Калинов мост (СИ) - Криптонов Василий - Страница 34

— Ну… Ну, да…

Первый паук помчался вверх, к исчезающему в хмуром небе концу шпиля. И тут к нам подошли. Аж трое.

— А, — зевнул Демид. — Так и думал, что это вы. Народ в ужасе: гигантские железные пауки по улицам носятся.

— Никого хоть не убили? — поинтересовался я.

— Если верить слухам, то человек пятьдесят уже сожрали. И это только тех, кого свидетели наблюдали лично. Двоих похитили, с собой унесли. В логово к себе, вестимо, чтобы потом сожрать.

— Звездец, ситуация… Но храбрые охотники их, разумеется, победили?

— А то ж! — гоготнул Демид. — С Адмиралтейства сбросили. У нас и свидетели есть.

Паук, прыгнувший со шпиля, долбанулся так, что это уже походило на атаку шведов. Нам пришлось срочным порядком полечь и закрыть головы от осколков. У меня немного заложило уши. Когда встал, увидел свернувшегося клубком паука, лежащего в уютном кратере.

— Эй, — позвал я. — Ты как?

Со скрипом и скрежетом паук поднялся на ноги. Они торчали криво, как попало, но держали.

— Да, — вздохнул Ползунов. — Боюсь, что сто метров — это беда. Потребуется серьёзный ремонт. По-хорошему, его и сейчас бы…

Но тут паук, словно мысль о ремонте была ему неприятна, вдруг совершил сложное, комплекскное движение. Рванулся вверх всем телом одновременно. Послышался множественный «хрусть», и все поврежденные суставы вправились. Опустившись в привычное положение, паук сноровисто выбрался из кратера и встал рядом с сотоварищем.

— Глазам не верю! — воскликнул Ползунов. — Они способны чинить себя сами!

— А ты как думал! — усмехнулся я. — Знай наших инженеров. Ползунов херни не смастерит.

— Ого, мужики, — восхитился один из охотников. — А чего это вы делаете? А?

— Пауков со шпиля сбрасываем.

— То видно. А зачем?

— Ну а зачем они на шпиле? Так себе украшение, согласись.

Охотник вынужден был согласиться.

— Вы, кстати, как — к битве с Горынычем-то готовы?

Я понятия не имел, к какому ордену принадлежат ребята, пришедшие с Демидом, но это и не было важным. Меня тут знали все и знали, что у Владимира Давыдова слово с делом не расходятся. А Демиду я дал задачу собрать и морально подготовить вообще всех, невзирая на принадлежность к ордену и политические взгляды.

— Готовы, конечно! — отчитались незнакомые охотники. — С тобой, Владимир, хоть на край света!

— Придёт время — и на краю света побываем, — пообещал я. — Послезавтра где вас искать? Давайте только не у Иван Иваныча дома.

— В нашем оплоте? — предложил Демид. — Ну, в том, где Мефодий сидел. Там места много.

— Замётано. Ну всё, мужики, не смею задерживать. Отсыпайтесь.

Охотники исчезли. Ползунов тронул меня за рукав.

— Мы закончили?

— Ну да.

— Слушай, а ты не мог бы… — Ползунов зябко повёл плечами.

— Да не вопрос, конечно. Я что, мазохист, что ли — ещё и обратно на пауках ехать.

Пришлось сделать две ходки. Сначала перенести домой Ползунова, потом вернуться за пауками. Но пауков я к Ползунову уже не потащил. Хватит. Иван Иваныч — человек уже фактически семейный, пора брать себя в руки. И поставить «якорёк» в Питере где-нибудь в другом месте. Пользоваться гостеприимством нужно прекращать до того, как тебе намекнут. А мне, по ходу, не намекнут. Так что, тем более, нужно тормозить самостоятельно. Я ж не Тварь, я человек культурный.

Дома, в Давыдово, все спали. Я переоделся, притопал на кухню и сам заварил себе чаю. Хм… Кажется, вообще впервые в этой жизни сам завариваю себе чай. Геморрное дело — без электричества-то — но справился. Когда чайник уже закипал, нарисовалась заспанная Маруся. Очень удивилась моим действиям, но компанию составила. Вытащила откуда-то крендельки и мёд. Устроились прямо на кухне. Маруся поинтересовалась, как прошла охота. Я коротенько отчитался.

— Главное, что вы живы, барин, — заключила Маруся. — А Митрофанушка где?

— Какой Ми… А, Неофит? Да в кабаке, со всеми отмечает.

— В кабаке?

— Угу… Н-да, согласен, звучит так себе. Я как-то забыл, что среди нас несовершеннолетние. Но за ним Мстислава присматривает.

Блин… За Мстиславой за самой бы кто присматривал. Демид вот, в Питере, справлялся с этой задачей из рук вон плохо.

Я вздохнул, но потом успокоил себя мыслью, что в кабаке есть ещё Земляна, есть не совсем уж тупой Захар. Есть мудрый Прохор. Есть Егор, в конце концов, на которого как на себя можно положиться. Да и сам Неофит — не оранжерейное растение. Не потеряется. Опять же, амулет для перемещений по Знакам у него есть. Хватит всё контролировать. Сейчас уже конкретно настала пора сосредоточиться на главном.

— И что же, вы правда завтра в потусторонний мир пойдёте? — спросила Маруся, глядя на меня во все глаза. И сама же содрогнулась от ужаса, которым повеяло от её слов.

— Надо идти, куда деваться.

— И то верно. Барышню-то жалко! Она хорошая, добрая.

— Ну да. И барышню жалко, и чертей с Кощеем жалко…

— А этих-то чего?

— Ну как же. Живут с такими уродствами и даже не соображают, что уроды. В заблуждении, получается, пребывают. Надо им как-то рассказать, посочувствовать, что ли… Вот что, Маруся, я спать хочу. То есть, не то, чтобы совсем. Сейчас кое-что такое сделаю, что малость не до сна будет. Ты иди пока ко мне в башню, а я скоро приду.

Маруся нежно улыбнулась и, убрав посуду, улетучилась. А я вышел из дома и открыл дверь сарая. Скастовал Светляков и окинул взглядом своё баночное богатство.

Время пришло. Собственно, ежу было понятно, что тысячу родий я не насшибаю за столь короткий срок одной лишь охотой. Так что пора использовать чит-коды.

После всех своих перипетий я обладал родиями в количестве двухсот восемнадцати. До тысячи не хватало всего ничего — семьсот восемьдесят две родии.

Каждая банка — это десять родий. Десять банок — сто. Мне нужно семьдесят девять. А здесь, по самым примерным подсчётам, штук двести.

Жаль, конечно, что не получится их сначала открыть, собрать комплекты, а потом бахнуть некомплектные части. Если вскрывать осторожно, родийный механизм тихонько ломается. Но времени у меня, как обычно, нет. А значит, будем работать наугад.

Для пробы я вытащил на свободное место десяток банок. Составил из них пирамидку с основанием четыре банки. На них — ещё четыре, сверху — две. Отошёл, вытянул руку и кастанул на всё это дело Костомолку.

Молнией меня отшвырнуло на дверь, которую предусмотрительно закрыл. Затылком приложился неслабо, аж искры из глаз полетели и язык прикусил.

Сотня родий за один присест — это тебе не хрен собачий.

— Терпимо, — сказал я хрипло. — Давай ещё разок.

Следующая сотня пошла тяжелее. Я вырубился на несколько секунд, а когда пришёл в себя, из носа текла кровь. Четыреста восемнадцать родий.

— Соберись, тряпка, — приказал я себе. Убрал искорёженные банки и составил на их место новые.

Когда поднимал руку, она дрожала.

В этот раз сознание получилось удержать. Но я упал сначала на колени, потом — на руки. Стоял так, тяжело дыша, и пытался ухватить за хвост стремительно крутящийся вокруг меня мир.

Пусть там, в кабаке, не думают, будто мне скучно. По ощущениям, к пятому литру креплёного приближаюсь.

Пятьсот восемнадцать родий.

Ну что, ещё пять раз?..

* * *

В себя я пришёл так мягко и плавно, будто вынырнул из облака. В голове было восхитительно ясно. Лежал на мягком. Ноздри щекотал приятный запах чего-то травяного. Рядом кто-то ходил, ворча. Стучала поварёшка о котелок или кастрюлю. Наверное, тётка Наталья завтрак готовит…

Стоп. Что-то тут не так. Какая, нафиг, тётка Наталья? Я что, в кухне сплю⁈

Глаза открывать не хотелось, но я сделал над собой усилие. И обнаружил, что сплю не в кухне. И не в башне. И не в сарае. И вообще не в своей усадьбе.

— Ишь ты. Выкарабкался, — хмыкнула Карелия Георгиевна, помешивая что-то в котелке. — И чего ж вы, молодые, все так на тот свет торопитесь? Недельку подождать просила — и того не утерпел.