Псы войны (СИ) - Глебов Виктор - Страница 5

Его сестра, низвергнутая королева Ниголея, отказалась разговаривать с вероломным братом, и была брошена в темницу, где, впрочем, содержалась с большим комфортом, который, тем не менее, нисколько не облегчал её страданий и скорби, вызванных множеством смертей и падением брата.

В государстве воцарилась атмосфера ненависти и тирании. По улицами разгуливали вооружённые до зубов пираты, над крышами раскачивались уродливые головы гигантских ящеров, а жители сидели по домам, вынашивая планы бунта и мести.

Кентавры под предводительством Киймирра сразу после взятия Эль-Кадора покинули Туманный Бор и выступили на северо-восток в направлении Кар-Мардуна, где их ожидали приспешники владыки тьмы. Рэмдал с небольшим отрядом пиратов должен был последовать за ними в ближайшее время — как только упрочит свою власть в королевстве. В последнее время у него установилась странная связь с боевым молотом: он словно сросся с ним и телом, и душой. Рэмдал почти не расставался с магическим оружием и постоянно беспокоился, что его могут у него украсть. Иногда он просыпался по ночам и начинал шарить руками в темноте, чтобы убедиться, что молот поблизости. Он становился всё более раздражительным, всё реже появлялся на улицах города, предпочитая уединение в покоях королевского дворца.

На пятый день заточения Ниголеи Рэмдал спустился в темницу и вошёл в камеру своей сестры. В руке он держал неестественно огромный молот. На голове у Рэмдала сверкала корона, ещё недавно украшавшая волосы Ниголеи, но недавно увеличенная в размере придворным ювелиром.

Когда Рэмдал вошёл, низвергнутая королева сидела за столом и раскладывала магическую карточную колоду. Она подняла голову, чтобы взглянуть на брата, и снова опустила её, разглядывая получившийся расклад.

Рэмдал несколько мгновений постоял на пороге, затем сделал четыре шага и остановился напротив Ниголеи. Сестра показалась ему слишком спокойной — он ожидал криков, гневных упрёков и увещеваний.

— Скоро я уеду, — сказал он тихо. — Скорее всего, завтра.

Ниголея ничего не ответила, только странно посмотрела на него. Рэмдал почувствовал беспокойство, и это его рассердило.

— Когда вернусь, не знаю! — резко сказал он, глядя сестре в лицо. — Вероятно, не скоро. На это время можешь быть моей наместницей, если поклянёшься мне в верности именем наших родителей и своего мужа Арданея.

Ниголея не сдержала усмешки, и Рэмдал вспыхнул.

— Я ведь могу держать здесь сколько угодно, сестричка! — прошипел он злобно, положив свободную от молота руку на стол и подавшись вперёд. — Тебе предстоят годы взаперти. Ты этого хочешь⁈

— Знаешь, что я делаю? — проговорила Ниголея неожиданно спокойно.

— Что⁈ — Рэмдал с невольным любопытством взглянул на разложенные карты.

Он не умел читать их, но знал, что они никогда не лгут.

— Спрашиваю Колоду о тебе.

— Неужели⁈ — Рэмдал недоверчиво скривился.

— Именно так. Ты удивлён?

— Пожалуй, нет. И что говорят тебе карты?

— Взгляни сам, — Ниголея протянула руку и постучала ногтем по рубашке одной перевёрнутой карты, лежавшей в центре расклада. — Здесь твоя судьба. Ты пришёл вовремя, я её ещё не смотрела. Хочешь, взглянем вместе?

Рэмдал пожал плечами.

— Почему бы и нет? Давай.

Ниголея ловко подцепила ногтем край карты и перевернула её. Рисунок представлял собой человека, утыканного стрелами и умирающего. По обнажённому торсу текла кровь, а лицо выражало смертельную муку. Внизу имелась подпись: «Убитый».

Рэмдал помрачнел, а Ниголея перебросила ему карту через стол.

— Недолго тебе править! — сказала она неожиданно жёстко. — Колода говорит, что ты будешь умерщвлен насильственно. Меня это не удивляет. Обычная судьба вероломного предателя.

Рэмдал не мог отвести взгляда от рисунка. Он не хотел верить в то, что ему суждено погибнуть. Но колода никогда не врала… Разве что Ниголея всё это подстроила? Вспыхнув от подозрения, Рэмдал быстро взглянул на сестру. Нет, едва ли. Она не ждала его, да и мелочность не была свойственна сестре.

— Когда? — проговорил он севшим голосом.

— Не знаю. Но, должно быть, скоро.

— Может, карты врут, — Рэмдал попытался выдавить из себя улыбку, но вместо неё получилась кривая и неуверенная усмешка.

Ниголея покачала головой.

— Тебе известно не хуже меня, что Магическая Колода не лжёт. И ты сам выбрал свою участь. Раньше, когда я спрашивала о тебе, эта карта не выходила.

Рэмдал помолчал. Он чувствовал, как страх разливается по телу, мешая думать.

— Может ли быть, что это случится ещё не скоро? — спросил он с надеждой.

Ниголея пожала плечами.

— Всё может быть. Но на твоём месте я бы на это не рассчитывала.

— А ты, кажется, рада, что брат скоро отдаст концы⁈ — язвительно проговорил Рэмдал, с ненавистью глядя в лицо сестры. Это чувство захлестнуло его внезапно. Впрочем, в последнее время подобное случалось довольно часто. — Думаешь, что тогда снова сядешь на трон?

— Ты мне не брат, — отозвалась Ниголея спокойно, выдержав его взгляд. — Ты тиран и предатель. Я надеюсь, что ты умрёшь как можно раньше.

Рэмдал побледнел. Больше всего его поразил холодный и равнодушный тон сестры. Похоже, она и правда выбросила его из своего сердца.

Рэмдал выпрямился. Он заставил себя презрительно ухмыльнуться. Ниголея опустила взгляд и смешала карты. Не глядя на брата, она принялась собирать их в колоду.

— Я могу… изменить свою судьбу? — спросил Рэмдал, чувствуя, как замирает сердце.

Ниголея едва заметно пожала плечами.

— Не знаю, — сказала она. — И не желаю знать.

— Прощай, — Рэмдал отвернулся, сжав молот, словно ища у него сил. — Вероятно, мы больше не увидимся!

Не дождавшись ответа, он вышел из камеры. За его спиной лязгнул засов — тюремщик запер дверь.

Глава 7

Купив лошадей и немного провизии, Эл, Ирд и Рад отправились на северо-восток, где находилась столица Карсдейла Альтадаим. Они ночевали под открытым небом или в придорожных гостиницах, предпочитая выбирать наименее людные тракты. И, тем не менее, их не покидало чувство тревоги, жрец не раз говорил, что ему кажется, будто кто-то неотступно следует за ними. Эл настоял, чтобы Ирд подобрал себе короткий меч и кинжал. На уверения юноши в том, что он не умеет с ними обращаться, он отвечал, что этому учит необходимость.

— Впрочем, я тоже дам тебе несколько уроков, — пообещал он.

Рад отказался покупать оружие, отговорившись тем, что достаточно хорошо владеет посохом.

— В руках жреца и простая палка может стать опасной, — сказал он, усмехнувшись в бороду.

Легионер, повидавший монахов в краях зитов, поверил ему на слово.

До Альтадаима оставалось три дня пути, когда путники достигли озера Шардан, чьи каменистые берега на западе поднимались к небу, образуя скалистый хребет протяжённостью около четырёх с половиной миль. Возле песчаной отмели виднелся паром. Человек с воспалёнными глазами и редкими волосами, одетый в драный балахон мышиного цвета поднялся навстречу путникам, едва они приблизились.

— Нам нужно на тот берег, — сказал Рад.

Теперь на нём была длиннополая коричневая куртка и такого же цвета штаны, заправленные в невысокие мягкие сапоги. Посох он держал так, словно тот служил ему тростью, так что признать в нём служителя храма было непросто.

— Двадцать бэнтов, — прошелестел паромщик, и за раздвинувшимися губами показались обломки редких жёлтых зубов.

— Хорошо, — согласился Рад и дал своим спутникам знак грузиться.

Через несколько минут паром медленно отчалил и двинулся к северному берегу, унося троих людей и их лошадей. Когда они достигли противоположного берега, Эл протянул паромщику тридцать монет вместо обещанных двадцати.

— Возвращайся на южный берег и никому не говори о том, что здесь произошло, и вообще о том, что видел нас, — сказал он.

Старик уставился на деньги, неуверенно протянул руку, но вдруг замер. Его кадык судорожно ходил под морщинистой кожей.