Блиц-концерт в Челси - Фавьелл Фрэнсис - Страница 65

Семнадцатого апреля Ричард оставил свой пост в министерстве внутренней безопасности и был назначен директором отдела внутренних дел в министерстве информации. Я радовалась за мужа, поскольку новое назначение означало продвижение по службе, но, с другой стороны, не могла не чувствовать некоторого сожаления. министерство информации превратилось в предмет сатиры и нескончаемых шуток. Как ни печально, но я не доверяла ему так же сильно, как остальная публика. Зато в самом названии Министерства внутренней безопасности слышалось нечто обнадеживающее, хотя и оно страдало от засилья бумажной волокиты и бюрократических несуразностей, свойственных большинству правительственных учреждений военного времени.

Весной 1941 года всех женщин, незамужних и состоящих в браке, обязали зарегистрироваться для участия в работах по обеспечению нужд фронта. Многих такое решение правительства расстроило, люди заявляли, что даже в Германии женщины вправе сами выбирать, заниматься им домом и семьей или работать на военном производстве. Но все же большинство считало этот шаг верным, мы гордились тем, что наравне с мужчинами несем ответственность за оборону страны.

Множество зданий в Челси было разрушено, многие реквизированы для размещения военных, так что подобрать нам с Ричардом подходящее жилье оказалось не так-то просто. После долгих поисков мне все же повезло: дом находился прямо за углом, на Тайт-стрит. Замечательный современный коттедж с небольшим садиком и просторными комнатами. Владелец дома уехал в эвакуацию, но агентство недвижимости заверило, что проблем с долгосрочной арендой, а если мы захотим, то и выкупом не возникнет. Кэтлин и миссис Фрит одобрили мой выбор. Кей в один из своих визитов отправилась вместе со мной взглянуть на дом. Коттедж ей очень понравился, и она сказала, что это настоящая находка. Кей продолжала возить мистера Хор-Белиша к его приятелю на Тайт-стрит. Ее шеф был очаровательным человеком, чрезвычайно любезным и внимательным, но его особняк находился довольно далеко, в Уимблдон-Коммон. Поэтому я волновалась за подругу, когда во время налетов ей приходилось ехать на другой конец города. Однако Кей, как и водители карет скорой помощи, не считала путешествия под бомбежками чем-то особенным – просто часть ее служебных обязанностей.

Глава десятая

В апреле нам стало казаться, что ужасы минувшей зимы действительно остались позади и о них можно забыть. Горожане занимались посадками, вскапывая каждый клочок земли у себя в палисадниках, – любая выращенная своими руками продукция была хорошим подспорьем в скудном рационе семьи. Беженцы, которым были выделены участки, также с энтузиазмом работали на земле, многие начали сажать картошку. Деревья, одетые свежей весенней листвой, в этом году выглядели особенно красивыми – возможно, потому, что у нас появилось время любоваться ими. Растения в маленьком ботаническом саду на Суон-Уок дружно выбрасывали молодые побеги, бутоны и почки. По новым правилам противопожарной безопасности ворота в сад полагалось держать открытыми. Знакомый садовник позволил нам с Вики гулять по дорожкам, эти прогулки среди диковинных трав и кустарников доставляли мне огромное удовольствие. На территории Королевского госпиталя мы вновь повстречали знакомую парочку – Асту Ланге в сопровождении Пер Гюнта. Терьер, как и прежде, был без ума от Вики. По словам Асты, норвежцам приходилось туго под властью оккупантов, которым к тому же помогали местные нацисты из фашистской партии, известной как «Хирд». Однако сопротивление продолжалось, молодежь выходила к королевскому дворцу с лозунгами «Да здравствуют король и королева» и «Долой Квислинга»[90]. Протестующих арестовывали, подвергая жестоким побоям. Но молодые люди выходили вновь и вновь. «Хирдмены» сформировали военизированное подразделение, их боевой гимн начинался со слов: «Крепко сомкнутыми рядами мы маршируем по улицам Лондона». Асту песня чрезвычайно позабавила. «Пусть явятся сюда и попробуют», – смеялась она. Сопротивление в Норвегии было настолько мощным, что Гиммлеру пришлось лично вмешаться – шеф нацистской полиции прибыл в Осло, чтобы подавить восстание. Вся семья Асты оставалась в Норвегии, но она сохраняла поразительную выдержку и спокойствие, глубоко убежденная в том, что финал войны предрешен – победа союзников и наказание тем, кто творил страшные злодеяния.

Пасха в этом году была ранней. Страстная пятница выпала на 11 апреля. К выходным похолодало, с неба сыпал дождь вперемешку с мокрым снегом. Я поддалась на уговоры моей юной племянницы и позволила ей провести пасхальные каникулы у нас в Челси, а также уступила мольбам Карлы, разрешив и ей приехать в Лондон. Девочка скучала среди чужих людей и остро чувствовала потребность в семье и доме. Рут по-прежнему находилась в психиатрической клинике. Несмотря на все усилия врачей, ей не становилось лучше. Мать Карлы не узнавала дочь и не помнила об оставшихся в Германии сыновьях. Все события, касающиеся прежней жизни, полностью исчезли из памяти Рут. Кое-кто из ее друзей писал мне, предлагая помощь в содержании Карлы, но ни один не пожелал приютить девочку, считая, что взять ребенка в военное время – слишком большая ответственность. Они готовы были высылать деньги, но от денег я отказалась. Как знать, вдруг в будущем, если Рут поправится, друзья захотят получить назад вложенные средства? Нет, с самого начала я взяла на себя заботу о Карле, и теперь девочка крепко привязалась ко мне.

Моя племянница Нора, которую в семье все звали Бобби, прибыла в самом веселом расположении духа: она училась в закрытом пансионе в Дорчестере и рада была оказаться на воле. Карла тоже была вне себя от счастья. Обе девочки заметно подросли, светловолосые и голубоглазые – они превращались в настоящих красавиц. Я повела их по магазинам – покупать новую одежду. Ричард настаивал, чтобы я и себе что-нибудь присмотрела. Но какой смысл обзаводиться нарядами сейчас, накануне рождения ребенка?

Однако когда через несколько дней правительство ввело лимит на покупку одежды, я поняла истинную причину его настойчивости и была страшно возмущена – почему он прямо не сказал! К чему такая сверхсекретность?

В пасхальное воскресенье мы устроили игру для детей беженцев: спрятали шоколадные яйца во дворе позади каждого дома, по сигналу ребятня бросалась на поиски. Возглавлял охоту Ларри, сам получая огромное удовольствие от участия в ней. Маленькие бельгийцы уже вполне сносно понимали английский и могли руководствоваться его подсказками «горячо – холодно».

Сласти всё еще оставались в свободной продаже, хотя ассортимент их заметно сократился, однако весной 1941 года шоколадных яиц в магазинах было в избытке. Ричард подарил мне огромное яйцо, ничего подобного я в жизни не видела. Карла и Бобби получили почти таких же гигантов. Все вместе мы отправились к бабушке на Парадиз-Уок и порадовали ее пасхальными гостинцами. Пожилой женщине нравилось, что девочки навещали Красотку и подкармливали ее лакомствами. Лошадь по-прежнему ужасно боялась бомбежки и грохота зениток, но, поскольку налеты стали реже, вела себя гораздо спокойнее. Старики любили ее и, едва заслышав вой сирен, спешили в конюшню.

Бабушка все еще надеялась получить пенсию по старости. Ричард сказал, что они должны под присягой подтвердить место и дату своего рождения. Я отвела бабушку к моему адвокату. Процедура была проведена за неделю до Пасхи, теперь бумаги лежали у меня на рабочем столе, сразу после праздника я собиралась пойти с ними в ратушу – посмотреть, что можно сделать. Старикам нынче приходилось особенно туго, поскольку из-за сокращения импорта и проблем с доставкой торговля фруктами и овощами сократилась.

Энн и Сесил уехали в свадебное путешествие. Оба смогли добавить к отпуску пасхальные каникулы, так что в их распоряжении оказалось целых две недели. Пока молодожены катались по Центральной Англии, где у Энн было немало друзей, Кэтлин тосковала в одиночестве и большую часть времени проводила с нами.