Торговые войны Англии с Ганзейским союзом. Борьба на Балтике за рынки России и Речи Посполитой в Ели - Цинз Хенрик - Страница 34

Большой спрос в Нидерландах на английское необработанное сукно объяснялся главным образом прибылями голландских фабрикантов и торговцев сукном, связанными с его отделкой и продажей. Сами английские купцы вывозили готовое сукно во Францию, Испанию, Италию, Турцию, страны Балтии и Россию, то есть в страны, где стандарты готового сукна были в общем-то невысоки. В Прибалтику Истлендская компания экспортировала только готовые ткани, за исключением 200 кусков белой (неокрашенной) ткани в год, разрешенных хартией Елизаветы 1579 г. Стоит упомянуть, что Истлендская компания снова и снова протестовала против этого ограничения, особенно с начала XVII в., ссылаясь при этом на пример купцов-авантюристов. В 1620 г. Джон Кеймер, с горечью сетуя на слабость Англии по сравнению с Голландией в экспорте тканей в Прибалтику, писал, что все английские компании, за исключением купцов-авантюристов, вывозили только готовые и окрашенные ткани, что подвергало Англию большим потерям. Действительно, это привело к увеличению доходов от таможенных пошлин и большему числу английских ремесленников, нашедших работу по отделке ткани, но косвенные потери Англии были несоизмеримо больше. Расследования Фрииса во всех деталях раскрыли, как голландцы покупали незаконченную белую ткань, произведенную в Уилтшире или Глостершире, у купцов-авантюристов и производили ее крашение и отделку дома, в ходе чего рулон ткани удлинялся на несколько ярдов. Такая практика, хотя и приносила голландцам значительную прибыль, подрывала доверие к английским текстильным производителям, особенно с учетом того, что голландцы снабжали готовую ткань английскими марками, прежде чем продавать ее в страны Балтии.

Среди многих аргументов, выдвинутых Истлендской компанией в датированной примерно 1600 г. петиции в пользу разрешения компании вывозить необработанные ткани в Польшу, говорит утверждение, что это не вызовет никакого соперничества между компанией и купцами-авантюристами из-за строго определенных районов их деятельности. Польский покупатель также выиграет, как мы читаем в петиции, потому что английское сукно будет окрашено и обработано в Польше в соответствии с местными вкусами, а польские торговцы тканями получат больше возможностей продавать сукно не только в пределах Речи Посполитой, но и на экспорт, что, в свою очередь, будет стимулировать рост спроса на английскую ткань в Прибалтике. Но самый веский аргумент в пользу экспорта незавершенного сукна был связан с напоминанием об убытках, которые понесла Англия в результате того, что голландцы и ганзейцы покупали сукно у купцов-авантюристов и отделывали его в нидерландских мастерских, а затем продавали в Польшу и другие страны Балтии. Петиция Истлендской компании 1602 г. содержит аналогичные аргументы. В ней сказано, что разрешение компании заниматься неограниченным вывозом невыделанного сукна в Прибалтику было бы средством преодоления кризиса в этой экспортной торговле, наступившего в самом начале XVII в., и противодействием зарубежной конкуренции.

Переходя от этих общих замечаний к анализу экспорта английского сукна в страны Балтии, следует сразу же решительно подчеркнуть огромное значение этого экспорта для развития всей балтийской торговли Англии. Можно сказать, что торговая экспансия Англии в Прибалтике в XVI в. стала с экономической точки зрения возможна только благодаря обширным потенциалам для продажи больших количеств ткани, которая нашла готовый рынок сбыта в этом регионе. Достаточно лишь отметить, что в 1565 г. ткань составляла 76,9 % всего английского экспорта в Прибалтику, в 1575 г. – 75,2 %, в 1585 г. – 91,4 % и в 1595 г. – уже 92,1 %. Такая ситуация сохранялась и в начале XVII в.: в 1605 г. сукно составляло 91,6 % экспорта, а в 1615 г. – уже 94,4 % стоимости всего английского экспорта в страны Балтии.

Начиная с 1620-х гг. возникли значительные, хотя и временные, трудности в экспорте английского сукна, связанные, среди прочего, с планом Кокейна, правда, они не повлияли на продажи сукна в страны Балтии. В 1625 г. ткань составляла 95,2 % всего экспорта Англии в этот регион. Во 2-й половине XVI в. в Англии хорошо понимали важность балтийского и особенно польского рынка как важного покупателя английского сукна, о чем свидетельствуют многочисленные высказывания по этому поводу. Для иллюстрации нам достаточно привести слова английского посла во Фландрии доктора Валентина Дейла, который в 1573 г. в беседе с Екатериной Медичи, матерью Анри де Валуа, только что избранного королем Польши, заявил, что Англия уже давно получила огромное богатство от экспорта тканей в Данциг. В 1603 г. венецианский посланник в Англии Джованни Карло Скарамелли выразил аналогичное мнение в письме дожу и сенату Венеции.

Полное представление о значении балтийского рынка для экспорта английского сукна можно было бы составить, если бы мы могли установить его соотношение к общему объему английского экспорта. К сожалению, из-за отсутствия данных подсчитать это невозможно. Но частичный ответ мы можем получить из чрезвычайно интересного документа, датируемого самым концом XVI в., периодом крупнейшего экспорта тканей Англии в Прибалтику. Этот документ, в котором приводятся данные об экспорте тканей из Лондона в 1597–1598 гг. по данным торговых компаний и других экспортеров, раскрывает прежде всего важность экспорта в Нидерланды и Германию, регионы, обслуживаемые купцами-авантюристами. Члены этой компании вместе с нарушителями и иностранными купцами вывезли в указанный год до 70,6 % всего экспорта сукна из Лондона (см. табл. 7.1). Второе место занял балтийский рынок Истлендской компании с 11,3 %, третье место – Левант, затем последовала Франция и другие регионы, а на последнем месте – русский рынок. Но Центральная, Восточная и Южная Европа были покупателями английской ткани в гораздо большей степени через посредническую деятельность голландцев и сухопутные перевозки ткани через Германию. Но в любом случае выводы, которые можно сделать из таблицы 7.1, становятся тем более значимыми, если мы вспомним роль Лондона в общем объеме экспорта английских тканей в конце XVI в. Мы знаем, что более 80 % этой суммы находилось в руках лондонских купцов, и это еще больше подчеркивает важность балтийского рынка.

Таблица 7.1

Распределение экспорта тканей из Лондона, 1597–1598 гг.

Примечание.

[a] — эта цифра включает 5414 девонширских дюжин и 823 так называемой гладкой ткани.

Регистры пошлин в Зунде демонстрируют первенство Англии в вывозе сукна в Прибалтику морем во 2-й половине XVI в. В 1565 г. ее доля составляла 85 %, а в конце века – 92 % всего западноевропейского суконного экспорта в страны Балтии. Второе место занимал голландский экспорт, который с начала XVII в. все больше конкурировал с экспортом Англии.

Ход англо-голландского соперничества в экспорте тканей в Прибалтику в конце XVI и XVII в., а также постепенное вытеснение Голландией Англии с балтийского рынка в те годы ясно показаны в таблице 7.2, которая иллюстрирует вопрос по десятилетним периодам, начиная с 1580 г. и до конца XVII в. Как видно, периодом наибольшего превосходства Англии в экспорте тканей в Прибалтику были последние два десятилетия XVI в., когда на английских купцов приходилось более 90 % торговли. В 1570-х гг. эта цифра составляла немногим более 80 %. Политические события, опустошение Голландии в годы ее революции против Испании и общий кризис ее экономики в то время имели немалое влияние в этом отношении. С начала XVII в. Англия постепенно стала терять свое господствующее положение в балтийской торговле тканями, и наступил упадок, особенно острый после великого кризиса английской суконной мануфактуры в 1620-х гг.

Таблица 7.2

Соответствующие доли Англии и Нидерландов в экспорте тканей в Прибалтику, 1580–1700 гг.