Мертвым – мертвое (СИ) - Глебов Виктор - Страница 6

Вампир смотрел на мальчика, забыв пасть на колени или как-то ещё выразить покорность, а мальчик вдруг улыбнулся холодной улыбкой, обнажив белоснежные ровные зубы и, поднявшись, начал спускаться с трона.

— Приветствую тебя, Вейдэль арра Грингфельд, — проговорил он, и его голос оказался на удивление мелодичным и вовсе не походил на глас бога, повергающий в священный трепет и заставляющий простираться ниц.

Вейдэль, наконец, очнулся и поспешно опустился на одно колено, склонив голову.

— Прости меня, Великий, что я…

— Вижу, ты удивлён, — перебил мальчик, подходя и останавливаясь шагах в трёх от вампиров. — Не ожидал увидеть такого тщедушного мальца? Думал найти здесь огнедышащего монстра с кривыми когтями, чешуёй и змеями вместо волос?

Вейдэль не знал, что ответить, и потому молчал, чувствуя, что должен оправдаться, испросить прощения, заверить в бесконечной преданности, но ничто не шло на ум, не облекалось в слова.

— Я знаю, что ты верно служил мне, — продолжал Молох, оставаясь неподвижным и устремив глаза на склонённую голову своего слуги. — И знаю о твоей утрате. Но такова жизнь, и даже бессмертные не избавлены от несчастья. Боги даруют величие, но не управляют судьбой. Я не всемогущ и не верну тебе жену. Я не хочу, чтобы ты заблуждался. Я твой создатель, я подарил тебе и ей бессмертие, власть, всё, что у вас есть и было, но сохранить эти дары было только в ваших силах. Я слишком занят, чтобы следить за судьбой каждого из своих слуг. Кроме того, Кровавый жесток. Он требует повиновения и исполнения его воли и не тратит время на заботу о своих слугах, ибо не он служит, но ему. Запомни это, князь!

Голос бога стал вдруг холодным, и Вейдэль ощутил, как в зале потемнело, и со всех сторон на него надвинулся первородный ужас — безумие ледяной бездны.

— Я знаю, Великий! — пролепетал Вейдэль, чувствуя себя ничтожеством. — И никогда не думал роптать на тебя. Смерть Мелиссы — только моя вина. И моих врагов!

— Не твоих, — поправил Молох. — Наших! Моих! — бог не торопясь прошёлся по комнате и снова остановился перед носферату. — Малдония посмела покуситься на священный город и моих вассалов. Она должна быть уничтожена, — он говорил спокойно и рассудительно, и от этого делалось совсем жутко. — Люди будут наказаны за дерзость и самонадеянность. Я вернулся, чтобы покарать их. И ты станешь моим орудием!

Вейдэль чувствовал, что Молох смотрит на него, но не смел поднять глаз. Его тело стало слабым и едва слушалось его. Казалось, захоти Кровавый, и носферату немедленно рассыплется, превратившись в пыль.

— Посмотри мне в глаза! — велел Молох.

Вейдэль послушно поднял голову. Голубые радужки мальчика излучали холод бескрайних просторов хаоса, и чёрные зрачки были порталами в иные реальности, полные неведомых, чудовищных созданий.

— Ты отомстишь! — проговорил Молох, чуть обнажив в улыбке ровные белые зубы. — Твой враг умрёт! Ничто не остановит тебя, ни одно препятствие не окажется непреодолимым.

При этих словах, несмотря на охвативший его трепет, Вейдэль ощутил радость: теперь он сможет отомстить за смерть жены! Он отыщет Железного Герцога и лично вырвет его сердце! При поддержке Молоха вампиры не могут проиграть. Скоро, очень скоро на головы людишек обрушится справедливое возмездие!

Его мысли перебила речь Кровавого:

— А теперь слушай и выжигай мои слова в сердце! — проговорил бог, и князь носферату почувствовал, как по его спине пробежал озноб: было в чуть изменившемся голосе Молоха нечто, заставляющее обратиться в слух. — Отныне ты — мой Пророк. Ты несёшь мою волю, твоими устами говорю я. Нет для тебя преград, ибо моё могущество — в тебе! Ты соберёшь новую армию и поведёшь её против моих врагов. Они падут, и слава Бальгона не просто воссияет, а ослепит весь мир! Ты воцаришься на троне, и многие народы будут простираться перед тобой. Но ты должен помнить, кто ты, и зачем живёшь, — Молох замолчал, пристально глядя на Вейдэля.

— Моя жизнь — Служение тебе, Великий! — ответил Вейдэль, опуская глаза.

Его била дрожь: никогда он не смел даже мечтать стать Пророком Кровавого! Вернулось ощущение подступившей бездны, но на этот раз к нему примешивалось чувство воодушевления. В Хаосе было нечто величественное, не поддающееся пониманию. Казалось, Вселенная расширяется до невообразимых пределов, и повсюду открываются миллионы холодных, безжалостных глаз существ, родившихся ещё до начала времён.

Молох внимательно смотрел на своего слугу, затем удовлетворённо кивнул.

— Хорошо. Я знал, что ты так ответишь. Поэтому и выбрал тебя. У тебя будут паладины. Ты сам выберешь их, пятерых достойных. Вы создадите новую армию, невиданную и непобедимую, и встанете во главе её. А теперь ступай, у тебя много дел. Дарон объяснит остальное — он уже давно служит мне, — бог повернулся и пошёл к трону, прямой, как струна.

От него исходила сила, которой не существовало названия. Он был рождён, чтобы повелевать, и не сомневался, что любой смертный или бессмертный подчинится его приказу.

Вейдэль поднялся и взглянул ему вслед. Да, такому господину хотелось служить, быть его оружием, его Пророком. Он казался совершенством: неповторимым, непобедимым, всезнающим и всемогущим.

Слабость отступила, в зале посветлело. Вейдэль поклонился удалявшемуся богу и вместе с остальными вампирами вышел из зала.

Ступая по гулким коридорам Кёлтебруна, Вейдэль постепенно осознавал своё ничтожество в сравнении с богом, и, наконец, отчётливая мысль озарила его сознание подобно откровению: служить Молоху — счастье, быть его рабом — наслаждение, разделить его величие — смысл жизни!

Глава 10

Король Мирон умирал. Трагедия случилась внезапно — как и всё, что меняет историю и ведёт к событиям, удостаивающимся места в летописях, преданиях и легендах. Никто не знал, какой недуг поразил монарха Малдонии, и личный лекарь Его Величества из последних сил старался не говорить прямо об очевидном и неизбежном: Мирону оставались считаные дни.

Денно и нощно у дверей лежавшего в беспамятстве монарха дежурила стража из числа личной гвардии короля. Только принц Мархак, первый советник лорд Виль и лекарь могли навещать его беспрепятственно. Остальным требовались верительные грамоты, подписанные принцем.

Мархак сидел возле постели отца, задумчиво оперев голову на ладонь. Пора было подумать о коронации — трон не должен пустовать ни единого мига. Особенно теперь, когда Железный Герцог стал настоящим героем Малдонии. Этого чужеземного выскочку следовало бы выслать из страны или вообще прикончить, что и пытался сделать в своё время принц, подослав к нему убийц — словно чувствовал, что ему ещё придётся столкнуться с этим человеком. Тогда ничего не вышло, но это не значит, что нужно смириться и терпеть его присутствие, которое становится просто опасным.

И теперь Мархак исподлобья глядел на сидевшего неподалёку лорда Виля, пытаясь понять, на чьей стороне этот маленький человечек с неуловимым взглядом и непроницаемым лицом. Ему требовалось обсудить с кем-нибудь создавшееся положение, но мог ли он доверять хоть одному человеку в этом большом неприветливом дворце? Принц Мархак пошевелился, переменил позу и обвёл глазами спальню. Плотные шторы закрывали высокое окно, на стенах висели потемневшие от времени шпалеры. Всё, казалось, дышало смертью и тлением. Запах лекарств, стоявших тут же, на низеньком столике, усиливал ощущение безысходности и обречённости.

Да, он должен стать королём и взойти на трон законным порядком. Герцога Эла нельзя казнить, но можно отправить в одну из дальних крепостей и приказать надёжным людям присматривать за ним. Кто знает, может, честолюбивый полководец, оскорблённый подобным жестом, покинет Малдонию? Но в голове вертелась и другая мысль: что, если Эл не захочет покориться и прозябать в глуши, а вместо этого решится на мятеж? Пойдёт ли за ним армия, поднимет ли народ руку на законного наследника трона? Мархак не знал ответа на эти вопросы и оттого сильнее сжимал руки и нервно кусал губы.