Железный канцлер (СИ) - Старый Денис - Страница 30

Был готов к тому, что Гавриил, в своем обыкновении закричит, станет угрожать чуть ли не отлучить от церкви. Но ничего такого не последовало.

— Я много думал. И твои статьи в газете про русское единство читал. Ты, Михаил, прямо там не сказал ничего особого, но кто надо, тот понял. На ближайшем заседании Синода я выступлю с твоим предложением, но от себя. Пусть они справляют свои обряды, как лютеране. Но никакого перехода из православия в эту ересь допустить нельзя. А еще наказания при склонении к своей вере вводить нужно. Общинами жили и пусть живут, — сказал Гавриил, чем поверг меня в шок.

Это сколько я денег за это получу? Вернее не так, сколько Россия получит за это денег? Напрямую со старообрядцев брать деньги — это подставляться. Однако, из послезнания я знал, как развернуться может в своей предпринимательской деятельности старообрядческое купечество. И эти процессы я собирался ускорять.

— Вот, владыко, проект закона о единоверии, — я протянул папку с бумагами.

Гавриил вновь стал бурчать, но читал внимательно.

Изучив проблему, вспомнив о похожем законе, который в иной реальности должен быть принят в 1800 году, я пришел к выводу, что существует несколько краеугольных камней, которые не помогают прийти к согласию между новообрядческой и старообрядческой церковью. Так, государственная конфессия не хочет отказываться от произнесенных анафем в сторону старообрядцев. Это один из основных вопросов.

А есть и другие. Это и признание браков у старообрядцев, вопросы имущества. Остро стоит проблема отсылки епископов к старообрядцам. При этом, если и приходит священник от государственной церкви, то он, как правило не увещевает, а стремится всех прогнуть под канонический никоновский обряд.

Как показала практика, чем больше давишь на старообрядцев, тем больше они консолидируются и даже радикализируются. Хотя, сложно оставаться лояльным к государству, когда тебя всего лишают, выгоняют с обжитых мест, обкладывают двойными налогами. Вот все это я хотел упразднить.

Нет, сами старообрядцы не пушистые ласковые зверьки, они так же кричат и о царстве Антихриста и все в таком духе. Старообрядцы еще более упертые в своей основе.

Но есть те, которые готовы сотрудничать и вливаться в общее дело строительства, прежде всего, государства. Как это ни странно, но старообрядцы-промышленники не такие уж и ретрограды. Они вполне себе признают новые технологии, просчитывая выгоды и на них опираясь. Так что я уверен, что они смогут участвовать даже в промышленном перевороте. Дай только волю. И такой фактор при развитии экономики и промышленности нельзя упускать. Я все, какую бы промышленную империю не создал, не потяну.

— Ты понимаешь, Михаил, какое сопротивление испытает этот закон? Ты вообще представляешь, что в Синоде будет присутствовать неканонический епископ? — не кричал, спокойным тоном уставшего человека, говорил митрополит Новгородский и Ладожский.

— А ему и заседать придется когда только вопросы старообрядчества будут подыматься. Но сам факт! Нам нужны все русские люд! И да, жесткий запрет на призывы вхождения в старообрядческий канон для канонической паствы. Я после положу еще выплаты тем, кто захочет из старообрядцев перейти в православную русскую каноническую церковь, — сказал я.

— Платон взбунтуется, — покачал в сомнениях головой Гавриил. — Я сам и не против почти всего, да и тебя знаю, что ты ради Отечества печешься, но московский митрополит Платон костьми ляжет.

«Надо будет, так и ляжет!» — в сердцах подумал я, но сказал иное.

— Я знал, кто главный строптивец в Синоде. Есть у меня столько грязи на московскую епархию, что хватит и свалить Платона. Но я не хочу жестких мер, мне согласие нужно, путь и внешнее, — сказал я, уже вставая, чтобы найти новую папку, уже с конкретным компроматом на Платона и его митрополию, но передумал.

Хватит потрясений для Гавриила. Он, пожалуй, один из продвинутых иерархов русской православной церкви, да и ранее мы с ним говорили о старообрядцах. Митрополит не понимал, зачем они мне нужны, но я, описывая уже имеющиеся успехи, пусть и весьма скромные, некоторых старообрядцев, убедил Гавриила в том, что старообрядцы предприимчивые люди и уж лучше с ними иметь дело, чем с иными торговцами-иноземцами. Пришлось приплести и еврейское купеческое сообщество, хотя предубеждений в евреем у меня нет, но оно есть у большинства православных.

— Что государь? Что он говорит? Или мне нужно пойти к нему на аудиенцию? — вымученно спросил Гавриил.

— Он хочет согласия, хочет заполучить себе новых подданных с понятным обложением податями, — отвечал я.

Разговор с митрополитом сильно утомил и меня. Тема старообрядцев была столь важна и сложна, что решить ее даже одним законом не получится. Но мой закон будет лучше, чем тот, который был принят в иной реальности. В том мое главное преимущество знать или догадываться о последствиях разных шагов законотворчества. В иной истории и «закон о землепашцах» был слишком узким и лишь взывал к морали, и «закон о единоверии» принес скудные результаты. А все потому, что никто не шел на уступки и не вникал в глубину проблем.

Внешний лоск, без желания разгребать Авгиевы конюшни ни к чему хорошему не приведут. Прошло время, когда Россию лишь «поглаживали» законами, пора уже совершать и хирургическое вмешательство, пусть даже через косметические операции. Но, главное, что бы не допустить ситуации, когда пациента придется реанимировать.

— Итак, владыко, Церковь дозволяет отступникам молиться в храмах, анафему отменить. Предоставлять им священников, но предписать тем, чтобы дозволяли креститься двумя перстами, признать браки, заключенные по любым обрядам. Ввести запрет переходить из официального православия в старообрядчество, но признание за ними права крестить детей из своих общин. Строить свои храмы могут там, где есть община и приход будет не менее чем… допустим, пять сотен человек, — подводил я итоги разговора.

— Иначе что? — задал вопрос усталым голосом Гавриил. — Напишешь статью в газету о том, как святые отцы бесчинствуют?

Митрополит потряс кипой бумаг, где были исписаны примеры с преступным отношением к крестьянам, ну и некоторые особо пикантные делишки «святых отцов».

— Вы сами мне говорили, что Церковь погрязла в сибаритстве, что есть такие священники, для которых чревоугодие и скопление серебра — первая цель в жизни. Встряхнуть Церковь нужно, докажите на деле, сколь заблуждаются отступники, — я изобразил улыбку. — И это еще не все.

— Что еще? — чуть ли не хватаясь за сердце, спросил митрополит.

Но последнее предложение, было, скорее «пряником», чем «кнутом». Я предлагал направить своих людей для начала в три-четыре монастыря для того, чтобы там организовать доходную деятельность. Мало того, что можно намного интенсивнее заниматься сельским хозяйством, для чего у меня все есть, включая и обученных управляющих. Я хотел попробовать реализовать интересный проект.

Суть проекта в том, что при монастырях станут образоваться высокотехнологичные производства. Оборудование сделаем, доставим на места. Люди в монастырях есть, большей частью монахи грамотные и даже умные люди, еще и послушные, дисциплинированные и исполнительные. Если поступит «благословение» от владык, то можно на базе одного монастыря организовать текстильную фабрику, на базе другого, сахарный завод. Везде свечные заводики поставить и заняться пчеловодством, бумажные фабрики оборудовать новой бумагоделательной машиной.

Правда, когда ее доведут до ума, а то проект, основанной на бумагоделательной машине, которая вроде бы уже изобретена, никуда не годится. Я нарисовал принцип первой такой машины, не рисовать же ту, которую видел в далеком будущем? Но на то и тратиться ежемесячно более двух тысяч рублей на финансирование розмысловой компании, чтобы они изобретали машины [речь о бумагоделательной машине Луи-Николя Робера 1799 года].

По мере того, как будут создаваться в Нижнем Новгороде и в Надеждово все более новые станки, можно оборудовать небольшие фабрики, заводики при монастырях. Так они станут зарабатывать деньги, сойдет на нет необходимость в крестьянах, как в главном источнике монастырских доходов, и Россия получит весьма качественную продукцию. Кто еще более дисциплинирован, чем монахи? И они умны, смогут разобраться в механизмах. И предприятия не будут сезонными, как до отмены крепостного права в иной реальности. Кадровые проблемы можно будет закрывать.