Рысюхин, 12 градусов хватит? (СИ) - "Котус" - Страница 49

Мы обсуждали ситуацию так, словно действительно собирались проектировать и строить эту самую условную веялку.

— Вот именно, Юрий Викентьевич, вот именно! Я планирую поручить проектирование подающей ленты со всеми вспомогательными элементами другому студенту, механизм просушки и подогрева воздуха для доработки веялки до сушилки — третьему, в итоге получится нормальный большой проект. Может, ещё кому-то в нём работа найдётся.

— Например, приёмный бункер, куда будет ссыпаться провеянное зерно и ещё один транспортёр, удаляющий зерно их рабочей зоны.

— Почему бы и нет? Хорошая идея!

Потратив ещё минут десять да обсуждение гипотетического проекта, я попрощался с преподавателем и под его присмотром пошёл на взлёт.

Глава 26

Вообще-то я в эти выходные изначально собирался лететь в Викентьевку, где помимо рутинных работ готовится отправка «скандинавского груза». Но — решил дать Владу Белякову больше самостоятельности, заодно и посмотрим, как справится. Конечно, мы со старшими Беляковыми присматривали за ним, но — невзначай и издалека. Я даже переговоры с торговцем и комплектование груза на Влада оставил — просто передал его контакт связавшемуся со мной шведу. Волнительно, конечно, но — полезно. Так что прилетел я в Дубовый Лог.

Выходные потратил на деловую рутину и на общение с семьёй. Насколько это возможно, разумеется. Ромке уже два месяца, подрос, конечно, но вот собеседник из него всё ещё никакой, хоть я и говорю с ним при каждой возможности, просто чтобы он запоминал мой голос. С жёнами тоже общение было то ещё — у них сборы на бал перешли в стадию вялотекущей паники, так что я даже запланированный «воспитательный разговор» отложил — всё равно не услышат и не воспримут. Точнее, не воспримут тот смысл, который хочу донести, а вот перекрутить могут до неузнаваемости. Так что, если честно, половину всего времени провёл на изнанке, по большей части в оружейных мастерских за производством всё тех же взрывателей для мин. Ну, и Мявекулу потискал, которая, похоже, немного пришалела от творящегося вокруг кавардака и повысила степень своей ко мне благосклонности.

Ну, и ещё одна примерка нового, мать его, костюма. Я не стал впадать в крайности, как мои супруги. В качестве дорожного пойдёт один из «использованных» костюмов, и два непосредственно ко двору: повседневный для работы, а «лишние» дни до бала будут посвящены именно её, хоть ещё и не знаю, над чем именно, и парадный на сам бал. Оба, правда, новые, и «повседневный» по ткани и отделке тоже вполне себе выходной и даже торжественный, если бы речь не шла о визите к самому Государю. Полдюжины хлопчатых сорочек и две шёлковых, дюжина пар носков (про запас), спортивный костюм для купе — и всё, вещи собраны — за неделю с хвостиком до отъезда. И никакой паники. Ладно, не будем о грустном…

Так или иначе, вылетел в Могилёв я раньше, чем неделю назад, и прямым рейсом на автомобиле с аэродрома в общежитие приехал часа на полтора раньше, чем в прошлый раз.

На неделе ничего особенного не случилось, всё та же рутина, те же расчёты процессов на семинарах — всей группой, пошагово, под руководством ассистентов преподавателей, те же Уставы на военной подготовке… Даже заявки в лаборатории — тоже обычные, рутинные. Новая форма заявок, на соответствие двух образцов, пока ещё до Могилёва не дошла. Ну, или у местных жандармов пока не возникло такой необходимости, этот вариант тоже нельзя исключать. Заодно предупредил «дядь», что на следующей неделе меня не будет в городе, получив пожелания удачи в поездке. Знать бы ещё, в чём эта удача должна состоять и в чём выразиться.

Нет, всё же кое-что на неделе особенного было: в ту же среду Влад Беляков сообщил, что груз в Ригу отправлен, сопровождающими поехали, как обычно, Клим, который кнут и два местных, викентьевских, дружинника, один из которых — сменный водитель, а второй — чистая охрана. На сей раз доверенность на «приёмыша» Беляковых была оформлена как следует, так что он сможет забросить деньги на счёт прямо в Риге, и не будет необходимости тащить на сотни вёрст чемодан с наличкой. Хотя, надо признать, выглядел тот саквояж впечатляюще, слов нет. Но сразу в банк — надёжнее и спокойнее.

В отличие от предыдущей поездки я решил, что «ловить» поезд в Орше — совершенно лишнее приключение. Из Минска поезд отправляется рано вечером двадцать седьмого сентября, в воскресенье и гораздо проще сесть в него всем вместе, чем рано утром в понедельник бегать по оршанскому вокзалу, до которого ещё доехать надо, то есть — потратить ночь на дорогу. Так что двадцать шестого я опять лечу из Могилёва в Дубовый лог — третий раз подряд. Дальнее путешествие выродилось в «слетать домой на выходные» = уже не раз это упоминал, но не могу удержаться, чтобы не припомнить ещё раз эту разницу — полсотни вёрст в день, с обязательным отдыхом для коня после каждых трёх дней в пути, против ста двадцати в час. Сколько вспоминаю — каждый раз мурашки по спине.

Кстати, Осенний бал в Могилёве прошёл в те дни, когда я летал в Викентьевку. Приглашение я получил, но вежливо отказался, сославшись на подготовку к Императорскому балу, что только добавило условных очков к репутации. Моя академия с переделкой очередного классического романса под вальсовый ритм и танцевальной труппой из дюжины пар со скрипом, но пролезла из «участников» в «лауреаты», чем все и удовлетворились. Мне же это было настолько всё равно, что я результат узнал только через полторы недели. И нет, дед, это не «обидки», а простое отсутствие интереса: если я не нужен, то и мне не нужно.

Варвара Матвеевна — великая женщина! Дед говорит, что она святая — не буду спорить, мне эта концепция мало знакома, но спорить не буду. Если бы не её приезд и успокоительное воздействие на моих любимых, но всё-таки порой слабо адекватных жён, не знаю даже, чем бы всё кончилось. Екатерина Сергеевна, что приехала ещё в пятницу смотреть за внуком, тоже могла, наверное, справиться со временем, но времени-то лишнего как раз и не было, а сама она как-то растерялась. Надо у жены моего бухгалтера взять курсы по успокоению и усмирению жён, полезное и нужное дело. И истерики пресекла, и за сбором вещей проследила, а то эти две даже мой чемодан за каким-то лешим распотрошили — проверяли что-то, да изъяли сорочки для утюжки, но вот обратно всё сложить так и не удосужились.

Останавливать поезд в Смолевичах «по требованию» не захотели — такая стоянка три минуты, было опасение не успеть загрузить имущество. Плюс у Маши возник иррациональный страх, что «поезд не остановится и пройдёт мимо». Так что для успокоения нервов и гарантии погрузки всех чемоданов решили ехать в Минск на пикапе Архипа Сергеевича, который потом вернётся на нём домой.

После погрузки в поезд благотворное влияние Варвары Матвеевны стало постепенно сходить на нет. И если вечером они не успели накрутить себя как следует — во всяком случае до того момента, как я ушёл в своё купе спать, то вот утром… Утром обе мои радости начали, по выражению деда, «вибрировать», и вибрация всё нарастала. К Витебску я уже готов был рычать и кусаться. С трудом уговорив супруг пообедать, налил им по паре рюмок крепкой наливки. Надеялся, что их хоть немного «отпустит», и, казалось, эффект уже начинает проявляться, но что-то пошло не так: вместо того, чтоб успокоиться, дамы разрыдались, а потом попытались начать проверку своих бальных платьев. С ужасом представив, что будет, если они трясущимися руками что-нибудь там оторвут, приложил все усилия к тому, чтобы этого не допустить, с целью чего «взял огонь на себя». В итоге перед сном уже мне пришлось приложиться к спиртному, потому что натуральным образом руки тряслись. Как прошёл следующий день в пути — лучше не спрашивать. Я бы точно умом тронулся, если бы во второй половине этого дня обострившийся инстинкт самосохранения не подкинул идею, вылившуюся в вопрос:

— Вы что, на самом деле хотите прибыть ко двору в таком вот виде⁈ С красными глазами, опухшими лицами и трясущимися руками⁈