Беззвучная нота (ЛП) - Аларкон Нелия - Страница 67

— Грейс…

— Я больше никогда не хочу тебя видеть. Между нами все кончено.

Мои кости, мои конечности, мои вены спазмируются от боли. Я не знаю, где заканчивается агония и начинаюсь я. Все, что я знаю, это то, что остаток жизни проведу в виде этого измученного болью, сломленного существа.

Дверь захлопывается.

В наступившей тишине чувствую жгучую боль в ноге. Сунув руку в карман, достаю оттуда наконечник стрелы и записку. Должно быть, я положил их туда во время своего оцепенения.

Я смотрю на записку, потом на дверь.

Она в безопасности.

Улики исчезли.

Я пытаюсь найти в этом радость.

Невозможно.

Спасение женщины, которую я люблю, только что стоило мне всего.

ГЛАВА 50

Грейс

Я собираю все осколки в кучу и тяну их к себе, как курица-мать своих птенцов.

Это выглядит плохо.

Я поднимаю глаза и вижу Слоан, сидящую на корточках, ее бледные руки обхватывают колени. Голубые глаза смотрят на уничтоженную флешку.

— Слоан, — задыхаюсь я.

Не думаю, что ты сможешь найти кого-то достаточно хорошего, чтобы починить эту флешку, Грейс.

— Мне жаль.

За что? Ты старалась изо всех сил.

Слоан разжимает руки, и я вскрикиваю, падаю назад и отползаю от нее.

Ее руки в крови.

Это не твоя вина. Ты ни в чем не виновата.

— Нет.

Я мотаю головой туда-сюда.

Слоан резко останавливается. Ее голос дрожит, когда она поднимает руки.

Грейс…что это?

— Я не знаю. — Моя грудь вздымается. — Просто… просто оставайся там, пока я все выясню.

Грейс, помоги мне.

Слоан протягивает руки.

— Оставайся там.

Грейс…

Я упираюсь спиной в стену.

Не могу ползти дальше.

Страх впивается мне в горло, и я закрываю глаза, раскачиваясь.

— Я все исправлю. Я все исправлю. Я все исправлю.

Грейс. Грейс!

Чувствую, что кто-то трясет меня, и, открыв глаза, обнаруживаю, что надо мной склонилась Каденс. Ее выражение лица наполнено беспокойством.

— Каденс? — выдыхаю я. Оглянувшись через ее плечо, я вижу, что Слоан ушла.

— Зейн дал мне свою карточку-ключ и сказал, что тебе нужен кто-то прямо сейчас. — Она откидывает мои волосы назад и кладет руку мне на лоб. — Ты вся горишь. Грейс, ты в порядке?

Да, Грейс. Слоан появляется за плечом Каденс, капая кровью на ковер. Ты в порядке?

Я отдергиваю руку Каденс.

Она держит запястье, ошеломленная.

— Мне очень жаль. Я не хотела… — Мой рот широко открывается, и я с трудом делаю вдох. — Мне нужно все исправить. Просто дай мне секунду, и я все исправлю.

Каденс сжимает мои руки, когда я пытаюсь пошевелиться.

Я смотрю на нее с бешенством.

— Ты в порядке. Все в порядке. Мы разберемся с этим.

Она обхватывает мою голову руками и притягивает меня к себе, обнимая за плечи.

Почему она меня утешает?

Я ее учительница. Я взрослая.

Я все улажу.

Я все исправлю.

— Все будет хорошо, Грейс. Я обещаю, — снова шепчет она.

Но я знаю, что она лжет.

Потому что, когда смотрю вниз, то вижу кровь Слоан на своих руках.

Зейн

Огни бара меняются на неоново-зеленые, затем на розовые и желтые. Оглушительная музыка дребезжит в стеклянных стаканах на полке. За спиной бармена гордо висит четкая табличка: «Должно быть двадцать один или старше».

Но что, черт возьми, для меня правила?

Раньше они меня никогда не волновали.

И сейчас мне точно на них наплевать.

Музыка пропитывает мое тело и заставляет сердце трепетать. Басовая линия просто огонь. Финн сошел бы с ума от этой мелодии.

Я покачиваю головой в такт. Моя шея не двигается в такт ритму. В моем черепе слишком много жидкости. Мой мозг болтается, как резиновые уточки, которые танцуют и плещутся в воде.

Ритм спадает, барабаны вливаются в мелодию, наполняя песню мощью.

— Да!

Я сползаю со стула, не сводя глаз с танцпола.

Кто, черт возьми, написал эту песню? Мы должны немедленно купить права на нее.

Мой локоть скользит по глянцевой гладкой поверхности барной стойки, и я чуть не падаю лицом вниз. Кто-то обхватывает мои бицепсы руками.

В клубе темно. Все, что я могу разглядеть своим затуманенным взором, — это платье, усыпанное блестками. Но это женщина. В этом я уверен. Сиськи, выпирающие из ее дискотечного шара, привлекают внимание.

Неплохо.

Черт, но знаешь, у кого самые лучшие сиськи?

У Грейс.

Это была пытка — сидеть на ее уроках, смотреть, как она надевает эти накрахмаленные рубашки и скромные платья на пуговицах, когда я знал, что под ними скрывается. Черт, даже если бы я не видел ее горячее, как грелка, тело, извивающееся под моим в ту ночь, ее изгибы на занятиях соблазнили бы меня.

Она сложена. Ткань и пуговицы не могут скрыть, насколько потрясающе ее тело.

Девушка приближает ко мне свое лицо, обдавая меня тяжелыми духами.

— Ты Зейн Кросс? Из «The Kings»?

— Что? — кричу я.

Она наклоняется ближе, ее сиськи трутся о мою руку.

— Ты ведь он, да? Зейн Кросс?

Я отшатываюсь назад и лениво ухмыляюсь.

— А кто спрашивает?

Она морщит нос.

— Я Присцилла.

У Присциллы на ресницах гусеница. Она знает об этом? Буквально в двух сантиметрах от ее глазных яблок сидит жук.

— Так ты он? Зейн Кросс?

— Нет, то есть да. Зейн. Я Зейн.

Я усмехаюсь еще сильнее, изо всех сил стараясь не рассмеяться над ее нелепо длинными ресницами.

— Я так и знала.

Она говорит что-то, чего я не слышу, потому что отворачиваюсь, чтобы потребовать у бармена еще одну бутылку.

Когда снова встречаюсь с ней взглядом, она уже практически приклеилась к моему бедру и произносит длинную речь.

— А?

— Я попросила диджея поставить твою песню.

— Что? — кричу я.

— Это твоя песня! Я попросила ее.

В этом столько смысла, черт возьми.

Черт, эта песня хороша.

Я двигаюсь к танцполу и достаю свой телефон. Снимать себя на камеру — это инстинкт. Я перестал это делать после того, как у нас с Грейс все стало серьезно. Я не мог пригласить весь мир в наши с ней отношения. Разве что я хотел, чтобы Джинкс начала вынюхивать, а все мои сумасшедшие фанатки создали группу ненависти к Грейс Джеймисон.

Но теперь между мной и Грейс все кончено.

Ничто не мешает мне достать телефон и сообщить всему миру, что я вернулся. Если я не могу получить ее, то хотя бы могу получить это в качестве плохой, но адекватной замены.

Я выхожу в прямой эфир в своем любимом приложении.

— Ребята, послушайте! Они играют нашу песню! — кричу я.

Вокруг меня все начинают кричать, махать руками и прыгать в такт. Памела прижимается ко мне, улыбаясь в камеру, как будто знает, что камео в моей трансляции принесет ей годовую известность.

Поднимаю телефон вверх, позволяя ей подпрыгивать вместе со мной в прямом эфире. Сразу же количество моих часов увеличивается.

В мгновение ока ко мне присоединяются другие друзья Паркер. А может, ко мне присоединился ее домашний осьминог. Потому что внезапно повсюду появились руки.

На несколько блаженных секунд мир становится красочным и захватывающим. Мое сердце бешено колотится, а в голове нет ничего, кроме музыки, которая соединяет нас всех.

Но это длится недолго.

Песня заканчивается, и прилив адреналина исчезает так же быстро, как и появился.

И я снова остаюсь лишь эгоистичным куском дерьма.

Тьма давит на меня. Слишком много тел. Пот струится вокруг. Из чьих-то ям течет кровь.

На лицах вокруг меня начинают появляться улыбки. Призрачные, остекленевшие глаза смотрят в ответ, как зеркала. Это ужасно. Эта темнота, эти отягченные тени, этот запах внутренних мучений.

Но клуб, тусовочная жизнь — это мой дом. Когда я перестал думать, что это хорошее время?

Я тоже тебя люблю.