Время камней (СИ) - Глебов Виктор - Страница 12

Глава 15

Герцог Даршак чувствовал, что его куда-то несут, но сквозь кровавую пелену видел только голубое небо, мелькавшее где-то высоко-высоко. В ушах гудело, а сердце, казалось, готово было вырваться из груди — каждый толчок причинял боль.

Он не видел, как огромный камень, описав дугу и не долетев до стены внутренней крепости, обрушился вниз, разметав половину воинов, нёсших своего предводителя в цитадель, чтобы уберечь от врагов, и не почувствовал, как осколок отсёк ему по локоть вторую руку, и как оставшиеся в живых телохранители замотали обрубок какой-то тряпкой и потащили дальше, падая и спотыкаясь.

А потом был подъём по винтовой лестнице, который казался Даршаку долгим путешествием по волнам. Его положили на кровать и оставили, потому что каждый воин был на счету, и ни один не остался с ним, чтобы проводить в последний путь — раны были смертельны, и никто по этому поводу не заблуждался.

Даршак лежал на спине, тяжело дыша и прислушиваясь к своим ощущениям — единственное, что он чувствовал, это что жизнь постепенно покидает его. Он мог пошевелиться, но не подняться. Ему уже не вернуться в бой, не повести своих воинов на смерть или к победе!

Снаружи доносились приглушённые звуки битвы — казалось, они долетают из чужого далёкого сна, но герцог знал, что там бьются и умирают его воины, последние защитники Норфолда, а теперь и его собственные. И это причиняло ему боль, потому что он хотел быть с ними, рубить врагов, а не дожидаться своей участи, которая при любом исходе была одна — смерть.

Герцогу казалось, что звуки битвы приближаются. Это должно было означать, что орки побеждают. Даршак мучительно застонал. Он не знал, что сильнее причиняло ему боль: начинающие чувствоваться раны или сознание того, что всё было напрасно, и Ольтодун скоро перестанет существовать так же, как несколько лет назад перестал существовать Вайтандар, разрушенный неистовым Рогбольдом. Даршак не хотел той же судьбы для своей страны. Он готов был отдать всё, даже свою жизнь, ради неё. И поэтом он разлепил сухие запекшиеся губы и прохрипел без особой надежды на то, что его услышат:

— Боги! Всесильные и всемогущие! Я обращаюсь к вам! Если вы слышите меня, то внемлите моей мольбе: дайте Ольтодуну свободу, прогоните орду, даруйте моим воинам победу, — он перевёл дыхание и продолжал. — А если я прошу слишком многого, то хотя бы дайте мне руки, чтобы я мог сражаться и умереть за свою страну! — он прикрыл глаза и прислушался, но ничего не изменилось.

Боги не слышали его или не желали вмешиваться. А может, именно они обрекли Ольтодун на гибель.

— Возьмите всё, что у меня есть, — пробормотал Даршак в последней, отчаянной надежде. — Заберите мою жизнь, если она — подходящая цена!

Воздух заискрился, и лорд вздрогнул от неожиданности. Скосив глаза, он наблюдал за тем, как над полом растёт переливающийся всеми цветами радуги сияющий круг, от которого во все стороны летели короткие яркие молнии. В центре появилась огромная, как показалось Даршаку, фигура. Существо переступило сверкающую границу и очутилось в комнате. Оно выглядело как высокий черноволосый мужчина с грубыми чертами лица, облачённый в чёрные доспехи, покрытые узорами. Глаза смотрели пристально, а само существо не шевелилось и молчало. Лорд не мог вымолвить ни слова. Он пытался понять, кто перед ним: Дан — бог подземного царства — пришедший, чтобы унести его душу в Камиар, Райзнарг — бог молнии — разгневавшийся за то, что человек посмел взывать к богам, Трай — бог огня — пожаловавший по приказу своего отца, или Унгкер — бог войны, внявший его мольбе.

— Зачем ты звал меня? — заговорил пришелец, и Даршак вздрогнул.

Голос бога был низким и ровным, в нём не слышалось гнева.

— Я… — герцог знал, что должен ответить, но растерялся.

Он смотрел в глаза бога и не мог поверить, что это свершилось.

— Я жду, — напомнил бог.

— Кто ты? — выдавил из себя Даршак.

Он решил, что должен знать, с кем говорит.

— Унгкер, — ответил бог.

Герцог вздохнул почти с облегчением.

— Я прошу… даровать победу моему народу, — проговорил он.

— Нет, — бог покачал головой. — Ты просишь слишком много.

— Тогда дай мне руки, чтобы я мог сражаться!

Бог несколько секунд молча смотрел на лорда, потом сказал:

— Что ты предлагаешь взамен?

— Всё, что угодно!

— У тебя нет всего, что мне угодно.

— Всё, что есть у меня. Хоть мою жизнь!

— Зачем она мне? Она ценна лишь для тебя.

— Тогда… — Даршак не знал, что ещё предложить. — Чего ты хочешь?

— Служение.

— Прости меня, великий Унгкер, но я не понимаю. Должно быть, это раны… Мой разум оставляет меня.

— Я объясню. Мне нужно, чтобы ты исполнил мою волю. Только один раз. Если я дам тебе руки, и ты выживешь в битве, то должен будешь сделать то, о чём я попрошу.

— Я согласен!

— Не торопись. Тебе может не понравиться… — бог замолчал, не договорив.

— Я согласен!

— Хорошо. Приготовься, — бог сложил перед собой ладони и наклонил голову.

Вокруг него заплясали голубые огоньки. Они походили на роившихся пчёл, и их становилось всё больше, пока бог не оказался стоящим в столпе лазурного света. Он развёл руки и протянул их к Даршаку. Герцог почувствовал, как тепло струится в него, проясняя разум, заставляя кровь бежать быстрее, усмиряя боль. Потом в локтях заныло, раны обожгло, и он потерял сознание.

Глава 16

Когда Даршак пришёл в себя и открыл глаза, Унгкера в комнате не было. Герцог пошевелился и почувствовал себя совершенно здоровым и полным сил. С трепетом он поднял руки и… увидел, что они целы! Более того, ниже локтей они казались сделанными из чистой энергии, переливающейся подобно жидкому металлу. И в них была СИЛА! Настоящая, которой не дано овладеть смертному. Бог словно передал Даршаку частицу своей небесной сущности.

Герцог возликовал. Он вскочил на ноги и огляделся в поисках оружия. Его меч лежал на кровати в ногах — видимо, его положили туда те, кто принёс раненого лорда. Даршак схватил оружие и обнажил. Каким прекрасным показался ему холодный клинок! В нём словно уже была заключена победа! Герцог прислушался к шуму боя и бросился вниз, перепрыгивая через ступеньки.

Выбежав на улицу, он увидел, что ворота внутренней цитадели открыты, и бой идёт перед ними. Мелькали мечи и секиры, воздух оглашался криками и хрипами. Кругом валялись вперемешку трупы людей, орков и коней. Ноги скользили и разъезжались в кровавых лужах. Приложив к губам боевой рог, Даршак дунул, что было сил, чтобы дать своим воинам знать, что он с ними. Несколько лиц обратились к нему. На них отразилось изумление, непонимающие взгляды скользнули на сияющие руки, а потом герцог увидел, как удивление сменилось радостью. Он поднял меч и бросился в бой, чувствуя, что может сокрушить любого врага.

Орки разлетались от него, словно от урагана. Падали отрубленные конечности и головы, со звоном вываливались из обессилевших рук секиры и палицы. Горячая кровь ложилась на герцога длинными багровыми полосами. Люди выкрикивали имя своего господина как боевой клич и бросались в бой, словно за спиной каждого из них стоял бог войны и защищал от вражеских клинков.

Орки дрогнули и попятились. Им показалось, что в их ряды ворвалась сама смерть, и сверкающие руки воскресшего герцога пугали их больше, чем его ярость.

Люди наступали, усиливая натиск. Они шли вперёд с радостью и торжествующими улыбками, и оркам казалось, что их враги обезумели. Бой длился ещё полчаса, а потом орда побежала. Люди преследовали противника и убивали даже тех, кто сдавался. Брать орков в плен никто не видел смысла. Чудовища были лишними на Земле, и должны были быть уничтожены.

Люди захватили катапульты и обоз, а рыцари, у которых имелись лошади, преследовали орков-всадников. Впереди всех нёсся на вороном жеребце Даршак, без устали поднимая и опуская свой меч, каждый раз собиравший кровавую жатву.