Возвышение. Земли Ордена (СИ) - Игнатов Михаил - Страница 71

Вот за это я и ненавижу все эти заумные трактаты. И Изард тоже хорош — обещал говорить просто и понятно, а мне уже непонятно. Какого ответа он от меня ждёт? Что я буду делать под Молнией? Стискивать зубы и терпеть. Но Изард не отводил от меня требовательного взгляда и пришлось отвечать.

— Не знаю, — дал я честный ответ. — Никогда об этом не задумывался. Но там, куда ты меня зашвырнул в прошлый раз, я попал под бурю с огромными молниями и выжил под ней с большим трудом. Мне пришлось буквально за несколько сотен вдохов придумать способ противостоять молниями и повышать сродство со своей стихией, пока ещё цел.

— Опять ты сводишь всё к голой практике, — поморщился Изард. — Удар мечом сверху, встретить снизу. Удар снизу — подпрыгнуть.

— Я не очень умён, — согласился я. — Старший, повтори про испытания и суть, я попытаюсь ещё раз понять тебя.

— Толку глупо повторять одно и то же, если ты не понял с первого раза? — тяжело вздохнул Изард. — Но что остаётся, да, собиратель камней? Хорошо. Испытание это… — он замолчал, пристально глядя на меня, мотнул головой, заставив разметаться по плечам свои длинные волосы. — Нет, давай по-другому. Только от идущего зависит, что он сумеет вынести из испытания. Слабый только преграду, которая закроет ему путь к Небу, возможно, навсегда. Сильный — прорыв, выгоду и при этом совершенно неважно, как эта выгода выглядит для постороннего. Для постороннего ребёнок может получить рану от меча, а на деле эта рана поможет ему освоить Покров. Так понятно?

Я кивнул и сказал:

— Понятно.

— Что тебе понятно? — вдруг полыхнул злостью дух Изард. — Скажи мне своими словами, приведи свой пример! — бросил взгляд за мою спину. — А вы не вздумайте что-то подсказать!

Я не обратил на его ярость внимания, повторил про себя его слова, добавил к ним слова, которые давным-давно услышал от Виликор во дворе бурсы Школы, даже слова учителя Шамора, который в том же дворе тоже говорил про испытания и дал ответ:

— Говорят, что Небо смотрит на каждого живущего под ним. Говорят, не только смотрит, но и даёт испытания, испытывает нашу решительность, нашу суть. Каждый раз это происходит по-разному, и с каждым этапом испытания становятся всё опасней, сложней и всё более жестокими. Ребёнок не может выучить урок и получает плетей, девушку предаёт собственный отец, продавая её, словно товар, стражник…

— Не слишком ли заносчиво, считать простого учителя орудием самого Неба? — прервал меня Изард, и я поправился.

— Что может ребёнок вообще знать о Небе? Он лишь в начале пути, несмышлёный, слабый и глупый. Учитель лишь показывает ему путь и не даёт совершить первые и самые глупые ошибки, но для ребёнка учитель настолько же сильней и могущественней него, что, по сути, вполне может олицетворять понятие Неба и испытывать решимость ребёнка двигаться вперёд.

Изард помолчал, но всё же кивнул, принимая ответ:

— Неплохо. Дальше.

Я тоже помедлил, подбирая слова, осторожно продолжил:

— Каждый раз только от самого идущего зависит, что он вынесет из полученного испытания. Ребёнок может решить, что он глуп и забросить учёбу, а может, напротив, вкусив плетей, жертвовать сном, но готовиться к каждому уроку. Девушка может выполнить волю отца, а может пойти наперекор ей.

— Оставим ребёнка в стороне, — приказал Изард. — Девушка. Какой же путь будет верным? Следовать воле родителей, давших ей жизнь, образование, приданное или перечеркнуть всё прошлое, обмануть их доверие?

— Это должен решать не я, — дал я твёрдый ответ. — Это её путь, её испытание и её выбор.

Изард кивнул и потребовал:

— Дальше. К сути. К сути испытаний.

— Только от идущего зависит, что он вынесет из испытания, — повторил я слова духа, на его лице явственно проступило разочарование, и я тут же, торопясь, продолжил. — Двое могут не пройти экзамен, но один сломается, решит, что его путь к Небу окончен и он бездарность, опустит руки, а другой лишь стиснет зубы, решит, что его путь другой, поставит перед собой другую цель и будет идти к ней.

Разочарование исчезло с лица Изарда, и он потребовал:

— Ещё!

Я выдохнул про себя. Дарсов дух, хорошо, что ты не можешь выйти из города. Если ты встретишься с Бахаром, это станет началом моего конца. Вдвоём вы меня прикончите обучением и бесконечными: приведи шестьдесят четыре самых важных примера.

Хорошо. Ещё так ещё.

— Один, отравленный стихией, решит, что стал калекой и начнёт пить, не в силах преодолеть полученную преграду, другой едва не сдохнет, но вывернется, сумеет поглотить отраву и станет лишь сильней.

— Ещё!

— Один, раненый в руку, потеряет несколько месяцев тренировок, пока лечится, другой не потеряет и дня, взяв меч в левую руку.

Изард медленно кивнул:

— Приемлемо. Особенно для собирателя камней. Можно сказать, ты сделал ещё шаг от предков и теперь собиратель знаний.

Я не успел даже осознать, что дух пошутил, как он продолжил:

— Теперь поговорим о ещё одной вещи. По твоим словам, выходит, что путь к Небу — это бесконечная битва. Это и верно, и неверно одновременно. Да, путь к Небу — это преодоление. Преодоление себя, других, своей лености и чужих испытаний, разве что ребёнок всего лишь учит сложный урок, а Повелитель Стихии принимает на себя удар Небесной Молнии. Но это лишь часть жизни, причём не самая большая. Если бы Небу была интересна только эта часть жизни, то путь к нему был бы бесконечной битвой. Но это не так. Есть ещё и простая жизнь. Еда, сон, путешествия, любование пейзажами, написание стихов, игра на цине. Мир прекрасен сам по себе и идущий должен не забывать наслаждаться этим миром, потому что через него этим миром наслаждается и Небо.

— Старший, — вдруг вновь заговорил Седой и на этот раз не со мной, — прошу прощения за вопрос. А наслаждение миром включает в себя наслаждение женщинами?

Не веря ушам, я обернулся. Нашёл время! К удивлению, дух ответил:

— Мир многогранен, и пути под ним так же многогранны. Так что, да, включает и это.

— Молодой глава, — ехидно спросил Седой уже у меня. — Так, может, не стоит так настойчиво избегать этой грани?

Я, злясь, ответил:

— Если мир многогранен, то с чего ты решил, что я должен повторять твой путь? Он единственно верный?

Ответил мне Изард:

— Разумеется, нет. Путей бесчисленное множество. Один не будет вылезать из постели или постелей, другой десятилетия проведёт в отшельничестве, любуясь горами. И тот и другой в итоге могут прийти к Небу, только каждый своей дорогой.

Раздражение ещё колыхалось во мне, словно в чаше, налитой до краёв, поэтому я отвернулся от Седого и буркнул:

— Удобный подход. Точь-в-точь такой я слышал от сектантов. Ты можешь, как угодно идти к Небу, главное верь, что делаешь всё правильно. Верь, что, высасывая кровь из людей, ты делаешь правильно, и Небесная Молния не испепелит тебя, а лишь сделает сильней. Возможно, что сектанты сохранили больше от наставлений Древних, чем мы, потомки слуг и незаконных детей.

— Замолчи, — процедил Изард.

— Почему? — удивился я. — Это ведь на самом деле так. Империя и Альянс обменялись двумя ужасающими по мощи ударами. Альянс уничтожил всех сильных идущих Империи, а последний Указ Императора уничтожил всех слабых идущих Альянса. У нас уцелела основа, которая мало что знала, у них уцелела верхушка, которая знала все извращённые способы пути к Небу.

Честно сказать, про извращённые способы я добавил лишь в последний момент, очень уж злобно сверкали к концу моей речи глаза Изарда, напомнив мне, что я не в том положении, не в том месте и не перед тем существом, чтобы умничать и указывать духу, что его враги идут к Небу верной, пусть и своей дорогой.

Изард, буквально пылая алым глазом, мрачно процедил:

— Как ты много знаешь о сектантах и их оправданиях.

— Ты сам забросил меня в их земли. Я убил сотни сектантов.

— Видимо, ты их не только убивал, но ещё и вёл с ними долгие беседы.

— Чтобы выжить, мне нужно было понять, где я очутился, что за метка на мне появилась и как от неё избавиться. Таков был мой путь выживания.