображения, выдает желаемое за действительное, но Зейна улыбнулась шире и мимолетно коснулась его руки.

Реальная.

Голова закружилась. Он пошатнулся.

— С тобой все в порядке? — улыбка стекла с любимого лица, и взгляд стал обеспокоенным.

— Ты не улетела, — ему показалось, что это не он сказал, а кто-то другой. Собственный голос прозвучал глухо и незнакомо.

Зейна вскинула брови, будто удивленная его словами, но уже спустя секунду в ее глазах забрезжило понимание.

— Стрекоза?

Алари заторможенно кивнул.

Зейна! Перед ним! Осталась!

Его охватило странное оцепенение. Каким-то образом Алари понимал, что разум пытается защитить себя от слишком сильных эмоций. Ибо если он откроет дверь той буре чувств, что беснуется на пороге, то оглохнет, ослепнет, сойдет с ума. Его просто сметет волной невыносимого, безумного счастья.

— Я отпустила ее, — Зейна будто светилась изнутри. Такой безмятежной, умиротворенной Алари ее никогда не видел. — Дорогу в Аталан она знает. Не заблудится. Надо вернуть императрице ее имущество. Но не переживай. Если захочешь, владыка Тил-Линг вырастит нам свою личную стрекозу. Будем снова летать по вечерам над ночным Эвенделлом.