Калинов мост (СИ) - Криптонов Василий - Страница 4

— Правильно сказал, соображает. Не зря его воспитываю.

Я шагнул в комнату. Сапоги погрузились в пух, будто по свежему снегу иду. Столик, стоявший у кровати, был опрокинут. Я присел на корточки, принялся изучать то, что лежало на полу.

Книжка на французском, гребень для волос, флакон с духами, какие-то коробочки.

— А это что?

Я поднял с пола портрет в золочёной рамке. Небольшой, с тетрадный лист. На меня смотрел красавец в шляпе с пышным пером, нарядном мундире и с неопознанным холодным оружием в руках.

Один глаз красавца был больше другого, нос уехал вбок, правый угол рта выше левого. Оружие представляло собой нечто среднее между алебардой и шампуром. Не хотел бы я получить такое в руки, врагу-то не пожелаешь. Зато румянец во всю щеку, пышные кудри, старательно выписанные кружева на воротнике. Взгляд живой и задорный… В общем, если не присматриваться, ничего. Талант у художника определенно есть. С умением пока не очень.

Марфа хихикнула.

— Не узнаёте?

— А должен?

— Ну, ещё бы! Это же вы.

— Э-э…

— Барышня самолично рисовали, — похвасталась Марфа. — С тех пор, как с вами познакомились, живописью увлеклись, уроки брали. Это ваш портрет.

— Не припомню, чтобы Катерина Матвеевна просила меня позировать…

— Она бы не осмелилась. — Марфа вздохнула. — Вы ведь — эвона, какой суровый! Портрет-то никому не показывали, кроме меня. Здесь, у себя в комнате держали, рядом с кроватью. На день под подушку прятали.

— Зачем?

— Ну, как же? Чтобы не догадался никто.

— О чём?

Марфа укоризненно покачала головой.

— Что любит она вас! О чём ещё-то?

— А если бы кто-то догадался, что бы было?

Тут Марфа задумалась.

— Не знаю. То господские дела, сложные. Что можно говорить, что нельзя… Я не разбираюсь, на всякий случай про всё помалкивала.

— Мудро… Ладно, сделаю вид, что понял. Это я с собой заберу. Не возражаешь? — Я показал Марфе портрет.

— Да берите, конечно. Барыня и барин про него не знают, не хватятся.

— Спасибо. Всё, больше мне тут смотреть не на что. Можешь приступать к уборке.

С портретом в руках я переместился к избушке на курьих ножках.

* * *

— Это кто ж такой нарядный? — заинтересовалась, глядя на портрет, Карелия Георгиевна.

— Папенька Катерины Матвеевны в молодости. Барышня по нему скучала, портрет держала на столике у кровати.

— Вона как. У кровати — это хорошо. В руки часто брала, вижу. — Карелия Георгиевна провела ладонью над портретом. — К сердцу прижимала, целовала… Живая вещица. То, что надо, принёс.

— То есть, работать можно?

— Попробую, там видно будет. Спешка в таких делах — последнее дело.

— А не опоздаем, без спешки-то? Пока мы здесь туда-сюда, Катерина Матвеевна у Кощея в плену…

— О барышне не беспокойся. Ничего с ней не будет, она Кощею живая нужна. Усыпил, поди, сразу, чтоб под ногами не мешалась.

— А если она от голода проснётся? Что там у вас в потустороннем мире насчёт питания? Доставку, небось, фиг закажешь?

— Не проснётся. Тамошний сон — это тебе не тутошний. Только с виду человек спит, а на самом деле висит между небом и землёю, не живой и не мёртвый. В едином мгновении застыл, и мир вокруг него будто вовсе не меняется. Хоть через сто лет проснуться может, а думать будет, что только-только глаза закрыл.

Я вспомнил «спящую» Марусю, которую притащили когда-то на листе кувшинки русалки. Видимо, что-то вроде этого.

— Понял, отстал. До связи, уважаемая бабушка Яга, появится информация — вы знаете, как меня найти.

От Карелии Георгиевны я переместился к мастерской Ползунова.

Охотников не застал. Ну, ожидаемо — собрали кости и пошли праздновать победу. По двору перед мастерской бродил солдат с граблями, разравнивал пепел, оставшийся от спаленных туш. Пепел в разных пропорциях перемешивался со снегом, получалось абстрактненько — хоть на выставку современного искусства. Двое солдат меняли выломанную оконную раму. Ещё двое возились с дверью. Один сидел на крыше.

— Бог в помощь, — пожелал я. И прошёл в мастерскую.

Ползунов и некроинженер, разумеется, уже были здесь. Я укоризненно посмотрел на Демида.

— Даже спрашивать не буду, кто вас сюда переправил. По себе знаю, что и мёртвого задолбаете… Ну что тут? Оценили ущерб?

— Ущерба почти нет, — бодро доложил Ползунов. — Ничего не пропало, цеховое оборудование цело, для устранения внешних повреждений господин Разумовский уже прислал работников. Исключительно деловитый молодой человек!

— Этот может, ага. А Разрушителя куда дели?

Демид сделал загадочное лицо и жестом позвал следовать за собой. Привёл в кабинет Ползунова и указал на нечто бесформенное, лежащее на полу. Нечто было прикрыто рогожей. То ли дрова свалили в кучу, то ли строительный мусор.

Демид приподнял рогожу.

— Во!

Я увидел лежащего на спине Разрушителя. Руки вытянуты вдоль тела, глаза смотрят в потолок.

— Это господин Разумовский придумали, — пояснил Демид. — Чтобы не глазели на него кто попало.

— Угу, правильно. А рога где?

— Здесь, — Демид вытащил из-за пазухи рога. — Господин Разумовский велели тебе передать.

Я кивнул, забрал рога.

— Что скажете о воине? — спросил Ползунов. — Не зря мы с Юлианом Юсуповичем столько трудились?

— Определенно не зря. Этот боец действует эффективнее и паука, и Терминатора. Он снаряжен несколькими видами оружия и способен самостоятельно принимать решения, какой вид использовать.

— То есть, далее двигаемся в этом направлении? — Ползунов довольно потёр руки. — Твой друг Захар сказал, что на поле боя добыто двенадцать пар рогов!

— Всего? — удивился я.

— Так черти ж, падлы, сквозь землю утекали, — напомнил Демид. — Кого получалось насмерть мечом пригвоздить, тот после смерти в прежнее тело возвращался. А кто утёк, тот уж утёк. С того и взять нечего.

— Ясно. Ну ладно. Двенадцать тоже неплохой улов. В каком-то смысле даже символичный. Тринадцатые рога — вот, — я показал те, что держал в руках. Итого чёртова дюжина.

— Будем собирать новых воинов? — спросил некроинженер. — Пора готовиться к новому нашествию?

— Э, нет, — покачал головой я. — Больше я войны на своей территории не допущу. В следующий не они к нам, а мы к ним нагрянем.

Некроинженер поправил пенсне.

— Осмелюсь спросить, к кому именно — к ним?

— К чертям, конечно. К кому же ещё.

Некроинженер и Ползунов переглянулись.

— Всё, господа, — поднял руку я. — Не забивайте свои гениальные головы всякой незначительной ерундой. Сколько-то новых воинов собрать наверняка получится. Вернусь домой — ревизию проведу, что там по запчастям. О результатах сообщу. Всем спасибо! Отдыхайте. После ремонта продолжайте работу в обычном режиме. Теперь уж вам никакая министерская тварь не помешает… А ты пойдём со мной, — я посмотрел на Разрушителя. — Не фиг разлеживаться, дома дел полно.

* * *

Разрушителя я переместил домой. Потом вспомнил, что забыл про Тварь. Плюнул и переместился обратно к Марфе. Заглянул на конюшню. Тварь вынула голову из ведра и посмотрела на меня с подозрением. Игра в гляделки продолжалась секунд десять.

— Хорошо, — сказал я. — Доедай.

Тварь вновь уткнулась в ведро, откуда шёл такой запах, что даже у меня в животе заурчало. Присоединиться, что ли? Да ладно, до дома дотерплю. Тварь в миг домчит, с голодухи помереть не успею.

— Слушай, — подняла она опять морду, — а это что — та самая барышня пропала?

— Ну, смотря что за барышня для тебя — самая.

— Жила у тебя. Ещё расчёсывала меня, помню.

— А. Ну да, хвалила тебя. Ты и счастлива.

— А ты как думал! Доброе слово — и кошке приятно. Жалко барышню-то, хорошая.

— «Кукушка хвалит петуха за то, что хвалит он кукушку».

— Тьфу на тебя совсем, хозяин.

Рассердившаяся Тварь в несколько секунд опустошила ведро и, наподдав ему копытом, заявила: