Рассвет Души Повелителя. Том 9 (СИ) - Ло Оливер - Страница 1

Рассвет Души Повелителя. Том 9

Глава 1

В тускло освещённом лазарете царила тишина, прерываемая лишь тихими шорохами шагов лекарей, которые осторожно двигались вокруг кровати Джина Ри. Его тело, бледное и неподвижное, лежало на носилках, окружённое старшими мастерами и целителями секты. В воздухе витала тревога, смешанная с безмолвным ожиданием. Лекари осматривали его, но их лица оставались напряжёнными.

Ци Джина, которая обычно текла в его теле подобно бурному потоку реки, застыла. Это было тревожным знаком для всех, кто знал его силу. Никто не мог понять, что происходило внутри тела парня.

Лекари пытались найти следы повреждений, но физически Джин выглядел удивительно целым. Внешне он был таким же, как всегда, но его внутренняя энергия, словно замерла.

Рядом с ложем Джина собрались несколько знакомых лиц. Шиниари, глава «Лазурного Потока», стояла неподалёку, её длинные волосы струились под лёгким потоком воды, который всегда окружал её Ци. Глаза женщины были сосредоточены на лице Джина, но даже её спокойная, уверенная аура не могла скрыть тревоги, которая витала в воздухе.

— Можете не продолжать обследование. Это Испытание Небес… — тихо произнесла она, едва заметно сжав руку. — Это одно из самых тяжёлых испытаний. Даже следующие испытания, такие как переход на Земную или Небесную сферы, будут легче. Именно на этом этапе у практика зарождается его бессмертная душа. Небо проверяет не только его силу, но и волю, разум и саму суть практика. Чем больше потенциал, тем более жестоким будет испытание.

Её глаза на мгновение смягчились, когда она взглянула на Кассандру, стоящую рядом. Девушка сжала кулаки, и её лицо, обычно уверенное и решительное, было искажено тревогой. Её руки слегка дрожали, хотя она старалась это скрыть.

— Но как долго это продлится? — спросила она, глядя на неподвижное тело Джина. Её голос был напряжённым, как струна. — Говорят, некоторые практики не возвращаются…

— Для талантливых практиков это может занять около года, — вздохнула Шиниари, ее голос был успокаивающим. — Но Джин… Я чувствую в нём огромный потенциал. Испытание для него может быть несравнимо сложнее. В любом случае мы никак не можем ему помочь. Испытание Небес — это личный и уникальный путь каждого практика.

Все замолкли, глядя на Джина. Его грудь едва поднималась и опускалась, как будто он был уже не здесь, а где-то в далёких мирах, сражаясь с тем, что никто другой не мог увидеть.

Над его головой ползала Чешуйка, маленькое существо, природа которого была для многих загадкой. Её хвост сверкал серебристо-голубым светом, а глаза светились тревогой.

— Если папа умрёт, я сожру весь мир! — Чешуйка шипела, её голос был полон угрозы. Она кружила вокруг, её движения были беспокойными, как у зверя, загнанного в угол.

Шиниари мягко коснулась её головы, и на мгновение змейка замерла, как будто почувствовала её успокаивающее влияние.

— Мы не можем ничего сделать, — тихо сказала глава «Лазурного Потока». — Это его битва, и он должен пройти её сам.

Я открыл глаза и тут же почувствовал под собой мягкую траву. Тёплый ветерок ласково коснулся моего лица, а над головой раскинулось чистое, безоблачное небо. Солнце светило ярко, но не слепило. Я медленно поднялся на ноги и осмотрелся. Просторное зелёное поле простиралось до самого горизонта, и я не мог не заметить знакомые очертания — это была моя родная деревня. Деревня, где я провёл своё совсем раннее детство до того, как вместе с отцом мы отправились в путешествие.

Тишина этого места была обволакивающей. Всё вокруг дышало спокойствием. Я чувствовал, как моё тело расслабляется, как будто все тревоги, что тяготили меня в прошлом, испарились. Здесь не было войны, не было сект, не было врагов, стремящихся отнять мою жизнь.

Я сделал несколько шагов вперёд, и передо мной, словно по мановению руки, возникла фигура. Отец. Он выглядел молодым, сильным, таким, каким я его помнил в детстве. Его чёрные волосы были собраны в хвост, а глаза светились добротой и теплом.

— Джин, время обеда. Пойдём домой, — сказал он, улыбаясь мне.

Я почувствовал что-то странное, какое-то сопротивление внутри себя. Но стоило мне на секунду задуматься, как это чувство исчезло, оставив лишь тёплую волну спокойствия. Я последовал за отцом, и мы вошли в наш дом.

У порога нас встретила женщина. Сложно подобрать слова, чтобы рассказать, насколько прекрасной она была. Женщина улыбалась, от нее исходило нечто родное, тёплое. Странно. Я помнил, что мы с отцом всегда были вдвоем, ведь матушка умерла при родах, но… Почему я вообще думал об этом? Разве это важно? То, что происходило сейчас — и было настоящим.

В доме было тепло и уютно. В очаге горел огонь, кастрюли на печи тихо булькали, наполняя воздух ароматом свежеприготовленной еды. Я сел за стол, а мать поставила передо мной тарелку, полную горячей похлёбки.

— Ты много работаешь, сынок, — сказала она с мягкой улыбкой. — Тебе нужно больше отдыхать.

— Опять задержался в поле, солнечный удар, видимо, поймал. Когда я пришел, он на траве лежал, — по-доброму улыбнулся отец, потрепав меня по волосам.

Я кивнул, чувствуя странное облегчение. Всё было так просто, так понятно. Мне не нужно было думать о Возвышении, о сражениях и сектах. Я был просто обычным парнем, который помогал своему отцу на охоте, занимался земледелием и вкусно обедал.

Так прошли недели. Я жил в этой деревне, в этом идеальном мире. Вставал рано утром, уходил с отцом на охоту, а вечером возвращался домой, где меня ждала мать с ужином. Всё было так, как должно было быть. Я никогда не становился практиком. Никогда не изучал техник. Так и должно было быть. Я родился смертным, и Небо никогда не сулило мне путь практика.

Но с каждым днём я начинал ощущать нечто странное. Вдали, на горизонте, всегда висела тёмная грозовая туча. Она не двигалась, не менялась, всегда оставалась на одном и том же месте, как предвестник чего-то опасного. Каждый раз, когда я смотрел на неё, что-то внутри меня начинало шевелиться. Неосознанное беспокойство, которое я не мог объяснить.

Иногда я ловил себя на мысли, что что-то не так. Воспоминания о другом мире, о сражениях, о друзьях и врагах мелькали в моём сознании.

Я вспоминал Кассандру, Мэй, Маркуса, Сиэрра, Фина. Я помнил Шиниари, её спокойную и властную фигуру. Но всякий раз, когда я пытался сосредоточиться на этих воспоминаниях, они ускользали, словно тени. И вместо них возвращались другие воспоминания, где я всегда был просто Джином, сыном охотника Рейвена.

С каждым днём это чувство усиливалось. Я пытался не думать об этом, пытался наслаждаться простой жизнью, но тёмная туча на горизонте становилась всё более навязчивой. Она всегда была там, словно напоминание о том, что этот мир — не больше, чем иллюзия.

Однажды, когда мы с отцом вернулись с охоты, он неожиданно заговорил:

— Ты когда-нибудь задумывался, сын, что все твои мечты о возвышении — всего лишь иллюзия? — его голос был спокоен, но в нём звучала странная уверенность. — Тебе ведь всегда было лучше здесь, в деревне, среди тех, кто тебя любит. Ты не создан для жестокого мира практиков. Ты знаешь лишь то, как прокормить себя и свою семью, используя дары леса.

Его слова пронзили меня, как острие лезвия. Они звучали так правдиво, так убедительно. Я чувствовал, как моя воля начала колебаться. Может быть, он был прав? Может быть, всё это — сражения, возвышение, изучение техник — всего лишь иллюзия? Может, мне действительно лучше остаться здесь, в этом спокойствии, где меня любят.

Я смотрел на отца, его лицо было таким родным, таким настоящим. Я чувствовал себя ребёнком, который хочет вернуться в безопасную гавань родительской любви.

Но что-то внутри меня всё ещё сопротивлялось. Словно тень, которая не давала мне забыть о том, что было раньше. Я вспомнил Кассандру, её тревожный взгляд. Вспомнил Мэй и её тёплую улыбку. Вспомнил Маркуса, его решительность. Вспомнил Сиэрра, его борьбу за справедливость. Эти образы мелькали в моём сознании, как тени, которые я не мог игнорировать.