Чужой наследник 3 (СИ) - Коган Данил - Страница 34

Закончив свои дела в комнате с телепортом, я исследовал все технические коридоры и занёс их в память комма. До конца трёх часов, отведённых мной Алексу, до момента, когда он должен был начать волноваться, оставалось всего ничего. И я принял волевое решение покинуть логово, тем более что ничего интересного в технических проходах я не нашёл.

Осторожно, крадучись я отправился назад. Концентрацию и внимание удвоил. Не хватало мне ещё попасться на обратном пути.

Возле комнаты с пленниками остановился. Всё же я не совсем сухарь. Спасти людей было идеей заманчивой. Тем более, один из трёх обладал мощной аурой рубина. Такими огранёнными грех разбрасываться. Я начал прокручивать в голове схемы, как бы так ловко вывести хотя бы одного человека, чтобы не поднять тревоги раньше времени. Но ничего путного не придумывалось. Даже если задействовать тупых сервитов, возникает вопрос, а куда делось тело? А кто приказал? И всё.

Я ещё раз покосился на дверь темницы.

Интерлюдия. Павлоград, здание МВД

Фондорн подошёл к двери кабинета своего начальника и постучал. Из кабинета донеслось: «Заходите», и Корнелий, одёрнув пиджак и поправив и так идеально сидящий галстук, толкнул створку.

В небольшой комнате за столом сидел Иван Францевич Брилинг. Он повесил пиджак на спинку стула, расслабил узел галстука и даже засучил рукава рубашки. Привычка, оставшаяся с ним со времени работы в министерстве финансов. Бриллинг внимательно просматривал документы из большой бумажной папки, лежащей на столе, периодически делая пометки в настольный комм.

Не поднимая головы, он буркнул: «Садись, Корнелий!» — и продолжил изучение документов. Делал он это стремительно, как и все, чем занимался. Тишина, прерываемая лишь тиканьем настенных часов, закончилась за пару минут.

Бриллинг захлопнул папку, потянулся, обнажив мускулистые жилистые предплечья. И спросил:

— Чаю?

— Благодарю вас, не стоит.

— Успел отдохнуть после перелёта, Корнелий? Готов к свершениям?

— Да, Иван Францевич. Всё в порядке.

— Хорошо. — Он снял со стоящего на столе телефона трубку, нажав кнопки на передней панели, набрал внутренний номер. Дождался, когда на той стороне снимут трубку. — Брилинг на проводе. Министр просил сообщить, когда придёт наше юное дарование. Да. Фондорн. Он у меня. Жду.

Некоторое время он просто сидел, прикрыв глаза. Потом встрепенулся.

— Да. Да я понял. Мы идём.

Положив трубку на рычаг, Брилинг поднялся, раскатал рукава рубашки и застегнул манжеты. Подошёл к стенному шкафу и извлёк оттуда форменный мундир. Надел, похлопал по бокам. Возникло два облачка пыли. Он покачал головой и сменил мундир на пиджак, отбросив расшитую галунами тужурку в угол. Взял папку со стола.

— Идём, Корнелий. Гавриил Романович нас ждёт с докладом.

— Я думал, вам надо будет докладывать. К аудиенции у министра я не готовился…

— Ничего страшного. Он хочет на тебя посмотреть. Толковые сотрудники на мостовой не валяются. Если трезвые. — Брилинг блеснул белозубой улыбкой из-под нафабренных усов. — Этому делу присвоен высший приоритет. По срочности и по секретности. Ты знаешь, что твой Строгов сорвал нам операцию по зачистке гетто в Алом рассвете?

Говоря всё это, он быстрым шагом покинул кабинет. Фондорну приходилось почти бежать, чтобы поспеть за начальством.

— Я бы не сказал, что он мой. Крайне неприятный тип. И да. Я уже успел ознакомиться с публичной частью этой истории. Но здесь я, скорее, на его стороне. В конце концов, изменённые — подданные Ожерелья. У них есть право на защиту закона. Я не могу, Иван Францевич, согласиться с тем, что наше ведомство собиралось инициировать погром. Это невероятно.

— М-да. Похоже, высоких чинов в нашем ведомстве тебе не достичь, мой юный ученик. Если, конечно, ты не выкинешь всю эту чушь про законность и права из своей талантливой головы. Право в нашем несовершенном мире, милый юноша, есть только одно. Право силы. Нынче просто стало модно делать вид, что это не так.

Корнелий только головой на эти еретические речи обожаемого начальника покрутил. Он безмерно уважал Ивана Францевича за острый аналитический ум, наблюдательность и честность, но его чудовищный цинизм никогда не нравился Фондорну.

— Я всё же считаю, что мы сами создаём этот ваш «реальный мир». И мы же и делаем его несовершенным. То, что вы говорите — следствие не каких-либо объективных законов бытия, а вопрос отношения. Которое можно и нужно менять. Что касается продвижения по службе…

— Так, хорош. Заканчивай проповедь. — Резче, чем обычно отрубил Брилинг, распахивая дверь в приёмную министра.

В этом кабинете, да и вообще на этом этаже здания, Фондорн ни разу не был. У стола секретаря стояла худая девушка в траурном платье, с вуалью на лице. Даже сквозь вуаль были видны лихорадочные пятна на бледных щеках. Она нервно стискивала небольшую дамскую сумочку и очень тихо, сдавленным голосом выговаривала секретарю:

— Мне было назначено на это время! У меня крайне важный вопрос. Как вы смеете меня здесь мурыжить!

— Вам придётся ещё немного подождать, драгоценная госпожа. Прошу прощения, но у его высокопревосходительства появилось срочное дело. Много времени это не займёт. Вас примут сразу, как только господин министр освободится. Прошу, присядьте. Я налью вам кофе.

— Подавись ты своим кофе, холуй! — Девушка решительно развернулась, хлестнув юбками по ногам едва успевшего отскочить Брилинга.

— Прошу, господа, его высокопревосходительство ждёт!

Под обжигающим взглядом из-под вуали чиновники проследовали в кабинет руководителя ведомства.

— Опять ты без мундира, Иван Францевич, — вместо «здравствуйте» поприветствовал вошедших Державин. — И юному дарованию нашему не привил должного пиетета к форменной одежде. Добрый день, эр Фондорн. Я давно хотел с вами познакомиться.

Корнелий немедленно вытянулся по стойке смирно, как учили в ОЖК (Отдельный жандармский корпус), щёлкнул каблуками и склонил голову на предписанный уставом градус.

— Здравия желаю, ваше высокопревосходительство!

— Орёл! Смотрю, прошлая служба из головы ещё не выветрилась. Но мундир надо носить. Присаживайтесь, господа. — Державин устало потёр переносицу. — Через четыре дня меня вызвали на доклад к Его Императорскому Величеству. По поводу того дела, которое было вам поручено. Я, естественно, ознакомился с вашими письменными отчётами. Но мне сейчас нужен не отчёт, а именно ваше мнение. Зреет заговор? Строгов этот опасен? Или просто гений поколения? Что скажете, Корнелий Брунович? Вы его лично видели. И все там разнюхали.

Корнелий вскочил, снова щёлкнув каблуками, но был возвращён на стул досадливым взмахом руки министра.

— Я прошу прощения за внешний вид, ваше высокопревосходительство. Моё мнение таково: Никакого заговора вокруг этого Строгова нет. Это раз. — Он нервно размял пальцы. — Он действует в одиночку, буквально с миру по нитке набирая себе команду, но действует очень упорно и целенаправленно. Это два. Человека с его жизненными убеждениями и силой воли не получится контролировать. Это три. Он, безусловно, гений поколения, если я правильно понимаю этот термин. Но вот как он им стал… Ранее до его ранения во время покушения, ничего подобного за ним не замечалось. Вполне обыкновенный юноша. Чудеса с изменением направления развития тоже никто не смог объяснить. Специалисты говорят, мол, последствия травмы и тайны физиологии мозга. Это четыре. Он не опасен для Ожерелья или государственного строя. Бунтарских наклонностей он не высказывал. Основное впечатление, человек, который прекрасно знает чего хочет и мчит вверх по социальной лестнице, не считаясь с препятствиями. Жестокий, даже безжалостный боец. Это пять. Доклад окончен, ваше высокопревосходительство!

Брилинг, небывалое дело, весь доклад, просидевший неподвижно, возразил: