Блиц-концерт в Челси - Фавьелл Фрэнсис - Страница 34

Преодолев первоначальное отвращение, я научилась сосредотачиваться на самой задаче, испытывая жутковатое удовлетворение от того, что тело полностью восстановлено. Правда если проявить излишнюю щедрость с одним, обнаружится печальная недостача с другими. И непременно находились части, которые странным образом не подходили ни одному из усопших. Как правило, в нашем распоряжении оказывалось слишком много ног.

Работа в морге требовала выдержки и крепкого желудка, стоит немного расслабиться – и тебя непременно вывернет наизнанку. Единственное, что помогало справиться с подступающей к горлу тошнотой, – это представить, что я снова нахожусь на уроке анатомии. Но там ноги и руки, на которых мы изучали строение мышц, были тщательно заспиртованы и хранились в специальных сосудах, так что они вообще не ассоциировались с частями человеческого тела. Думаю, после всего увиденного мое представление о ценности жизни сильно пошатнулось: как выяснилось, жизнь можно легко отнять, один взрыв – и человека разнесло в клочья; точно так же внезапно налетевший порыв ветра сметает дорожную пыль.

После каждой чудовищной бомбежки приходилось собирать тела погибших и готовить их для достойного христианского погребения, но каким же чудовищным казался сам факт, что эти живые существа превращены в отвратительное месиво другими живыми существами, так называемыми христианами, и что то же самое британские бомбардировщики делают на территории Германии. После каждого налета с сотнями жертв меня охватывал гнев, я не могла дышать от ярости – какие только способы не изобретают люди, чтобы убивать других людей!

Первый визит в морг подействовал на меня угнетающе. На следующий день, в воскресенье, Рокки Карлинг пришел к нам на ланч, а затем мы отправились на прогулку в Баттерси-парк. Рок с глубоким пониманием отнесся к тем вещам, которые так потрясли меня. После нашего разговора я почувствовала себя намного лучше. Он сказал, что они с Ричардом посещали морги в различных частях страны, поскольку в обязанности Рокки как хирурга и советника министерства внутренних дел входило изучение характера поражений при взрывах снарядов и бомб. Однажды, когда они были в морге Гиллингема, начался страшный налет. Ричард невозмутимо заметил, что, если им с Рокки суждено погибнуть, лучшего места не придумаешь.

Пятнадцатого сентября бомбили Букингемский дворец. Британцы были возмущены этим варварским актом, однако к возмущению примешивалось теплое чувство благодарности монарху, который вместе со своим народом разделяет испытания и тяготы, выпавшие на долю страны. В дворец попали две бомбы, и обе не разорвались.

Неразорвавшиеся снаряды были настоящим кошмаром. Иногда, просыпаясь утром, мы понимали, что оказались в западне: все окрестные улицы перекрыты, пока саперы не сделают свою работу, пройти невозможно. В другой раз неразорвавшаяся бомба лежала на Чейн-Корт, через несколько домов от нашего, и нам пришлось срочно эвакуироваться. Офицер инженерно-саперной службы – молодой и чрезвычайно энергичный – настаивал, чтобы мы находились на безопасном расстоянии, пока он разбирается с бомбой, при этом всячески презирал опасность, которой подвергался сам. Он доверительно сообщил мне, что буквально живет саперным делом и знает бомбы, как мать знает собственных детей. Мне стало интересно, знает ли его собственная мать, как рискует ее сын. Этот парень казался таким юным и полным жизни.

Я отправилась к Сюзанне и застала у нее целую делегацию бельгийцев с длинным списком претензий и бытовых жалоб. Однако я поражалась, с каким терпением беженцы принимали необходимость чуть ли не каждую ночь проводить в бомбоубежище. Когда я высказала свои мысли вслух, мадам С. усмехнулась: «Знаете, мы ужасно напуганы. И будь мы одни, наверняка поддались бы панике. Но вы, британцы, настолько сдержанные, что мы и пикнуть не смеем».

Лишь изредка в газетах публиковали списки объектов, подвергшихся бомбардировке. Утаивание этой информации от жителей Лондона, которые каждый день по пути на работу и с работы своими глазами видели зияющие провалы и унылые груды обломков там, где еще вчера стояли дома, выглядело смешным и нелепым. Нас убеждали, что сведения о нанесенном ущербе следует держать в секрете от врага, хотя, судя по сводкам германского радио, где подробно описывались разрушенные здания, немцы были прекрасно осведомлены о том, что именно они разбомбили.

В день нашего с Ричардом венчания случился очередной налет. В результате никто из приглашенных на церемонию не явился, но самое главное – не было ни одного из свидетелей. Мы вышли на пустынную улицу и отыскали двоих таксистов, которые относились к бомбежкам с философским спокойствием: мол, бомбы не бомбы, а заработок важнее. Какой смысл прятаться от смерти в убежище, если потом помрешь с голоду? Оба с большой охотой и чрезвычайной ответственностью исполнили роль свидетелей, а затем бросили жребий – кому везти новобрачных в клуб «Гардиан», где мы устраивали небольшой обед для близких друзей. По дороге в клуб прозвучал отбой тревоги. Большинство гостей сумели добраться вовремя, хотя некоторые опоздали, потому что дежурили в отрядах гражданской обороны. Энн отпросилась с работы и пришла вместе с Кэтлин, а миссис Фрит дожидалась дома. Они встретили нас вместе с Вики, на шее у таксы красовалась белая шелковая лента, а вся мастерская была украшена цветами. Мистер Фереби из бакалейной лавки напротив прислал несколько бутылок шампанского.

Вечером к нам еще заглянули друзья – поздравить и выпить за наше здоровье. Но вскоре завыли сирены воздушной тревоги, и им пришлось спешить на дежурство. Первую брачную ночь мы провели на крыше в компании Энн, Сесила и Ларри, сражаясь с зажигалками. Ларри больше не был моим постояльцем, но остался другом и желанным гостем в нашем доме. Борьба с фугасами – невероятно увлекательное занятие, особенно если в перерывах между тушением огня вы пьете шампанское. Наконец наступило затишье, и мы решили лечь спать. Одну из бутылок, подаренных мистером Фереби, мы открыли, но выпить не успели, однако успели оценить отменное качество французского шампанского, к тому же в теперешних условиях французские вина становились редкостью. Поэтому мы аккуратно заткнули ее пробкой и поставили в ведерко со льдом, собираясь выпить перед сном, но забыли.

Ранним утром нас разбудили громкий хлопок и шипение. Я подумала, что в окно влетела зажигалка – звук был очень похож на тот, который издавали эти маленькие верткие снаряды. Но никаких признаков фугаса не обнаружилось, лишь на кровати валялась пробка от шампанского, а весь потолок был залит вином. Разглядывая пятна на штукатурке, оставленные нашим свадебным подарком, мы поражались, на какую высоту способна взметнуться струя хорошего французского шампанского.

Девятнадцатого сентября Челси посетили король и королева. Это был неофициальный визит, но новость все равно просочилась, и люди высыпали на улицы. Выстроившаяся вдоль Кингс-роуд толпа встречала монархов приветственными криками. Им показали руины дома доктора Кастилльо и рассказали о чудесном спасении Милдред Кастилльо. Весь отряд спасателей был представлен высоким гостям. Король и королева пожали героям руки. Джордж Питман в подробностях описал детали операции по спасению девочки.

– Вы проделали грандиозную работу! – сказал король.

– Обычная смена, сэр, – развел руками Питман. – Оплата не зависит от объема работы.

Другой спасатель, Уолли Капон – на тот момент Уолли было пятьдесят четыре года, – позабавил королеву, сказав:

– Люди в наше время полагают, что старики ни на что не годятся, что главное слово за молодыми. Ничего-ничего, теперь старые зубры покажут, на что способны.

Дальше их величества прошли боковыми улочками к церкви Святого Искупителя на Аппер-Чейн-роуд. Здесь им рассказали о трагедии, случившейся в ночь на 14 сентября, когда погибли укрывшиеся в крипте люди, в том числе и наш Берт. И только тогда я узнала, что во время прошлой войны Берт был служащим Королевского медицинского корпуса и работал в больнице Святого Марка.