Небесная академия. Ученица и наездник - Айт Элис - Страница 22

– У меня было дурное предчувствие, – неохотно признался я.

– Предчувствие, – выразительно повторил он.

– Да, это к делу не подошьешь, но оно же оправдалось.

Освальт вздохнул.

– Мы и так явно ничего к делу не пришьем, поэтому давай дальше. У этого твоего… предчувствия были предпосылки?

– Только намеки Коллара, что он твердо намерен отыскать эн-хея среди студентов. А сегодня они оставались, считай, без присмотра. Сам знаешь, что в такие дни обычно бывает. Я почувствовал, что неспроста всех преподавателей уводят из академии, и решил задержаться, плюнув на этикет.

Ректор поморщился.

– Ну, как бы я ни относился к «предчувствиям», ты оказался прав. Комендант уже ко мне примчался. Сообщил, что студенты пытались его опоить сонным зельем.

– Опять? – хохотнул я.

Ректор тоже позволил себе улыбку.

– Ага, каждый год одно и то же. Почему каждый курс думает, что он умнее предыдущего?

– У бедняги Шуана, наверное, на это зелье уже аллергия.

– Почти. Запах он за милю чует. Но тревогу поднимать не стал. Сказал, надо же дать ребятам расслабиться. Расслабились, – мрачно закончил Освальт.

Я покачал головой. Да уж, неудачное совпадение.

– Будешь их наказывать?

Он не думал ни мгновения.

– Если сами не начнут трепать языками – нет. Студенты должны думать, что у них есть свобода воли, а для создания крепкой команды нет ничего лучше, чем совместная попытка обдурить преподавателей и потом надраться. Хотя первокурсники что-то рано распоясались – всего неделя прошла. Обычно они ждут хотя бы пару месяцев.

Я хмыкнул:

– Да ладно?

Когда на первом курсе учился я, мы продержались пять дней, после чего воспользовались первой же возможностью и смылись в город. Точь-в-точь как это сегодня пытались сделать однокурсники Эйри. Она, разумеется, упорно молчала в ответ на все вопросы, что сегодня делала после наступления темноты у авиария. Но у того, кто восемь лет назад сам линял под покровом ночи в Вайль, сложить два и два проблем не составляло. Я даже знал, к какому именно участку стены Эйри и Уин шли в тот злополучный момент.

– Ваш курс был исключением. Еще бы, с тобой-то в заводилах, – Освальт развел руками. – Не удивлен, что именно твоя ученица тоже оказалась замешана в чем-то подобном в первые же дни. Но мы отвлеклись, – его голос посуровел. – Надеюсь, ты будешь очень тщательно выбирать слова, потому что такими обвинениями, как в начале этого разговора, без весомых доказательств не бросаются.

Я кивнул и помолчал, собирая мысли в кучу.

Говорить не хотелось. Во-первых, потому, что придется посвящать ректора в некоторые тайны, которые его не касались… раньше. Увы, это дополнение было критически важным. Мое противостояние с Колларом оставалось исключительно нашим с ним делом, пока от этого не страдала Небесная академия. А слух, что у нас здесь грифоны нападают на зеленых новичков, пойти ей во благо никак не мог.

Во-вторых, доказательств-то как раз у меня и не было. Только слова.

Весь мой расчет основывался на том, что Освальт – человек надежный и далеко не дурак. Когда я бросил Грифонью стражу и вернулся сюда, он не стал спрашивать, в чем дело. Многозначительно обронил, что истории в столице бывают разные, особенно с теми, кто носит высокий титул и лично знаком с королевской семьей, а здесь, на Облачных вершинах, всегда рады талантам. Когда я неожиданно пришел к нему с просьбой принять в академию та-хея, и это незадолго до начала учебы, ректор тоже не стал допытываться, зачем мне это надо, потому что девочка явно не была ни моей любовницей, ни внебрачной дочерью. Единственное, о чем он тогда попросил, это чтобы были соблюдены формальности, поскольку незаконных отпрысков богатеньких папаш к нам пристраивали учиться не раз. В том числе через самого Освальта.

В общем, он все понимал. Оставалось молиться богам, чтобы и сейчас он все понял правильно. Потому что, в-третьих и в-главных, Паук был проблемой не только для меня.

Коллар – архей, то есть один из сотни самых могущественных людей в Аэнвине. Бумаги о его назначении в Небесную академию подписаны самим королем. Я пригрозил Пауку, что при обострении конфликта король прислушается к наездникам, а не к магам, но в действительности не было никакой гарантии, что именно так и произойдет. В любом случае архей мог устроить всей академии очень неприятную жизнь. А Освальту, естественно, это было не нужно.

И кто станет козлом отпущения, если что-то пойдет не так? Конечно, я. А еще прежде меня – Эйри. И если мне падать в грязь с высоты было не впервой, то девочке рушить судьбу не хотелось. Простолюдинка она или нет, я видел, с какой нежностью она смотрит на Заката и как набирает себе груду учебников, чтобы поспеть за однокурсниками. С учетом сегодняшних событий оставлять Освальта в полном неведении насчет того, что происходит, было попросту неразумно.

Ректор же должен бороться за своих, верно?

Я собрался с духом и стал выкладывать:

– Это Коллар вынудил меня пристроить девочку…

– Вот это совпадение, учитывая цвет ее волос и неожиданный приезд сюда архея, – не пытаясь скрыть язвительность, перебил Освальт. – Тарен, я тебя умоляю, время уже позднее, а дел невпроворот. Расскажи что-нибудь, о чем я сам не догадался.

– Хорошо. У Эйри есть магический дар.

А вот этого ректор не ожидал и удивленно посмотрел на меня.

– Чушь. Та-хеев всегда проверяют в детстве…

– Да-да, три раза, – перебил я. Пришла моя очередь подпустить желчи в голос. – Подтверждений у меня нет, но не сомневаюсь, что опять же Коллар устроил так, что во время проверок ничего не нашли.

– Извини, но тогда выходит какой-то бред. Зачем ему сначала беспокоиться о судьбе ребенка, а потом устраивать на него покушение с помощью грифона?

Я поморщился.

– Здесь что-то, чего я не вполне понимаю. Как будто не хватает кусочка мозаики. В чем я точно уверен, так это в том, что у Эйри дар. Слабый, неконтролируемый, но он есть. Ты давно заходил в авиарий?

Он фыркнул.

– Мне, по-твоему, заняться нечем?

– Загляни, – серьезно ответил я. – Тебя ждет большое удивление. Недоносок, на котором даже ты сам поставил крест, вымахал так, что уже догнал братьев по размерам.

Ректор устремил на меня настороженный взгляд серых глаз.

– Быть не может. Я его сам видел. Там было без шансов, иначе бы я не засунул его в авиарий. Мне казалось, Закат – предлог, чтобы ты мог доказать комиссии необходимость учебы девчонки. Грифоненок сдохнет – она просто выберет себе другого.

– Изначально я на это и рассчитывал, пока не обнаружил, что у них связь. Связь, Освальт. Не как у домашнего пса и его хозяина, а как у наездника с его грифоном. В противном случае Закат давно бы зачах. Сам знаешь, как это бывает. Здоров наездник – здоров и грифон. Я осматриваю его сам на протяжении нескольких недель. Не веришь мне – спроси ответственного за авиарий лекаря. Он подтвердит.

Освальт медленно кивнул, и я, выдержав паузу, продолжил:

– А теперь самое важное. Эйри слышала голос Забавы в своей голове. Грифоница упрекала ее, что она обидела ее ребенка. Ту же самую фразу слышал и я. Куланна спроси, он подтвердит. Он тоже не пошел на бал и был неподалеку, когда все случилось.

Ректор не рассмеялся. Это только для непосвященных звучало смешно. А у наездников это означало существование ментальной связи с питомцем. Причем многие выпускники академии не слышали ни одного голоса, кроме того, что принадлежит их собственному питомцу, а некоторые не могли похвастаться и этим. Однако мы с Куланном оба служили в Грифоньей страже, а это значило, что мы умеем чуть больше, чем большинство.

Усидеть в кресле Освальт больше не смог. Поднялся и принялся ходить по комнате туда-сюда.

– Доказательства? – коротко бросил он.

– Никаких, – я покачал головой. – Все по-прежнему только на словах.

Освальт замер у окна, отодвинул занавеску и многозначительно взглянул на клубящийся снаружи густой туман.