Время умирать. Рязань, год 1237 - Баранов Николай Александрович - Страница 88

Глава 21

Семен обернулся быстро, как раз к тому времени, когда Ратислав осматривал построившихся в ряд охотников. Осмотром остался доволен. Вои казались крепкими, смотрели без страха, кто-то даже зло. Но злость, как понял боярин, относилась не к нему, а к татарам, что было хорошо.

– Вот что сделаем, други, – собрав охотников в кучу, начал Ратьша. – По-тихому выйдем тайным ходом в ров. Это тут совсем рядом. Подберемся к нашим, тем, что изгородь строят, и бьем татар, тех, что за ними следят. Кто сколько сможет. Кого-то живым оставьте, языками будут. Я со своими меченошами и еще пятью людьми держаться буду чуть позади, стрелами вас прикрывать, так что основную работу делать вам. Все ли понятно?

– Понятно, – вразнобой загудели вои.

– Дозволь спросить, боярин, – вперед вышел Годеня. – А возвращаться как будем? Аль все под стеной поляжем, чтоб храбрость перед своими и татарами показать? Я не боюсь, не думай. Надо, так поляжем, чего уж. Или как?

– Костьми ложиться не станем, – покачал головой Ратислав. – Мечи да топоры наши еще на стенах пригодятся. Умирать станем, если что-то не так пойдет. На войне такое бывает. А уходить будем опять через тайный ход, но по-хитрому.

– Это как? – снова Годеня.

– Кроме того, что татар побьем, надо пленников как можно больше спасти. Для того со стены, с нижнего ее яруса сбросим веревок побольше. Я уже распорядился. Ермил их, должно, приготовил. На нижнем ярусе стена не слишком высока, сумеют многие влезть. Разве что бабам тяжело будет, ну да со стены им помогут. Ермил еще и узлов на веревках навяжет, чтоб проще лезть было.

– А мы сами? – задал новый вопрос Годеня. – Прикрывать будем?

– Только какое-то время, – ответил Ратислав. – Небольшое. Потому как татары, мыслю, на шум быстро подскочат, и уж тогда не отмашемся. Уходить будем по сигналу моего рога. Вот такому.

Ратьша снял с пояса сигнальный рог, принесенный ему только что Семеном, и протрубил.

– Запомнили?

Воины закивали.

– Уходить будем опять по тайному ходу, но сделать надо так, чтобы пленники, которых освободим, того не видали. Коль увидят, кинутся толпой. Много их через него не уйдет, а татарам лаз укажут. Придется его обваливать, и уж больше им не воспользуешься. Сами понимаете. Потому…

Ратислав приумолк, чтобы охотники прониклись его словами. Затем продолжил:

– Потому указывайте невольникам веревки на стене. Пусть туда бегут. А как рог мой услышите, сторонкой, бочком, не скопом, по одному стекайтесь в ров к месту лаза. Мы с меченошами, чаю, уже там вас ждать будем. И уж из рва по-тихому тем же путем возвращаемся. Главное, чтоб невольники, ну и, само собой, татары вас не засекли. Коль кому вороги будут на пятки наступать, туда бечь и думать не смейте. Или помирайте, где стоите, иль бегите вместе с освобожденными к веревкам, по ним взбирайтесь. Все поняли?

– Поняли, – вновь закивали охотники.

– Начальным у вас будет вот он. – Ратьша показал на Годеню. Спохватившись, спросил. – В сражении бывал ли?

– Доводилось, – усмехнулся тот.

– Тогда… Да помогут нам боги.

Кто-то закрестился, кто-то осенил себя перуновым знаком, двое или трое чиркнули по груди знаком Велеса.

– Пошли, – махнул рукой Ратислав и зашагал, держа на Исадскую воротную башню.

Когда проходили мимо нее, увидали у ворот Ермила с десятком воев.

– Веревки приготовил? Людей по стене расставил? – на ходу спросил у него Ратьша.

– Все готово, боярин, – закивал тот. – Люди на местах, веревки готовы.

– Веревки сбросишь, как бой начнется, и факелов зажжешь побольше, чтоб люди увидеть их смогли. А как стрелять татары в них почнут, все погасишь. Ну и в ответ стрелите из всего чего можете.

– Сделаем.

– Смотри у меня, – погрозил Ратислав кулаком воеводе. – Длины у веревок по валу до рва хватит ли?

– Должно хватить.

– Ну-ну…

Прошли Исадские ворота, потом еще саженей пятьдесят вдоль стены. Встали. Здесь их ждали трое. Все из городовой стражи. Один из них сотник.

– Отворили? – спросил у него Ратьша негромко.

– Отворили, боярин. Идите за мной.

Он повел их к ближней осадной клети. Открыл дощатую дверь, вошел. Охотники во главе с Ратиславом двинулись за ним. Ратьша встал внутри клети у входа, еще раз пересчитывая и осматривая своих воинов. Когда уже заходили последние, со стороны башни раздался хруст снега под ногами нескольких бегущих человек. Что еще за напасть? Он выглянул в открытый дверной проем. Под пятном света факела, горящего возле ворот, показались три фигуры в доброй воинской сброе. Мелькнули и снова канули в темноте. Ненадолго. С десяток ударов сердца спустя из мрака вынырнул запыхавшийся молодой вой, за ним сразу еще двое. Ба! Неужто княжич с меченошами? Так и оказалось.

– Почему, боярин, меня с собой на вылазку не взял? – толком не отдышавшись, попер на Ратислава Андрей. – Батюшка велел все время при тебе быть! И на стене, и за стеной!

– Тихо, тихо, воин, – принизив голос, зашипел на него Ратьша. – Прежде всего ты воин и должен подчиняться своему воеводе. То бишь мне. А воевода сказал: ступать к месту постоя. Что не ясно?

В конце своих слов боярин голос возвысил почти до крика и глянул на неслуха, как он это умел. Но то ли темно было возле клети, то ли княжич оказался крепок на испуг, только слова воеводы его не проняли.

– Ежели прогонишь, не возьмешь с собой, – свел он брови в одну линию, – пойдем потом, после того как вы все пройдете. И сотник городовой стражи меня не остановит.

«Пожалуй, что и не остановит, – подумалось Ратьше. – Побоится наследнику возразить сотник. Лучше взять отрока с собой, надежнее будет, чем он сам за стену в пургу полезет. Собьются, уйдут не туда, пропадут ни за что». Опять же, княжича в сечу он не пустит, оставит при себе, а уйти лазом должны успеть по-любому. Решено, княжич и меченоши его идут с ним.

– Ладно, – сказал нехотя, с затаенной угрозой в голосе. – Но отцу о таком твоем неподобающем поведении я сообщу.

– Это пожалуйста, – весело отозвался Андрей. Морщинка над переносицей у него разгладилась, углы рта расползлись в улыбке.

– Рано радуешься, – буркнул недовольно Ратислав. – За мной ступайте.

Он повернулся и двинулся в глубину клети. Княжич и меченоши последовали за ним. У дальней стены клети толпились охотники. Ратьша раздвинул их и оказался возле разверстого в полу отверстия подземного лаза. Тяжеленная толстая крышка, сколоченная из дубовых плах, лежала поодаль. Боярин подошел к черной пасти лаза, заглянул, посветив отобранным у стражника факелом. Снизу пахнуло сыростью и теплом, особо заметным после вьюжной уличной стужи. Вниз, в пасть лаза спускались венцы сруба, в бревна которых были вбиты железные скобы, служащие ступенями. Пять верхних венцов покрывала шуба инея – именно настолько мороз проник вниз, в подземелье.

– Позволь мне первому, – подошел к Ратиславу сотник городовой стражи.

– Давай, – отодвинулся чуть в сторону Ратьша.

Сунув в руки одному из сопровождавших его стражей факел и буркнув: «Потом сбросишь», сотник ловко на руках опустил тело в проем лаза, нашарил ногами скобы и начал спускаться, быстро скрывшись во тьме.

Чуть погодя снизу раздалось:

– Бросай!

Стражник аккуратно, древком вниз, бросил факел.

– Давай следующий, – снова подал голос сотник.

Следующим Ратьша решил лезть сам. Закинул за спину небольшой круглый щит, поправил саадак с луком и тул со стрелами. Так же, как и сотник стражников, на руках опустился в проем лаза, нашарил ногами скобы и начал спускаться. Когда снаружи осталась только голова, приказал стоящим рядом меченошам:

– Следующие вы. Потом княжич со своими. Дальше все остальные.

Спуск оказался недолгим. Саженей через шесть-семь ноги коснулись вымощенного бревнами пола. Здесь, в подземелье, и в самом деле было ощутимо теплее, чем даже в клети, не говоря уж об улице. И еще сыро, бревна осклизли от влаги.