Время камней (СИ) - Глебов Виктор - Страница 2

— Жаль, мне нечем покормить их, — сказала Армиэль.

— Сделаешь это в другой раз. Здесь достаточно слуг, так что с голоду птицы не умрут, — Сафир улыбнулся. — А вот я без поцелуя могу зачахнуть.

— Этого я не допущу! — ответила Армиэль.

— Лорд Маград! — громкий выкрик заставил их вздрогнуть.

— О, боги! — вздохнул Сафир, оборачиваясь на голос. — Опять этот несносный Ухаэль! Что ему нужно на этот раз?

— Отзовись и узнаешь, — посоветовала Армиэль.

Глава 2

— Я тут! — крикнул Сафир, вставая. — Подожди здесь, — добавил он, обращаясь к Армиэль, которая согласно кивнула.

Сафир направился туда, откуда донёсся голос его слуги. Через полминуты на дорожке показался толстяк Ухаэль, отдувавшийся и поминутно вытиравший красное лицо белым тонким платком. На нём болтался светло-жёлтый балахон, который по замыслу слуги должен был скрыть его лишний вес — Ухаэль чрезвычайно стеснялся своего жирного тела, но при этом был не в силах совладать с собой и постоянно предавался чревоугодию.

— Господин! — воскликнул он, завидев Сафира. — Я ищу вас уже…

— Целых пять минут! — перебил Сафир. — Не стоит приписывать себе несуществующие заслуги и уверять меня, будто ты сбился с ног, прежде чем нашёл меня.

— Вы всё шутите! — пропыхтел Ухаэль, приближаясь и глотая катившийся по его жирному гладкому лицу пот. — А у меня к вам поручение. И как вы думаете, от кого? От самого императора, так-то!

— И что приказал тебе передать наш властелин? — Сафир сразу стал серьёзней.

Врождённое почтительное отношение к императору не позволяло ему сохранять шутливый тон, когда речь шла о царственной особе.

— Его Величество повелевает вам немедленно явиться в императорские покои.

— Ты знаешь, зачем?

— Помилуйте, господин! Откуда? — глаза Ухаэля округлились от удивления.

— Ладно, я иду, — Сафир оглянулся туда, где оставил Армиэль. — Буду через минуту. Ступай вперёд.

— Бегу, лорд Маград, — толстяк коротко кивнул (этот жест заменял ему земной поклон) и устремился по направлению к императорскому дворцу, семеня короткими ножками.

Сафир вернулся к Армиэль.

— Твой отец зовёт меня к себе, — сказал он. — Я вынужден покинуть тебя на некоторое время.

— Могу я сопровождать тебя?

— Не думаю. Полагаю, император желает говорить только со мной.

— Понимаю, — Армиэль кивнула и поднялась со скамейки. — Что ж, тогда я отправлюсь с тобой во дворец, а там мы расстанемся. Надеюсь, ненадолго.

Сафир подал ей руку, и они направились к выходу из сада.

Выйдя на балюстраду императорского дворца на вершине Елеева холма в Тальбоне, можно увидеть сотни четыре двух-трёхэтажных домов, принадлежавших придворным аристократам, знатным вельможам и богатым купцам, имеющим государственные заказы. Они сверкали кровельным железом и черепицей, а на крышах некоторых из них зеленели сады и звенели фонтаны. Их окружали парки с посыпанными песком и гравием дорожками, цветущими клумбами и диковинными птицами, вывезенными из других стран. Жители постарались создать в городе истинный рай — этакий оазис посреди ядовитой Пустоши.

Здесь можно было увидеть многоэтажные пагоды и высокие башни со сверкающими шпилями, пруды с лебедями и каменными горбатыми мостиками. Слуги расхаживали в нарядных ливреях, сверкая гербами и эмблемами своих хозяев.

Зажиточные горожане проживали в домах менее великолепных, но достаточно удобных, внутри которых можно было увидеть выложенный керамическими изразцами бассейн, наполненный дождевой водой. В нём иногда принимали ванну хозяева дома, для чего приходилось доливать в него кипяток.

Планировку домов позаимствовали у зитов: помещения были разделены бумажными ширмами, которые позволяли менять планировку дома, то превращаясь в стены, то напротив, убираясь и, тем самым, объединяя комнаты в большие залы.

Но куда больше было в Тальбоне приземистых глинобитных домов. Такие постройки занимали западный склон Ремесленного и восточный склон Работного холмов. Здесь не было особняков и мраморных фонтанов, обширных бассейнов и звенящих гротов. Тут жили гончары, портные, сапожники, лавочники, торговавшие предметами первой необходимости. Они громко ссорились в течение дня, стараясь обойти друг друга на профессиональном поприще, а вечерами пьяно распевали песни и разбивали друг другу лица в кровь, чтобы утром даже не вспомнить, кто кому стал врагом.

Тальбон был городом портовым и имел большую гавань, где стояли на причале не только быстроходные, прекрасно вооружённые боевые имперские корабли, но и купеческие — принадлежащие как жителям Урдисабана, так и гостям, которые приплывали в столицу по торговым делам.

Вдоль северного берега тянулись доки, а напротив главной, украшенной разноцветными флажками гавани располагалось Адмиралтейство — двухэтажное здание с узкими окнами, походившими на бойницы, толстыми стенами, за которыми стояли среднего размера катапульты и баллисты, а также башней, где круглосуточно дежурили солдаты, с закатом зажигавшие маяк.

На востоке города находился так называемый Запасный холм, который покрывали бревенчатые амбары. Их устанавливали на деревянных столбах, чтобы предохранить зерно от сырости. Среди этих построек возвышались многоэтажные пагоды, раскрашенные красной и золотой красками, где жили и работали чиновники снабжения. Их архитектура также пришла с востока, из зитских земель.

Но сколь ни удивительно было устройство столицы Урдисабанской империи, славного города Тальбона, главной его достопримечательностью являлся императорский дворец — великолепное сооружение, в котором случайный человек легко заблудился бы. Он включал двести восемьдесят четыре комнаты и тридцать семь залов, не считая подсобных помещений, кухонь, кладовых и прочего. Восемьсот сорок две колонны, вытесанные из разноцветного мрамора, украшали его постройки, сусальное золото, бронза, эмаль всевозможных оттенков покрывали крыши, купола и шпили дворца, статуи богов и императоров, картины, гобелены, шпалеры, мозаики, барельефы, утварь, светильники, коллекции посуды, драгоценностей, редкостей и диковинок из разных стран — всё это можно было увидеть в обители владыки Урдисабана, если обладать правом войти в неё.

Позади императорского дворца ровными рядами стояли казармы. В них жили гарнизонные легионы: Первый Августейший, Второй Рукоположенный и Третий Непоколебимый. Остальные восемнадцать располагались в разных городах государства, большей частью в недавно присоединённых к Урдисабану Кабрийской, Шуаданской и Лиам-Сабейской провинциях, ещё полгода назад бывших независимыми странами, но завоёванные доблестными войсками императора Камаэля. В них до сих пор имели место волнения и недовольства, крамола и клеветнические речи против новой власти. Особенно же много хлопот доставляла последняя из покорённых, Лиам-Сабейская, провинция, где пришлось даже учредить Корпус Надзора — два взвода стражников, следивших за поведением новых граждан великой империи и пресекающих любые возмущения и волнения. Эти воины отличались от легионеров тем, что, во-первых, носили помимо полуторных мечей короткие кнуты для усмирения нарушителей спокойствия, во-вторых, кандалы, чтобы на месте заковывать преступников, и, в-третьих, имели на кирасах рисунок ока — символ недремлющего трона.

Глава 3

Император Камаэль и Сафир-Маград шли по длинному коридору дворца, стрельчатые своды которого украшала мозаика, а пол — резные каменные плиты. Рисунки изображали переплетающихся змей, парящих орлов и прочих животных, которых создала безудержная фантазия мастеров древности.

— Как тебе, должно быть, известно, мой друг, — говорил император чуть слышно, — Флабрия уже давно не в своём уме. Её занятия колдовством, которые я никогда не поощрял, окончательно расстроили её и без того слабый рассудок. Поэтому, как ни прискорбно, моя жена не в состоянии отвечать за свои действия. Я бы смотрел на это сквозь пальцы, но магические ритуалы, которые она регулярно проводит, становятся всё опаснее. Вчера, например, из-за них вспыхнула Восточная башня, и едва не погибли двенадцать астрологов, — император остановился и положил унизанную кольцами руку Сафиру на плечо. — Мой юный друг, скоро мы с тобой станем родственниками. Твои дети унаследуют мой трон. Поэтому только тебе я могу доверить миссию, откладывать которую больше не вправе.