Блиц-концерт в Челси - Фавьелл Фрэнсис - Страница 45

– Вы как медсестра готовы поручиться, что этот человек жив? – он снова принялся сверлить меня глазами.

До сих пор мне один-единственный раз пришлось быть свидетелем естественной смерти – пожилой женщины в благотворительном приюте, с которой я оставалась до самого конца, – все остальные смерти, которые я видела, были насильственными – люди либо погибали от бомбежки, либо умирали под завалами. Я медлила с ответом. Видя мои колебания, Ричард собрался вмешаться, но санитар остановил его.

– Нет, нам нужно мнение медицинской сестры, – он снова уставился на меня пристальным взглядом. – Вы утверждаете, что этот человек жив?

– Да, – твердо заявила я. – Этот человек жив, но если вы не поторопитесь, он умрет, прежде чем мы доберемся до больницы.

– Очень хорошо, – кивнул командир отряда носильщиков, – берем его, но под вашу ответственность, сестра.

Дальше начался мучительный путь наверх по крутой винтовой лестнице, которая не предназначалась для транспортировки человека на носилках. Подъем занял уйму времени. Мы с Ричардом шли следом. Видеть, как на каждом вираже носилки с бездыханным телом Дэвида то поднимают, то опускают, то поворачивают под таким углом, что дух захватывает, было настоящей мукой. Но мы наконец выбрались из полуподвала в холл, а затем на улицу, где нас поджидал медицинский фургон. Ночь выдалась ужасной: внезапно поднялась настоящая буря, налетел ветер и полил дождь. Гул самолетов, грохот артиллерийских орудий, свист бомб и уханье взрывов смешивались с завыванием ветра. Старший из санитаров все еще злился и продолжал сыпать тихими проклятиями в адрес упрямцев, из-за которых он только попусту теряет время. Камердинер Дэвида вызвался ехать вместе со своим хозяином в больницу. Я сказала, что позвоню к себе на службу предупредить, что опоздаю, а затем тоже приду.

Ричард спешил на свое дежурство – он был наблюдателем в отряде противопожарной безопасности. Я позвонила старшей сестре медицинского пункта, объяснила, в чем дело, и помчалась в больницу Святого Луки. На улице было темно и сыро, я решила срезать путь – через Шоуфилд-стрит прямиком на Кингс-роуд. Я бежала под дождем, вжав голову в плечи и придерживая рукой каску. И вдруг то, что я поначалу приняла за мглистую осеннюю дымку, соткавшуюся в какое-то странное облако, показалось мне слишком плотным, словно толстое одеяло, и настолько густым, что в нем терялись окружающие предметы. Туман? При таком сильном дожде и ветре? Я освещала себе путь специальным маскировочным фонарем – мы все ходили с ними в ночное время, – огонек едва теплился, и все же теперь я различила, что это было за облако – пыль, целая туча пыли, которая продолжала висеть в воздухе, несмотря на ветер и дождь. Пыль поднималась из гигантского провала, образовавшегося на Шоуфилд-стрит там, где совсем недавно тянулся длинный ряд домов. В слабом свете фонаря мало что было видно, и все же я разглядела достаточно, чтобы замереть посреди дороги, не в силах пошелохнуться. В этот момент в меня кто-то врезался. Я обернулась и увидела полураздетую испуганную женщину. Несколько мгновений я смотрела на нее, лишившись дара речи. Мысль о Дэвиде мгновенно вылетела у меня из головы. А затем я поняла, что мы обе стоим на краю громадной воронки, она была такой широкой, что, казалось, охватывала все пространство перед нами. Дома, находившиеся на этом клочке земли, просто исчезли!

– Там люди! – закричала женщина, хватая меня за руку. – Идем, помогите мне вытащить их. Бомба упала час назад, но из-под завала так никто и не выбрался. – Она указывала на какие-то руины позади кратера.

На подгибающихся ногах я двинулась туда, куда показывала женщина, с ужасом думая, что в любую минуту могу наткнуться на еще одну такую же воронку. В этот момент из темноты вынырнула женщина в форме дежурного гражданской обороны.

– Бесполезная затея, – сказала она. – Вы ничего не можете сделать. Лучше подождать спасателей. Они уже в пути.

– Не очень-то они торопятся, – сердито выкрикнула полураздетая женщина и снова обернулась ко мне: – Слышите? Слышите, они зовут? – Теперь я услышала голоса. Это было похоже на кошмарный сон. Погребенные под землей, словно уже умершие, люди продолжали звать на помощь и бороться за жизнь. – Они в подвале, – сказала женщина. – Большинство ночевали в подвале, а я – нет. Я была у себя в комнате, как раз собираясь ложиться. Начала раздеваться, и вдруг – взрыв. Пришла в себя уже под открытым небом.

«Помогите… помогите!» – продолжали кричать люди. Отчаянные, полные ужаса вопли.

– Все в порядке… спасатели уже едут… все в порядке… они уже близко. Постарайтесь сохранять спокойствие, – кричала я в ответ снова и снова, стоя возле того места, откуда, как мне казалось, доносились голоса.

Но это было невыносимо – слышать душераздирающие звуки и ничего не делать. Меня охватило бешенство. Подбежав к развалинам, я принялась дергать и расшатывать камни.

– Прекратите! – крикнула дежурная. – Это опасно! Потерпите. Они сейчас приедут.

И почти в то же мгновение на мертвой развороченной улице началась бурная деятельность. Теперь вопли погребенных тонули в рокоте моторов, лязге металла и быстрых отрывистых командах спасателей. Жутко было наблюдать, как в густой, пахнущей смертью черноте разгружают оборудование и готовятся к началу спасательных работ. Кто из обывателей понимает в полной мере, насколько это рискованно – разбирать завалы, прокладывать в них тоннели и укреплять стенки проходов, чтобы добраться до людей – живых и мертвых, похороненных внизу? Да еще если приходится действовать в кромешной тьме. Могли ли мы по-настоящему оценить труд спасателей? Я плохо представляла их работу, пока не увидела своими глазами, как в течение нескольких часов вытаскивали Милдред Кастилльо, при этом надо учесть, что та операция происходила при дневном свете.

Различить лица спасателей было почти невозможно: тонкие лучи фонариков на их касках освещали груды острых каменных обломков и лишь изредка выхватывали из темноты плотно сжатые губы и сосредоточенно нахмуренные брови работающих. Зато широкие лучи прожекторов над головой расчерчивали небо причудливыми узорами, выслеживая немецкие бомбардировщики и пришпиливая их светом к черному ночному бархату. Тошнотворно-навязчивое гудение вражеских самолетов и сердитое рявканье зениток создавали фон, на котором раздавались отрывистые команды Джорджа Эванса, командира отряда спасателей. Зрелище было захватывающее и вместе с тем устрашающее. Но мощный звуковой аккомпанемент не мог заглушить крики, доносившиеся из-под развалин. Я снова и снова кричала в ответ: «Спасатели прибыли, скоро вас освободят». Теперь ко мне присоединилась и женщина-дежурная. Но отчаянные вопли не прекращались. Мы понимали – люди слышат не только нас, но и грохот бомбежки, и не в состоянии успокоиться.

Я вновь принялась раскачивать обломки бетонных плит. Вторая полуодетая женщина взялась помогать мне. Но дежурная снова остановила нас:

– Я уж пыталась, это бесполезно. Лучше подождать технику.

– Лучше подождать! Лучше… ждать… ждать! – полуодетая женщина разразилась истерическими рыданиями.

Я привлекла ее к себе и обняла за плечи.

– Где ваш дом? – спросила я.

Она указала на гору кирпичей и щебня, возвышающуюся возле той, из-под которой доносились людские крики.

– Кто-то из ваших близких остался там?

Она отрицательно качнула головой.

– Мама уехала… вчера. Но соседи… – женщина опять заплакала.

Я увидела, что руки у нее исцарапаны в кровь. Меня снова охватила ярость. Хотя я понимала: спасатели прибыли так быстро, как только смогли, учитывая общую ситуацию в городе. И все же несчастные люди все это время находились внизу. Под проливным дождем придавливающая их масса земли делается все тяжелее и тяжелее. «О Боже, – мысленно простонала я, – пусть их поскорее вытащат, или дай им умереть быстро и безболезненно».

Джордж Эванс продолжал давать указания своим подчиненным. Новые отряды спасателей прибывали на место трагедии. В какой-то момент Джордж подошел к нам и посветил на нас фонариком. «Послушайте, вас тут быть не должно, идите в убежище», – велел он мне. А затем сказал плачущей женщине обратиться к дежурной, чтобы та отвела ее в пункт первой медицинской помощи.