Штурмуя Лапуту (СИ) - Валин Юрий Павлович - Страница 6

Предложение Укс проигнорировал, заклеил щеку и лоб обслюнявленными листочками. Опьянение полетом все еще бурлило в крови. Вот сколько ни летаешь, а каждый новый способ-вариант в детский восторг приводит.

— Ты улыбку-то спрячь, — проворчала напарница. — Довольный он, понимаете ли. А бесценное научное оборудование — в смысле, меня — чуть не угробил. Запросто могли разбиться, так, а?

— Разве что слегка.

— Ну, ладно. Признаки цивилизации наблюдаются к востоку от нас. Хотя, может и к западу. Компаса и солнца у нас всё еще нет. В общем, нам вон в ту сторону. Туда и тропинка ведет. Каков план действий?

— Как планировали, нет смысла менять, — Укс достал из мешка сбруйку.

Ошейник был импровизированным и брутальным: обрезок веревки, кольцевая лента из обрезка кордура с потертой пряжкой, разве что карабин пристежки более красивый, новый, блестящий.

— Отвратительно, — констатировала Профессор, встряхивая символ подчиненности. — Никакого вида, примитив. Хоть бы шипики какие торчали, достойные и импозантные. Я хищник или пони игрушечное?

Ошейник на шее она застегнула лично, оскорблено обмотала веревочный поводок вокруг шеи.

— Да ладно тебе. Это временно, — утешил Укс, вешая на плечо мешок и закидывая за спину увязанные стойки сложенного дельтаплана. — Найдем что-то интересное. Можно с серебряными цепями, солидное.

— И при каждом перелете бросать те цепочки? — Лоуд обреченно махнула руко-лапой. — Что уж там, унижаться, так унижаться. Но помним — представители редкой фауны нуждаются в регулярном и правильном питании, их должно кормить в первую очередь.

— Помню-помню, «свежая рыба, морепродукты, сдобой не соблазнять».

Обсуждая странный мир и перспективы, шагали по тропинке. Профессор склонялась к теории занесения воздухоплавателей необыкновенным штормом в особо отдаленные и изолированные миры «фаты» — реальностей, сотворенных нездоровой человеческой фантазией, воплощенной в литературе, кинофильмах, комиксах и прочей умственной порнографии. Укс предполагал, что ситуация сложнее — «экранировка» и изоляция миров едва ли случайна, уж очень на ловушку похоже. Профессор обвиняла напарника в нездоровой склонности к теории заговора, упирая на то, что «фата» и сама по себе достаточно идиотский мир, застрять там ничего не стоит, у людей в голове вечно этакая невыносимая каша фантазий — «мигом прилипнешь, как та муха в варенье из кабачков».

Нужно признать, в «фатах» Лоуд разбиралась намного лучше, бывала там и с профессиональным проводником Андреем, и самостоятельно. Как говорится, «в чисто научных целях». Вот что толку в подобном пустом любопытстве? Все равно вечно в какую-то новую жопу приходится попадать, и предыдущий опыт играет чисто символическую роль.

Сам Укс бывал в «фате» лишь пару раз. Не нравилось. В сущности, убогая у людей фантазия, все по одной колее катят. Штамповка: непременно нужно угодить в умственно отсталый невинный мир, влезть на трон, или усесться в президентское кресло, стать самым умным, талантливым, популярным, самым героичным героем, всех нагнуть. Ладно бы нагибать естественным гаремным образом: красотки там, красавицы всех цветов и дизайнов, убого, но хоть как-то понятно. Нет, непременно еще и мир спасать нужно, а до кучи и самому обязательно мутировать магическим и физическим способом. Вот это их летание — вперед кулаком — это вообще оскорбительная, гадкая и неестественная идея. Герои, шмондец бы им… Цапнут мир, и давай издеваться. Маньяки. Ладно бы только девушек большеглазых спасали, а то…

— Э, Уксик, а что это у тебя взгляд странный? — насторожилась Профессор. — Ты, случаем, не о непристойном думаешь?

— Отрицать не стану, — озадаченно признал пилот. — И это откровенно странно. С какой вдруг стати?

— Да, то что не отпираешься — странновато. А что насчет секса, так это предсказуемо. Подтверждает мою рабочую теорию. Если уж и нашего бесценного кочегара на баб повело… Атмосфера здесь этакая. Вообще-то, это очень любопытно с теоретической стороны. Ты и с виду как-то поздоровел, несмотря на исцарапанный терном мордос. Но ты сейчас сконцентрируйся, мысли собери. Перед нами стоят серьезные научно-практические задачи. И обед, обед необходим! Без обеда мы, знаешь ли, очень немногое сделать способны, во всех смыслах.

— Меня не настолько подпирает, — заверил Укс.

— Надеюсь, ой, надеюсь. Но вы же самцы, вам…

Профессор принялась стебаться, но особо надоесть не успела — воздухоплаватели вышли к дороге и непременной мусорной свалке.

— В основном, керамика, — определила опытная научная руководительница. — Тряпья нет, стекла и костей нет. О пластике и бумаге даже не упоминаем. Экономно живут, сдержанно. Полагаю, эпоха ранне-условного средневековья. Дорога тележная, с элементами заметного унавоживания, что подтверждает гипотезу. Город я сверху плохо успела рассмотреть, но тоже…

— Ты в полете зачем башкой вертела? — немедля взъелся Укс. — Я предупреждал или нет?

— Ничего я не вертела. У меня от ужаса глаза выкатились, они-то и видели. Что ж мне — еще и жмуриться было, что ли?

— В роль давай входи, лупоглазая, — рявкнул пилот. — Вон едет кто-то.

Лоуд тяжко вздохнула и присела на корточки. Поза выглядела вполне естественной — чисто лягушачьей, спина согнута, колени торчали далеко и вольно, будто всю жизнь так и корячилась. Укс взял веревку поводка и приготовился вступать в контакт с аборигеном. Вот опять же — сколько раз приходилось это делать, а результат неизменно непредсказуем. «Дежурный ксено-контактный риск», как формулирует отныне бессловесное земноводное.

Из-за скрывавших поворот дороги зарослей показался экипаж. Пожилой осел волок ветхое двухколесное транспортное средство вполне классического вида — такие почти все цивилизации изготавливали с древних времен, и не очень-то позабыли и в эпоху развитой авиации. Вожжи держал дедок, возрастом чуть постарше осла, но моложе брички.

Осел с некоторым удивлением глянул на Профессора, но продолжил движение. Его хозяин оказался поопасливее — натянул вожжи и нервно осведомился:

— Это чего? Грабеж, что ли?

Говорил он на Общем языке, некоторый характерный акцент имелся, но понять вполне можно.

— Грабеж? А есть что брать? — удивился Укс.

— Откуда? Пустые мы, безденежные, — заверил за себя и осла возница.

— Вот и мы тоже поиздержались. В город идем, подзаработать, — пояснил Укс. — Как там вообще дела нынче? Чумы и гриппа нет? Какие у народа настроения? Сразу не погонят?

— Не, нынче спокойно. А вы, значит, комедианты? — дедок с любопытством и опаской рассматривал коки-тэно. — Не куснет?

— Оно очень ученое, — Укс похлопал напарницу по гладкой макушке. — Спокойная тварь, особенно если не дразнить. Подвезешь до города? Денег нет, но зверь фокус покажет.

Лоуд глянула снизу крайне неодобрительно — насчет фокусов заранее не договаривались.

— Ишь ты, еще и фокусы умеет? — восхитился возница. — Как учил-то?

— Да обычно учил, палкой. Как тварюку еще выучишь?

— Это верно. У меня осел такой же. А чего не кормишь? Вон какое худое, одни кости.

— Нормально кормлю, в меру. Если жиреет, разом в спячку впадает.

— Надо же, с виду чудище чудищем, а всё как у людей! — восхитился дед. — Ладно, ты садись, а зверь на поводке пусть идет, а то у меня осел испугается, понести может, кости переломаем.

Укс и сложенный дельтаплан живо устроились на бричке, покатили, а сумрачная Лоуд двинулась за повозкой.

Несколько бородатых межмировых анекдотов скрасили путь, дедок похохатывал, плохо смазанные колеса скрипели, дорога вывела на пустыри и огороды. Впереди показались городские стены. Ничего особенного: бурый кирпич, невысокие, но крепкие башни. Разве что вал и ров успели зарасти довольно высокими деревьями — давненько здесь не воевали, спокойно живут, оно и к лучшему.

Стражники на воротах тоже оказались обычными. Слегка порыжевшие кольчуги, алебарды, запах перегара и хамоватость — что у ворот Глора, что у Иерусалима — точно такие же хари. Традиция, ничего не поделаешь. Как-то с Лоуд ходили в земной Орлеан тамошнюю Деву выручать, так и там на воротах точно такие же вояки торчали. Хотя Деву, кажется, не в Орлеане выручали, а в Руане? Это вначале Профессор в Орлеан по ошибке вперлась, опять географию напутала. Деву спасали нудно — упиралась, «я должна, у меня долг!» пришлось прямо с костра стаскивать, тут она уже слегка протрезвела. Сейчас в этом… как его?… Ораниенбауме живет, ведет курсы французского языка и секцию исторического фехтования. Четверо детей, старшую дочь Людкой назвали.