Небесная академия. Ученица и наездник - Айт Элис - Страница 31

– Вы специально привели меня именно сюда, чтобы никто не видел моего позора? – мрачно осведомилась я.

– Буду считать, что это переводится как «спасибо за заботу, господин попечитель».

Я вздохнула. Он был прав, но прямо сейчас я никакой благодарности не испытывала. Надо уже как-то усесться наконец на этого грифона, и вот тогда поговорим!

На сей раз я решила Урагана не убалтывать, а притвориться, что я уже опытный всадник. В учебнике Ифана Тарского было написано, что грифоны чувствительны – если они заподозрят в наезднике неуверенность, то станут ему сопротивляться. Поэтому я сперва постояла в сторонке, убеждая саму себя, что у меня все получится, а затем твердой и быстрой походкой подошла к Урагану и схватилась за его спину, готовясь туда вспрыгнуть.

Бамс! Мягкий удар крылом не причинил боли, но свалил меня в траву. Ураган вытянул шею, как будто проверял, осталась ли я цела, убедился в этом, взмахнул крыльями – и был таков. Продолжая лежать среди зарослей лисохвоста, я с открытым ртом наблюдала за тем, как грифон превращается в точку в небе.

Поупражнялась…

Надо мной появилось лицо Силвейна. Хитрое-прехитрое.

– Это вы его заставили улететь с площадки! – догадалась я.

– Ни в коем случае, – синие глаза стали невинными, как у младенца. – Это противоречило бы моей цели – ты должна научиться обращаться с грифонами, и чем быстрее, тем лучше. Урагану просто надоели твои неумелые попытки его оседлать. И учти, что он еще по-доброму к тебе отнесся, потому что ты его задобрила в самом начале. Если бы тебе пришлось, как всем студентам, учиться летать на собственном грифоне, то он бы царапался и клевался, не желая непонятно зачем взваливать себе на спину тяжесть.

– Закат не такой, – буркнула я.

– Ты понятия не имеешь, какой он, и не будешь иметь, пока не наладишь с ним ментальную связь и не начнешь пытаться его оседлать. А для этого нужны…

– Медитации, – простонала я.

– Да! – просиял преподаватель. – Ну что, возвращаемся в академию и завтра начинаем с азов, а не прыгаем сразу к удручающему концу?

Я кисло посмотрела на протянутую мне ладонь. Подозрение, что Силвейн смухлевал и подговорил Урагана поставить меня на место, не отпускало. И все же не признать его правоту тоже было нельзя.

Закат меня не слушался. Моменты, как в тот летний день в авиарии, когда малыш подчинился приказу и не стал набрасываться на Силвейна, можно было пересчитать по пальцам, а ведь я посещала грифоненка каждый день. Что же будет, когда я в самом деле попытаюсь его оседлать…

Я со вздохом схватилась за сильную мужскую руку.

– Медитации так медитации…

Уже в своей комнате, лежа в кровати и собираясь спать, я вдруг вспомнила раздражение Силвейна из-за того, что порывисто обняла Урагана. Он тогда еще сказал что-то вроде того, что грифону понравилось, как я его называю. Только вот я не припоминала, чтобы озвучивала восторг перед Ураганом вслух. Странное дело…

Но я слишком устала, чтобы зацепиться за эту мысль и обдумать ее. А на следующий день, конечно же, уже ни о чем не помнила.

Глава 18

После нападения Забавы и первого занятия с Силвейном дни начали стремительно перетекать один в другой. На рассвете и даже до восхода солнца мы с Хоэлом под вопли Куланна бегали туда-сюда вниз и вверх по склону Облачных вершин. Потом шли лекции, семинары и прочее, что стояло в общем расписании курса.

Перед закатом мы занимались с Силвейном, и это была самая интересная часть дня. Попечитель постоянно подтрунивал надо мной, но вскоре я научилась понимать, что за всеми его шутками на самом деле стоит забота. Когда на лекциях или тренировках, выбирая меня целью, шутил Хит – там явно чувствовалась злоба. Когда это делал Силвейн – он всегда желал меня о чем-то предупредить, и получалось у него как-то по-доброму.

Это было ясно хотя бы по тому, что он ни разу не отменил занятия. Даже когда его заваливало другими делами, а случалось это достаточно часто. То кто-нибудь из старшекурсников приходил к нему с вопросами, как выполнить домашнее задание, то вызывал к себе ректор, то прибегали из Вайля с какими-нибудь приглашениями. Ведь Силвейн, пусть и был преподавателем, оставался герцогом. Я была страшно удивлена, когда узнала, насколько высок у него титул. С таким бы в столице сидеть да горя не знать…

После медитаций и пространных бесед с покровителем меня ждала Мади. Мы жили в одном корпусе, и тут уж точно никто не стал бы злословить насчет того, что две девушки-однокурсницы собираются под ночь в одной комнате, забираются с ногами в кровать и спорят о том, как выполнить тот или иной пункт в домашнем задании.

Я бы с радостью сказала, что мы с Мади подруги, но пока сомневалась в этом. Она удивительно мало распространялась о своей личной жизни и убеждениях, сникая каждый раз, когда об этом заходил разговор, или переводя тему. Как будто бы она сюда поступила не от хорошей жизни и на самом деле не считала знания самоценностью. Впрочем, я не теряла надежды, что однажды Мади еще разоткровенничается. Прошло-то ведь всего ничего – месяц!

Да, действительно, незаметно теплый сентябрь сменился промозглым октябрем. На вершинах начали жухнуть трава и облетать листья, а холодными ночами даже выпадал снег, неуместно смотревшийся на еще цветущих клумбах и зеленых ветвях.

Дни становились короче. Облако, окутывающее Орлиную Голову, густело, спускалось все ниже и все раньше.

Мы с Силвейном еще несколько раз поднимались на тренировочную площадку возле гнезд. Нитей в тумане я больше не видела. И хотя Венец мне ни разу после нападения Забавы не навредил, с наступлением темноты я начинала нервничать и скорее бежала домой.

Домом теперь считалось студенческое общежитие. Там я захлопывала за собой дверь, отрезая щупальца тянувшегося за мной тумана, и мчалась сразу к Мади, где мне становилось спокойнее. Во многом потому, что подруга с ходу принималась болтать об учебе, не подозревая о моих страхах.

Пожалуй, мне нравилось так жить. Я плохо высыпалась, зато с головой погружалась в новые знания, открывавшие для меня целый мир, и потому не замечала косых взглядов. Если те вообще были, конечно. Мы с однокурсниками постепенно узнавали друг друга, и стены между нами ломались. Дети аристократов внезапно для себя обнаруживали, что мы с Уином ничем не отличаемся от них – ну, если не считать того, что умных слов знаем чуть меньше.

Правда, оставался Хит. Он держался несколько отстраненно, предпочитая компанию друзей брата, и редко меня доставал. Но не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы понимать: он затаил обиду на нас с Хоэлом и еще обязательно ударит. Причем в момент, когда мы ждем этого меньше всего.

Поэтому я с восторгом тренировалась медитировать, зубрила имена аэнвинских королей, наблюдала за тем, как растет Закат, и старалась при всем при этом не терять бдительность.

И не зря. Беда пришла в теплый и ясный октябрьский день, почти свободный от учебы. День, когда хочется радоваться жизни, а не… вот это вот все.

Мы сидели в одной из аудиторий. Занятия закончились, но Хоэл собрал нас всех, чтобы обсудить подготовку ко Дню Хедена. Праздник, посвященный главе нашего пантеона – богу-воину, вооруженному огромным топором, – отмечался в конце октября и считался рубежом между осенью и зимой. После него погода резко суровела и не баловала нашу страну до весны, пока не наступал День Энеды – милостивой жены Хедена, которой поклонялись как охранительнице домашнего очага и богине плодородия.

День Хедена было принято отмечать бурно, чтобы воспоминания о безудержном веселье грели всю зиму. Бургомистр опять планировал устроить бал, да и в академии по такому случаю готовили пирушку со студенческими выступлениями. Каждый курс сам придумывал свой номер и соревновался с другими в оригинальности и качестве постановки.

– Это должно быть круто. Это должно быть очень круто! – твердил нам Хоэл уже битую четверть часа.