Время умирать. Рязань, год 1237 - Баранов Николай Александрович - Страница 51

Вечером того же дня, когда Ратислав с Олегом привезли тело Федора, он созвал малый совет, на котором провозгласил свою волю: сразу после похорон сына объединенное войско выступает в степь, чтобы дать бой ненавистным пришельцам. Чего Ратислав и боялся. И не только он. И Ратьша, и другие пытались отговорить Юрия от опрометчивого решения, но князь, ослепленный горем и ненавистью, никого не слушал. Надо сказать, что молодые князья поддержали решение двинуться в степь. Хотели драться на чужой земле все пронские князья и сыновцы Юрия от старшего брата Ингваря. Муромский князь тоже не возражал против похода. Даже сын коломенского князя Роман Романович был за то, чтобы ударить на татар.

Отец его Роман Ингоревич, сказавшись больным, отъехал в Коломну, успев покинуть Рязань до того, как сюда дошла весть о гибели Федора. Очень предусмотрительно с его стороны: что бы с ним сделал великий князь, трудно сказать, мог и в поруб бросить, если не чего хуже. Отъехать Роман отъехал, но гридней, бояр с детскими и ополчение выдал исправно, оставив их под началом сына. На сына Юрий Ингоревич зла не держал. Да и не было в Рязанском княжестве таких, кому бы досадил Роман Романович: пошел старший сын коломенского князя нравом не в отца. Был он незлобив, весел, бесстрашен и щедр. В присутствии родителя, правда, робел, но сейчас, оказавшись главным над своими людьми, явил все свои скрытые доселе достоинства.

От великого князя Владимирского обнадеживающих известий пока не было, хоть сносился с ним рязанский князь через гонцов часто. Все еще собирает князь Юрий Всеволодович войско со всех городов своих огромных владений. Правда, со дня на день обещает отправить сына с конной и пешей силой. Из тех, кого успели собрать. Но то уж неделю обещает, а войско пока так и не двинулось.

Коловрат, посланный в Чернигов вместе с еще одним сыновцом Юрия, Ингварем Ингваревичем, для придания посольству солидности, тоже вестями не радовал: не дает князь Михаил помощи, говорит, грозят татары южным границам его княжества. Гоняют они пока половцев по степи, но могут в любой момент повернуть коней на полночь и ударить по Чернигову. Все это тоже угнетало князя Юрия, усугубляло горе от потери любимого сына. В общем, уговоры осторожных ни к чему не привели. На следующий день после похорон князя Федора великий князь приказал выступать.

Войско собралось, воистину, в Рязанском княжестве невиданное. Да еще сколько ждало в лагере у засечной черты! Туда уже посланы были гонцы с наказом собрать всех воев с засек в лагере. Такой же наказ пронский князь отправил своим людям, караулившим черту Пронского княжества. Им приказано было тоже стягиваться в воинский лагерь рязанцев. К подходу основного войска как раз все засечники должны были поспеть.

На малом совете тиун Митрофан зачел расклад по войску: кого, сколько и кто привел. По детям боярским получилось малость поменьше, чем должно было, но того и ждали, всегда так бывало. Зато пешцов и всадников из охотного люда при своем оружии получилось больше, чем ожидалось.

В общем княжьих гридней, хорошо обученных и вооруженных, собралось двадцать две сотни. Бояр с детскими получилось сорок восемь сотен. Да еще сотен двадцать сидело в лагере на засечной черте. А вот конных охотников вышло семнадцать сотен. Оборужены они были неплохо: из сыновей купецких да богатых горожан и сельчан все, а вот биться в строю не обучены совсем. Натаскивали их с неделю в воинском лагере, раскинувшемся под Рязанью, да разве за такой срок чему научишь… У детских тоже с этим не все было ладно, хоть и собирали их для упражнений по два раза в году. Да и в боярской усадьбе должны были тем заниматься. Но то должны… Еще одиннадцать сотен набралось охотников из небогатых горожан и крестьян из окрестных сел. Тех, кого посадили на коней из княжьих табунов и вооружили из княжьих кладовых. Эти в седле держались уверенно и опыт в битвах имели, не впервой в ополчение набирались, но все равно до гридней им было далеко, да даже до детских… И все же собралась огромная конная сила – десять тысяч. Еще восемнадцать сотен бояр с детскими ждали у засеки. Там же девять сотен степной стражи и восемь сотен охотников из рязанских степных селений. Тринадцать с половиной тысяч конницы выйдет в степь!

Пешцов собралось чуть меньше, тринадцать тысяч ровно. И еще четыре тысячи ждали на засеках. Это и боярские люди, и городовые полки, и охотники. Среди охотников-пешцов имелись как хорошо вооруженные из горожан и состоятельных селян, так и совсем бездоспешные, с самодельными копьями и топорами, а то и просто с ослопами. Этим дали, что могли, из запасов великого князя. Пешцов тоже пытались научить бою в строю. Лучше всего с этим обстояло у воев из городовых полков. Их тому учили дважды в год. Чуть хуже держали строй боярские люди. Остальные бою в строю не были обучены совсем.

На совете решили взять с собой в степь только семь тысяч пешцов, наиболее хорошо обученных и вооруженных, посадив их на коней из княжеских табунов. Так всегда делали в степной войне. Перед сражением конная пехота спешивалась, а коней уводили в безопасное место ближе к обозу. В лагере на засечной черте к ним присоединится еще четыре тысячи пеших воев. Всего получится одиннадцать тысяч. Для боя стеной более чем достаточно. Шесть тысяч пеших, хуже всего обученных и вооруженных, оставили в стане под Рязанью: будет кому защищать столицу, коль главное войско поляжет в степи.

Ратислав напросился в головной дозор. С ним просился и Олег Красный, но князь Юрий велел ему двигаться со своими людьми. Войско шло не быстро: обоз, пусть и небольшой (идти не слишком далеко), с собой взяли. Да и дни коротки. Потому до Черного леса добрались только к вечеру четвертого дня пути. Вот он, лес, за которым стоит страшный враг. Осталось пройти сквозь него, а там до татарского стана рукой подать.

Сотня, миновав сторожевые посты, въехала в лагерь. Смеркалось, но пока еще можно было хорошо рассмотреть шатры и шалаши, в которых жили вои. И тех и других заметно прибавилось. Ну правильно: прончане подошли, да с засек народ собрался. Там сейчас остались только дозорные, следящие, чтобы через лес не просочились мелкие татарские отряды.

Ратислав подъехал к шатру походного воеводы Матвея. Тому уже доложили о прибытии головного дозора рязанского войска, и он встречал Ратьшу у входа. Опорожнив поднесенный служкой корец с горячим сбитнем, воевода степной стражи прошел в шатер, где был усажен за накрытый стол. Матвей уселся напротив, ожидая рассказа о последних новостях из стольного града. Поинтересовавшись, все ли готово к приезду великого князя, и получив утвердительный ответ, Ратислав кратко обсказал новости и, в свою очередь, поинтересовался, что делают татары.

– Да ничего, – ответил Матвей. – Дозоры наши постоянно следят за их станом. Ну, конечно, насколько могут: их разъезды особо близко не подпускают. Но и не нападают. Надеются, что ли, что покорится все же великий князь?

– Ну, этого не дождутся. Хоть в степь идти и не надо бы, – ответил Ратьша. – Из-за засек надо бы биться, да Юрий Ингоревич никого слушать не хочет. Обезумел от горя. Тут, надо сказать, и многие княжата масла в огонь подливают. Хочется им в чистом поле мечом помахать. Так, чтобы грудь в грудь. Да ведь глупость это мальчишеская.

– Да, в поле супротив татар выходить – войско погубить, – сгреб бороду в кулак походный воевода. – Татар, дозорные доносят, тьма-тьмущая. Если и биться, так хоть от леса далеко не отходить, чтобы было куда укрыться в случае чего. Неужто не можете убедить в том князя?

– Пробовали, и не раз. Не слушает никого Юрий Ингоревич. Ты еще попробуй. Может, получится, – невесело усмехнулся Ратислав.

– Попробую, – уронил Матвей. Особой надежды в его голосе слышно не было. – Когда ждать князя?

– Мыслю, к ужину будут. Так что пусть накрывают столы в княжеском шатре. Поставили его уже?

– Поставили. Жаровни для обогрева разожгли. И столы накрывают. Закуски ставят, питье. Горячее понесут уж как сядут.