Жить жизнь. Трилогия о любви и манипуляциях (СИ) - Богинская Анна - Страница 31

– Мой муж Стас… Он умер. – Она замолчала на несколько секунд и произнесла самые страшные слова в своей жизни – она никогда не думала, что такое может случиться с ней в ее возрасте: – Я вдова, Матвей.

Ей нелегко. Она озвучивала эту реальность мужчине впервые в жизни. Она не знала, как он к этому отнесется. Может, это обстоятельство оттолкнет его? Она молчала в ожидании его ответа, но услышала возглас облегчения.

– Аня, ну ты и странная! Что тут такого? В жизни всякое бывает. Как я могу к этому относиться? Я хирург, смерть всегда рядом со мной. Люди рождаются и умирают. Такова наша природа. Жаль, что тебе пришлось такое пережить, но этот факт никак не меняет моего отношения к тебе, – Матвей улыбался. Он опять взял ее за руку. – Я уже себе такого понапридумывал, что ты и представить не можешь!

Анна выдохнула с облегчением.

– А насчет твоей истории… Я всего лишь хотела сказать, что нужно вынести для себя опыт, поблагодарить, простить – и идти дальше. Или ты хочешь к ней еще вернуться?

Он отрицательно покачал головой.

– Это все уже в прошлом. Только рубашку Yves Saint Laurent жалко, – со вздохом закончил Матвей.

Анна засмеялась:

– Я подарю тебе другую! И пусть это будет самое большое горе в твоей жизни!

Она чувствовала, что благодаря этому разговору они стали ближе. Матвей смотрел на нее.

– Ты очень красивая при этом свете, особенно твои глаза. Никогда не видел таких глаз ни у кого, – он сделал паузу, рассматривая ее, и наклонился ближе. – Знала бы ты, что со мной творится. Я говорю себе: раз я тебя оперирую, нужно подождать. «Матвей, соберись, думай об операции!» А потом смотрю на тебя и понимаю – вот дотяну до операции, все сделаю и скажу медсестре: «Я закончил». А она посмотрит на меня и скажет: «Я вижу, доктор, вы закончили везде, где смогли».

Анна засмеялась. С каждой его шуткой она влюблялась все больше.

– А потом – следующая мысль: «Матвей, тебе что, пять лет? Какая разница, до или после? Наоборот, нужно оперировать без напряжения. Во время операции нужно думать об операции», – меняя голос и интонацию, как актер, делился он диалогом из собственной головы. – Так и думаю об этом весь день. Это шизофрения, – нежно сказал он, наклоняясь еще ближе к Анне.

Если бы он только мог представить, что его голос делал с ней. Она чувствовала запах Матвея: его парфюм пах ванилью – очень необычный выбор для мужчины, но она обожала ваниль.

Матвей медленно провел ладонью по ее платью, от колена по бедру вверх. Она видела в его глазах огонь. Глядя на нее, он спросил:

– А ты что думаешь?

– Полностью согласна с вами, доктор. Более того, я вас прекрасно понимаю, – ответила она нарочито серьезным тоном. Слушая ее, Матвей улыбался. – Сегодня ночью я рассматривала отражения наших тел на потолке и думала о том же. Всю ночь думала, а утром, когда вы еще спали, а часть вас уже проснулась, думала еще больше.

Матвей засмеялся, прижавшись головой к ее животу.

– До операции мы точно не дотянем, это факт! – со вздохом заключила Анна. Матвей поднял голову и с надеждой заглянул ей в глаза. Он ждал согласия. Анна рассмеялась: – Но сегодня тоже никак. – Ожидание в его взгляде сменилось вопросом. Анна улыбнулась. – Вы плохо запомнили ответы на вопросы, которые задавали на приеме столь важной для вас пациентке, – в ее голосе звучала ирония. На лице Матвея непонимание. – Хорошо, объясню по-другому. В эту пятницу я иду сдавать анализ на гормоны, на пятый день цикла – как вы и сказали, доктор.

Матвей вздохнул и убрал руки.

– Тогда вези меня домой! – грустно сказал он.

Ей нравилось то, что он испытывал к ней. Она испытывала то же чувство. Влечение. По крайней мере, оно появилось. Она подняла сиденье и завела мотор.

Анна вернулась домой. Позади остался пышущий зноем день. Лето в этом году настоящее – жаркое и влажное, пахнущее раскаленным асфальтом мегаполиса.

А дома прохладно. Дома пахнет ванилью и корицей. Ее любимый запах. Интересно, что у всех она ассоциировалась с ароматом ее духов. Сотрудники, поднимаясь в лифте после нее, всегда знали, что она уже в офисе. Ее духи словно стали ее молекулой, принадлежащей только ей. А для нее дом пах корицей и ванилью. И когда она тискала Буржуя, тот пах так же. А те, кто были допущены к дому и к Буржую, знали, что кот пахнет корицей и ванилью и немножко ее духами.

Анна зашла в гостиную. Буржуй мирно спал. Для него лето было другим, равномерно прохладным: климат-контроль определял для него погоду.

Она пришла раньше, чем планировала. У нее отменилась встреча, но это не беспокоило – даже немного радовало. Она влюблена! Она наполнена Матвеем! Он позвонил утром и пожелал хорошего дня. Женя сегодня не прислал СМС. Это ее тоже обрадовало: она надеялась, что в Сингапуре он забудет о ней. Все сегодня легко и солнечно, как июль, как лето, как жизнь, которая бурлила в ней. Анна не планировала встречаться с Матвеем, она не ждала этого. Она знала, что у его друга завтра свадьба. И хоть он не говорил, в ее понимании это означало: мальчишник. Она решила, что поспит, а потом посмотрит «Завтрак у Тиффани» – или наоборот. Очередность не имела значения.

Анна открыла ноутбук, стоявший на столе в гостиной. В течение дня не нашлось времени зайти в Facebook. Там оказалась череда сообщений. Костя игриво спрашивал, кто в ее жизни самый важный мужчина. Сообщения по работе: вопросы о маркетинге и продукте. Но ее интересовал Матвей. Она ведь влюблена!

Матвей: «Привет, скажи свое мнение».

Дальше следовала ссылка на его персональный сайт.

Анна: «Посмотрю обязательно».

На самом деле она уже давно все посмотрела. Она досконально изучила его сайт и способы привлечения клиентов еще несколько дней назад, когда он говорил о своих целях. Уже тогда она проанализировала все и вынесла вердикт. Она была уверена, что результат, к которому стремится Матвей, достижим, однако были и свои сложности. Анна не хотела навязывать ему свое мнение, ей хотелось лишь подсказать, в каком направлении двигаться. Она понимала, что эффективно в его стратегии, а что нужно изменить. Однако она еще тогда решила, что скажет, только если он спросит. Он спросил. Это хороший знак: Матвей все-таки видел в ней женщину, способную дать ему ценный совет.

«Ладно, пойду пока посмотрю фильм, а потом напишу», – подумала Анна и, взяв Буржуя в одну руку, а ноутбук в другую, направилась в спальню. Фильм показался ей экстравагантным – он точно подходил к ее романтичному настроению. Уже близился финал, когда раздался звук нового сообщения в Facebook.

Матвей: «Что делаешь?»

Анна: «Сайт твой посмотрела. Тебе написать об этом или как? Сейчас смотрю «Завтрак у Тиффани»))) У нее очки, как у меня».

Матвей: «Расскажешь. Вот! А я что говорил».

Анна: «Что, мы действительно чем-то похожи? Как твой день?»

Матвей: «Похожи. Еще на работе. Как тебе фильм?»

Анна: «Уровень экстравагантности героини зашкаливает. Думаю, что единственное мое сходство с ней – это очки и Котик))))))) Ну ладно, пусть еще вечерние платья днем!))) Ты же пошутил вчера по поводу сходства?)))) Хотя ее фраза: «Я люблю его настолько, что ради него могла бы бросить курить…» или «Дай мне сумку, милый. Девушка не может читать такие письма ненакрашенной…»)))))»

Матвей: «Ты – удивительная девушка! И других таких нет! Хорошего дня».

Анна досматривала фильм, но думала о Матвее. Она еще не успела до конца проанализировать его и понять. Не хватало времени. Сейчас время появилось.

Он был травмирован – она точно это вчера увидела. Разочарование от прошлых отношений еще не отпустило его. Она поняла, что он не склонен искать причины в себе, что ему легче обвинить. Его мышление отличалось от ее. Как гласит пословица, когда ты указываешь пальцем на кого-то, другие три пальца указывают на тебя. Он еще указывал, а она уже давно перестала это делать и задавала вопросы лишь себе. Разочарование заставляло Анну анализировать, получать опыт и верить в лучшее. Во всех событиях жизни она находила причинно-следственные связи. Она искала ответы в себе, спрашивая: «Чему жизнь хочет научить меня этой ситуацией?» Она видела ценный опыт во всем: в предательстве, обиде, глупости, непонимании. Даже в смерти Стаса. Мир Матвея был проще. Ее – сложнее, потому что нужно было смотреть в себя, а это зачастую болезненно. «Насколько глубоко его разочарование и не переросло ли оно в цинизм по отношению к женщинам?» – вопрос, на который она пока не знала ответа.