Здесь был СССР - Дивов Олег - Страница 18

Там он простоял достаточно долго, чтобы задуматься, куда же им и в самом деле дальше идти. Крепость они Аэлите уже показали. К Шаляпинской пещере такими темпами не дойти. Об Аю-Даге вообще нечего думать. А ведь здорово было бы показать ей тот знаменитый дуб, в дупле которого, как пугают новичков, живет Абсолют! Ну куда там: он у Медведя на самом хребте.

Для тех, кто живет в других лагерях, основная артековская достопримечательность, к которой поди доберись близко, – это Дворец… А они, как ни смешно, едва убрались оттуда: ведь Дворец – тот самый спальный корпус, где живут коминтерновцы.

Что еще? Склепы, может быть? Они-то рядом, но туда не всякую девчонку сводишь. Женя – свой парень, а эта барышня, может, визжать начнет или в обморок грохнется. Сильная она, как же!

Голоса внизу заставили его отшагнуть от края обрыва. Он торопливо припал к земле, затем по-разведчески осторожно выглянул. По едва заметной тропке, петляющей в зарослях, спускались к морю двое: рослая вожатая соседнего отряда, которую девочки называли «Клеопарда», и – Тимур протер глаза – их вожатый Славик по прозвищу Суслик, тихий белобрысый парнишка, выглядевший чуть ли не младше кое-кого из своих подопечных. При этом Клеопарда застенчиво, почти робко что-то спрашивала у него, а Славик отвечал ей уверенным голосом, в котором звучали покровительственные нотки. На сгибе правой руки у него висели два полотенца, а левой он обнимал Клеопарду за талию.

Во дает! Ему же целовать ее придется в прыжке!

Тимур осторожно двинулся назад. Девочки сидели, прислонившись спинами к нагретым солнцем камням башни, и негромко разговаривали.

– Я действительно сильнее… многих. Всех. Сильнее, чем сама думала.

– Вижу, – спокойно согласилась Женя. – Но ты не очень-то задавайся, ладно?

– Не задаюсь. Удивлена. Во мне помощники самые лучшие, но все равно…

– А разве у вас не у всех эти… ну встроенные… одинаковые?

– Не все из нас внучки…

Аэлита не договорила.

– И дышится мне тут легче, чем думают хэа, надзирающие, – немного помедлив, произнесла она совсем шепотом. – Это уже не от помощников, вживленных по приказу деда. Это от отца.

– Правда?! – Женя в радостном изумлении повернулась к подруге. – Твой отец из Советского Союза?

– Он Сын Неба.

На несколько секунд в звенящем цикадами воздухе повисло молчание.

– Ой, прости, если секрет, ты просто не рассказывай и все, – виновато сказала Женя. – А мама? Или тоже рассказывать нельзя?

– Мама была из семьи правителей, старейших родов Соацеры. Когда отца хотели схватить, мама попыталась убить себя. У нее получилось… почти. Мой дед знал, что я уже есть, а он был главой Верховного Совета Директоров, ему повиновались все, и целители не посмели ослушаться, когда он приказал им удержать тело моей матери в жизни до той поры, когда придет срок. И лишь после моего появления на свет властелин над всеми пределами Тумы отпустил свою дочь на смертное ложе. А я росла в его дворце: не столичном, в одном из безымянных оазисов, что разбросаны меж Желтым и Высохшим каналом.

Все это Аэлита выговорила бесстрастно, глядя прямо перед собой, словно на страницу невидимой книги.

Теперь молчание длилось куда дольше.

– Твоего отца только хотели схватить или схватили? – спросил наконец Тимур.

– Он сумел отбиться. Он …

Следующее слово прозвучало так странно, что ребята на смогли его разобрать.

– Кто-кто он?

– Магацитл. Сын Неба. Их было двое, отец и его… товарищ. Они вместе улетели на небесной лодке. А о том, что было после, я слышала разное. И надеялась, что здесь, на земле, где он был рожден, смогу узнать больше.

– Узнала?

– Нет.

– Хорошо, – Тимур поднялся. – Ну ты отдохнула? Пошли.

«Куда ты ее ведешь?» – спросила Женя одними губами. «К смертному ложу», – так же ответил Тимур. Женя испуганно потянулась его остановить и раздумала.

Эта рассказчица небывалых историй хочет увидеть «Артек»? Что ж, она его увидит. Тут и ближе хребта Медведь-горы есть места, про которые рассказывают небывальщину.

Им пришлось присаживаться для передышки еще дважды. Оба раза девчонки о чем-то говорили между собой, но полушепотом: не то чтобы таясь от Тимура, однако как-то получалось, что ему пришлось бы подходить вплотную… а это было неловко. Так что он не прислушивался. Лишь однажды Женя произнесла чуть громче обычного: «Правда? Как инвалиды?» А Аэлита ответила ей вообще неслышно, но жестами изобразила очень странное.

Как инвалиды, надо же. Сильная она. Внучка какого-то высокопоставленного буржуя. С самыми дорогими «помощниками» внутри себя.

Ладно, все-таки не только внучка буржуя, но и дочь… засекреченного работника Коминтерна, получается. И мама у нее погибла. Высокопоставленные буржуи тоже разные бывают: не случайно все же этот отослал свою внучку в «Артек», не случайно ее тут приняли, не случайно и товарищ Андрей говорил…

– Нам… долго?

– Потерпи, тут рядом совсем.

– Терплю… – с этими словами сильная Аэлита обвисла у Тимура на руках. К счастью, она была не только сильная, но и легкая: по-воробьиному тонкие косточки, почти никаких мышц… Куда у нее хоть что-то может быть вживлено – поди угадай!

– Ты осторожней с ней! – вдруг очень странным голосом сказала Женя.

– Да уж куда осторожней… – Тимур непонимающе покосился на нее.

Вместо ответа Женя подхватила Аэлиту с другой стороны и чуть ли не выхватила ее у Тимура как эстафетную палочку. Втроем, бок о бок, нелепо ковыляя, они сделали еще несколько шагов, и Тимур поневоле вспомнил разговор об инвалидах. Хотя по-прежнему не мог сообразить, к чему он мог прийтись.

Дядя Георгий в кружковой самодеятельности изображал одноногого старого партизана, вот только его деревянная нога была такой же театральной бутафорией, что и накладная борода с седым париком. Но было еще что-то, связанное с инвалидами… или с одним только… Совсем недавно было!

И тут они остановились. Пришли.

Под ногами лежал моховой ковер, над головами сплетался полог нескольких крон. Это было самое укромное место в «Артеке». Даже странно подумать, насколько оно, оказывается, близко и до чего же мало кто про него знает. Впрочем, кто не боится – знает, конечно.

– Вот эти домики, товарищ Аэлита, называются склепы. Смертные ложа, как ты говоришь. Там людей хоронили – раньше, в старорежимные времена. Можешь не бояться, внутри никого нет.

– Знаю.

Ничего она, конечно, знать не могла: заржавленная железная дверь была лишь слегка приоткрыта. Хотя… это ее «слышевижу»…

– Они не внутри, – объяснила Аэлита. – Они вон там… под большим деревом, под корнями его. Двое старших. А маленький сразу за… домиком.

Смотрела она при этом на правый из склепов. А Тимур и Женя сперва посмотрели на нее, потом друг на друга.

В том склепе действительно были две больших ниши и одна меньшая, на детский гробик. По слухам, еще во время Гражданской, когда Крым был под белыми, какие-то бандиты там все перерыли в поисках золота, якобы спрятанного в гробнице. Говорят, ничего не нашли. Остатки гробов вместе с костями то ли закопали неподалеку, то ли просто разломали и выбросили. А вот кто там лежал, когда был похоронен, об этом даже слухов не сохранилось. И табличек над входом не сохранилось, сбиты они.

– А где те, вон из того склепа? – Женя кивнула на левый «домик».

– Нигде, – Аэлита нахмурилась. – Там сделали… я забыла… вот так!

Ее руки плавно качнулись в воздухе и очень зримо обрисовали трепещущий, переменный контур языков пламени.

Тимур и Женя снова переглянулись. Она этого тоже не могла знать, вход с выбитой дверью был затянут плющом, сквозь который если что и проступало, то лишь вязкая сырая тьма. Но они-то раньше бывали внутри и отлично помнили: стены зачернены гарью, под ногами старые угли огромного кострища.

– Это ты слышевидишь? – изменившимся голосом спросила Женя.

– Это… иначе, – Аэлита виновато улыбнулась. – Не могу объяснить.