На грани искры (СИ) - Соловей Дмитрий "Dmitr_Nightingale" - Страница 2

Далее обычно следовал такой длинный перечень девичьих достоинств и приданого, что я старался подальше отодвинуться, сосредоточившись на проповеди, где отец-настоятель рассказывал об очередном подвиге известного мага.

Бархатная накидка, а вскоре и комплект пуховых перин сделали своё дело: глава храма нашего городка взялся активно участвовать в обсуждении моей судьбы.

— Отдавать мальца на рисование — пустая трата времени, — уверял родителей отец-настоятель. — Ваш сын травками интересуется. Вот на это и нужно сделать упор. Я напишу рекомендательное письмо. На Западной заставе есть школа травников, многие её выпускники становятся помощниками магов-лекарей. А если кто-то замолвит за него словечко… — Настоятель выразительно посмотрел на батюшку.

Родитель почесал затылок, тяжело вздохнул и скрепя сердце согласился:

— Хорошо, пришлю рабочих крышу храма обновить.

Так моя судьба была решена, причем самым наилучшим образом, с моей точки зрения. С травами я любил возиться лет с шести. Меня все эти искорки и огоньки забавляли. Не сразу я понял, что, кроме меня, никто их и не видит.

Братьям по малолетству рассказал об огоньках. Они, конечно, посмеялись, немного подразнили, а потом решили меня попугать, подпалив веник. Веник красивые искры выбрасывал вокруг. Чуть первый этаж не подожгли.

Батюшка так осерчал, что аж ногами топал, а нас троих гонял этим самым веником. С тех пор я решил никому не рассказывать об огоньках.

Спустя несколько лет так и не выпячивал свои умения, Зато понимал какая травка будет полезной добавкой к отвару, а какая просто даст аромат. Я же по искрам и огонькам, виденным мной в травах, ориентировался, но как оно правильно и почему так, не знал. Потому решение отправить меня в специальную школу воспринял с воодушевлением. Если вдруг повезет попасть в помощники к магу — считай, жизнь удалась!

Магов в нашей провинции не видели уже много лет. Не было нужды таким великим господам посещать захолустные городишки. Но дядька Митро уверял, что однажды в столице видел самого настоящего мага погоды! Это случилось, когда он вёз на весеннюю ярмарку копчёную рыбу.

В наших местах водится замечательная рыбка. Если услышите про рыбу из Мендалья, обязательно попробуйте. Не пожалеете! В столице её ценят, но везти туда товар накладно. Не каждый год собирается подходящий обоз. Мало просто запастись рыбой, нужно ещё охрану нанять и обзавестись дорожными документами. А без подношений чиновники их, как правило, не выдают. Да и подношения предпочитают той же рыбой.

В результате, чтобы отправить товар в столицу, нужно и чиновников ублажить, и охрану надёжную найти, и потратить немало времени. Середа таблицу расчётов батюшке нарисовал, доказывая, что ориентироваться на столичных покупателей невыгодно. Проще привезти ткани из прибрежного района и продать их местным кумушкам. Так получится и быстрее, и прибыль в три раза больше.

— Умный, весь в меня, — похвалил батюшка Середу за эти расчёты.

Брат гордо ходил, на меня свысока поглядывая, но как только маменька с отцом-настоятелем всё решили по поводу моей учёбы, его гордость тут же исчезла. В глазах обоих братьев появилась зависть. Они-то дома останутся, а я в свои тринадцать лет отправлюсь далеко, мир увижу, ещё и освою редкую профессию.

Конечно, учеба выйдет дороговато, почти тысяча золотых за год. Но батюшка решил не экономить, разумно предположив, что это окупится в будущем. Всё равно больше некуда меня устроить.

Жаль, что никто из родни не мог сопроводить в такой долгий путь. В Холмогорье встретит Ивин, племяш дядьки Митро, но добираться до него я буду обозом, который храмовые служащие отправляют по окрестным деревням и селениям.

Не каждую весну, но примерно раз в три года набирают сирот мужского пола для приюта в Холмогорье, где их содержат и обучают за счет храма. Меня решили присоединить к этому обозу. Батюшка пообещал, что вместе с детишками скучно не будет.

Сомнения насчет этого появились сразу, как я увидел тех самых «детишек». Оно понятно, что сироты одежку имели скудную, но взгляды некоторых больше напоминали злых волчат, чем обещанных мне «детишек» и развлечения.

Лысые головы сирот наглядно показывали, что их жизнь была полна приключений и трудностей. Старые шрамы, свежие синяки, грязь по всему телу — это был явный след жизни на улице. Хотя одежда скрывала многое, но я не сомневался, что перед отправкой их не мыли, разве что подстригли и переодели.

— Вот здесь, сразу за возницей, посадим в первой повозке, — показал старший сопровождающий, указывая на моё место. — И пылью дышать не будет, и под моим присмотром.

Повозка имела высокие бортики почти до моего пояса. Для удобства поездки её заполнили сеном. В нем, наполовину зарывшись, сидели семеро мальчишек примерно моего возраста. Сено было свежим и ароматным, так что поначалу запах немытых тел не почувствовали ни я, ни мой родитель.

Батюшка с натугой перевалил через высокий борт повозки корзину с припасами для дороги. Следом подкинул мешок и подсадил меня так, чтобы я оказался в углу, прямо за местом возницы. Напоследок чмокнул меня в затылок, и мы поехали.

Стайка молодых волчат разглядывала меня с нескрываемым интересом. Знакомиться никто не спешил, но один из пацанов все же провел небольшую разведку, пнув меня ногой в бок. Было больно. Это у меня башмаки кожаные с наборной подошвой, а сироты имели на ногах нечто грубое с деревянным низом.

Не дождавшись второго пинка, я быстро сдвинулся в сторону, чтобы меня прикрыл мешок. Пацан вцепился в него руками. Я еле вырвал его обратно. Вещей в нём немного, но маменька положила туда сверток для племянника дядьки Митро.

Пока я отбивался от одного пацана, защищая свой мешок, с правой стороны подполз другой мальчишка. Он засиял щербатой улыбкой и вытащил из-под сена дрын. Палка сразу же была испытана на моих ребрах. Я попытался перехватить её, но неудачно. Оружие пацана сорвалось и стукнуло возницу по спине.

— Ах вы ж сопляки! — взревел мужчина, оглянулся и, не особо разглядывая, щелкнул плетью по принципу «на кого попадет».

Он явно делал это не в первый раз, и пацаны успели среагировать, быстро нырнув в сено. Мне же не досталось, потому что я сидел в углу, и для плети возницы я не был доступен.

Так и продолжалась наша поездка. Сначала пацаны пытались достать меня, я как мог «отстаивал свою честь». Потом возница обращал внимание на наше копошение и пару раз щелкал плеткой. Сироты прятались и где-то с четверть часа вели себя смирно, а затем всё повторялось.

Хуже всего пришлось на первой остановке в середине дня. Мы все спрыгнули на землю, и меня сразу окружили мальчишки с первой и второй повозок.

— Купечишка…

— Маменькин сынок…

— Вырядился-то как… — послышались насмешливые восклицания со всех сторон.

Повезло, что никто не осмелился меня открыто бить, раздевать или лишать одежды. Всё же охрана у обоза была. Две повозки с ребятней сопровождал целый десяток верховых с копьями. Они присматривали, чтобы никто из сирот на мою одежку не претендовал. Зато с корзиной с провизией и свертком для племянника дядьки Митро получилось не так красиво.

— Чего ты с сиротами не делишься? — со смехом вытащил из повозки корзину один из стражников.

На ту корзинку косились все без исключения. Особенно пацаны, сидящие рядом с ней. Ароматы из корзины доносились непередаваемые. Там от одной копченой рыбы можно было слюной захлебнуться. Маменька ещё три десятка свежеиспеченных пирожков запаковала в плетёную коробку. Сало было двух видов, туда же положили колбаски и ветчину. Подозреваю, что и в свертке для племянника дядьки Митро были матушкины острые колбаски к пиву.

Многие из городских кумушек пытались выведать секрет тех колбасок, но маменька всегда отшучивалась, отнекивалась и не раскрывала, что именно она добавляет. Наверное, только я знал, что на вкус колбасок влияла щепотка перетертого кадыша лесного. От него колбаски слегка искрились, если смотреть на них особым взглядом. Правда, люди этих искорок не видели, а я, когда всматривался внимательно, всегда замечал огоньки.