Торговые войны Англии с Ганзейским союзом. Борьба на Балтике за рынки России и Речи Посполитой в Ели - Цинз Хенрик - Страница 3

Дипломаты, писатели-экономисты и купцы в XVI и XVII вв. отмечали, что значение балтийского рынка для Англии заключалось прежде всего в экспорте материалов для судостроения и импорте тканей. В 1568 г. два английских купца, Томас Баннистер и Джеффри Дакетт, обратили внимание Уильяма Сесила на выгоды, которые можно получить от московской торговли: они писали, что, развивая эту торговлю, можно было бы освободить Англию от ее большой зависимости от Данцига в отношении импорта снастей, мачт, парусов, дегтя и т. д., так жизненно важных для английского флота. Сесил, тайный советник и государственный секретарь Елизаветы, довольно хорошо знал важность балтийского рынка в этом отношении и придерживался мнения, что «товары, которые мы привозим из восточных стран, необходимы для применения в этой стране».

Ничто лучше не характеризует важность торговли с Польшей для елизаветинской Англии, чем дипломатическая деятельность Англии в 1590 г. Через своего посла в Турции Эдварда Бартона Англия пыталась убедить султана отказаться от запланированного нападения на Польшу, поскольку ей требовалось много польских товаров, которые «были необходимы для флота». В случае войны с Турцией, утверждал Бартон, Польша приостановит экспорт этого сырья в Англию, а это, в свою очередь, может привести к тому, что Англия откажется от помощи Нидерландам во время борьбы этой страны с главным врагом Турции – Испанией. В письме к Елизавете султан признался, что воздержался от нападения на Польшу по просьбе королевы, так как, помимо прочего, не хотел быть причиной ограничения вывоза из Польши таких товаров, как мачты, порох, зерно и т. д., которые, по его мнению, были нужны Англии в войне с Испанией.

Не только высказывания дипломатов и купцов, но и наблюдения английских путешественников, иногда живших в Польше по многу лет, подчеркивали важность торговли с Речью Посполитой и Прибалтикой. Два из них заслуживают более подробного упоминания: опубликованный в 1593 г. рассказ Файнса Морисона и книга 1598 г. Уильяма Брюса. Оба писателя выразили изумление по поводу природных богатств Речи Посполитой и дешевизны польских товаров. Брюс называл Польшу «общим зерновым хранилищем и арсеналом всей Европы», особенно в отношении военно-морских запасов. Но он был удивлен, что страна, столь богатая сырьем и изобилием продуктов, которые искали по всей Европе, вовсе не была богатой; он объяснял такое положение дел выгодами, которые портовые города, особенно Данциг, получали от экспорта польских товаров.

События, связанные с основанием Истлендской компании во времена Елизаветы I, не положили начало торговому проникновению Англии в Прибалтику. Английские купцы заходили туда еще в XIII в., о чем свидетельствует, среди других источников, голландское предложение Любеку в 1286 г. полностью закрыть Балтику для англичан. Сами английские купцы указывали на конец XIII в. как на начало отношений Англии со странами Балтии, особенно с Поморьем (Померанией). Но у нас нет никакой дополнительной информации по этому вопросу, и кажется, эти отношения усилились и приобрели большее значение только в XIV в. Сами англичане, и в частности Истлендская компания, в 1659 г. утверждали, что их предки начали торговать с Прибалтикой только в середине XIV в. Из утверждений в некоторых документах, безусловно, следует, что с начала XIV в. английские граждане часто приезжали в Данциг, нередко селились и приобретали там гражданские права.

Английские купцы плыли на Балтику с сукном; экспорт этого товара значительно увеличился во 2-й половине XIV в. А привозили они, главным образом из Данцига и Эльбинга, смолу, поташ, древесину, зерно и другие продукты польского и померанского происхождения, а также древесину из Норвегии. В XIV в. англичане также прибыли в Прибалтику в качестве рыцарей, чтобы помочь Тевтонскому ордену в его борьбе с Литвой, что отметил Чосер в «Кентерберийских рассказах» в описании рыцаря:

Помимо путешествий отдельных английских купцов в Прибалтику и особенно в Данциг, к концу XIV в. мы наблюдаем первые попытки организовать эту деятельность в форме, напоминающей позднейшие торговые компании. В конце XIV и начале XV в. в Англии были выданы «привилегии», и это было первое официальное признание так называемых регулируемых компаний – компаний, деятельность которых регулирует государство. Это были монополистические торговые организации с достаточно рыхлой структурой, их участники вели индивидуальную торговлю, в отличие от более поздних акционерных обществ, имевших централизованную структуру и в которых торговали сами компании. Привилегии конца XIV и начала XV в. охватывали торговлю Англии с Северным и Балтийским морями, и это ясно указывает на то, что эти районы были самыми ранними регионами первой торговой экспансии Англии за рубежом. Самый старый из этих документов был выдан Ричардом II в 1390 г. английским купцам, торговавшим с Пруссией и другими странами Балтии. Им было предоставлено право свободной торговли на территории земель Тевтонского ордена и право захода во все прусские порты ордена.

На данном этапе следует подчеркнуть, что с самого начала все торговые предприятия Англии в Прибалтике столкнулись с антагонизмом доминирующей торговой державы в Северной Европе – Германского Ганзейского союза, ревниво охранявшего свое господство в этом районе. Английская экспансия в Прибалтике осуществлялась на фоне острого соперничества с Ганзой; основание Истлендской компании было последней главой в этой борьбе, оно было одним из признаков краха Ганзы.

Тот факт, что ганзейские купцы обладали обширными привилегиями в Англии, вызвал реальные трудности в ее отношениях с Ганзой и территорией, находившейся под ее торговым контролем. Эти привилегии были получены в первые дни контактов Ганзы с Англией, и особенно во времена Эдуарда I, с его привилегией 1303 г., озаглавленной Carta Mer ca to ria («Торговая хартия»), которая предоставила, среди прочего, права розничной торговли, прямого обмена с иностранцами и т. д. Эдуард III значительно расширил объем привилегий, предоставленных Ганзе его предшественниками Плантагенетами, освободив ее купцов от различных повинностей, в результате чего в начале XV в. ганзейские купцы платили более низкие таможенные пошлины на экспорт английских тканей, чем сами английские купцы. В этих условиях вследствие слабости английского купечества Ганза имела значительную долю в посреднической деятельности, связанной с балтийской торговлей Англии, и в соответствии со своей монополистической политикой не позволяла английским купцам хотя бы частично пользоваться аналогичными выгодными привилегиями в Данциге и других городах – членах Ганзейского союза. Поэтому неудивительно, что с конца XIV в. попытки Англии получить большую долю в балтийской торговле неоднократно подкреплялись ссылками на принцип, согласно которому ее купцы должны иметь в ганзейских городах те же права, которыми Ганза пользовалась в Англии, а в случае если Ганза откажется, ее следует лишить особых прав, которыми пользуется ее лондонская резиденция, Стальной двор (Staalhof). Но это было радикальное требование и в то время не очень реалистичное. До Елизаветинской эпохи Англия была слишком слаба в сфере балтийской торговли, чтобы обеспечить соблюдение этого принципа. Тем не менее в постоянных конфликтах с Ганзой по вопросу о взаимных правах английских и ганзейских купцов Англия регулярно и последовательно выступала и защищала его. Можно добавить, что в случае с Данцигом, который был главным противником английской торговой экспансии в Прибалтике, бывали времена, когда английские купцы оказывались в более благоприятном положении, поскольку на политику этого города в отношении них влияли две противоречивые тенденции. Данциг пытался не допустить проникновения англичан на местный рынок, но одновременно даже во время жесточайших англо-ганзейских конфликтов стремился поддерживать торговые отношения с Англией, поскольку они были очень выгодны городу. Помимо растущего отсутствия единства и противоречий в Ганзейском мире, особенно в более поздний период, еще одним важным фактом было то, что один член и покровитель Лиги, Тевтонский орден, временами занимал довольно своеобразную позицию в вопросе английской торговли, особенно в XV в.