Авторы жизнеописаний Августов - Галликан Вулкаций - Страница 11

III. (1) Рвение его к философским занятиям было так сильно, что принятый уже в императорский дворец, он все же ходил учиться на дом к Аполлонию. (2) Слушал он также Секста Херонейского, племянника Плутарха, стоиков Юния Рустика, Клавдия Максима и Цинну Катула. (3) Изучая философию перипатетиков, он слушал Клавдия Севера, а главным образом – Юния Рустика; он и лично уважал его и был последователем его учения. Рустик был человеком сильным в мирных и военных делах и весьма сведущим в стоической философии. (4) С ним он всегда советовался и по государственным, и по своим частным делам, приветствовал его всегда раньше, чем префектов претория, вторично наметил его в консулы,[99] а после его смерти потребовал, чтобы сенат поставил ему статуи. (5) Он с таким уважением относился к своим наставникам, что держал у себя в помещении для ларов их золотые изображения, а могилы их всегда чтил, посещая их, принося жертвы и украшая цветами. (6) Он изучал право и слушал Луция Волузия Мециана. (7) На эти занятия он положил так много усилий и труда, что его здоровье пошатнулось. В своем отроческом возрасте он только в этом отношении навлекал на себя порицание. (8) Он посещал и общественные школы мастеров красноречия. Из числа своих товарищей по учению он особенно любил из сенаторского сословия Сея Фусциана и Ауфидия Викторина, а из всаднического – Бебия Лонга и Калена. (9) По отношению к ним он был особенно щедр и тех их них, кому ввиду их звания он не мог поручить государственные дела, старался делать богатыми.

IV. (1) Он был воспитан на лоне Адриана, который, как мы сказали выше, называл его Вериссимом. Когда ему было шесть лет, Адриан дал ему почетное право получить коня от государства, (2) а на восьмом году его жизни записал в коллегию салиев. (3) В бытность свою салием он получил знамение ожидавшей его императорской власти: когда все они по обычаю бросали на подушку венки,[100] то последние падали на разные места, а его венок попал на голову Марса, словно его надела какая-то невидимая рука. (4) Будучи жрецом-салием, он был и первым выступающим, и запевалой, и руководителем, многих посвятил и лишил посвящения, причем никто не подсказывал ему, так как он сам выучил все песни. (5) На пятнадцатом году жизни он надел мужскую тогу, и с ним по воле Адриана была немедленно помолвлена дочь Луция Цейония Коммода. (6) Немного позднее он был устроителем латинских празднеств.[101] Выполняя вместо должностных лиц это почетное поручение, он показал себя с самой лучшей стороны; так же – и на пирах, данных императором Адрианом. (7) После этого он уступил все отцовское имущество, на раздел которого звала его мать, своей сестре и сказал, что ему достаточно и состояния деда; к этому он прибавил, чтобы и мать, если хочет, завещала свое состояние сестре для того, чтобы сестра не была беднее своего мужа. (8) Он отличался уступчивостью, и его иногда можно было заставить пойти смотреть охоту в цирке, появиться в театра или присутствовать на зрелищах. (9) Кроме того, он занимался живописью под руководством Диогнета. Он любил кулачный бой, борьбу, бег, ловлю птиц; особенную склонность он имел к игре в мяч и к охоте. (10) Но от всех этих наклонностей его отвлекали философские занятия, которые сделали его серьезным и сосредоточенным. От этого, однако, не исчезла его приветливость, которую он проявлял прежде всего по отношению к своим, затем – к друзьям, а также и к менее знакомым людям. Он был честным без непреклонности, скромным без слабости, серьезным без угрюмости.

V. (1) При таких обстоятельствах, когда после смерти Луция Цезаря Адриан стал искать наследника императорской власти, причем Марка сочли неподходящим – ему было всего восемнадцать лет, – Адриан усыновил Антонина Пия, женатого на тетке Марка, но с тем условием, чтобы Пий усыновил Марка, а Марк усыновил Луция Коммода.[102] (2) В день усыновления Вер[103] увидел во сне,[104] что плечи у него из слоновой кости и попробовав, подходящи ли они для несения тяжести, нашел их более сильными, чем обычно. (3) Узнав, что он усыновлен Адрианом, он скорее испугался, чем обрадовался, и, получив приказание переселиться в частный дом Адриана, неохотно ушел из материнских садов. (4) Когда домашние спросили его, почему он с такой печалью принимает императорское усыновление, он изложил им, какие неприятности заключает в себе императорская власть. (5) Тогда он впервые вместо Анния стал называться Аврелием, потому что в силу усыновления он перешел в фамилию Аврелиев, то есть в фамилию Антонина. (6) Таким образом, он был усыновлен на восемнадцатом году жизни, во второе консульство Антонина, ставшего ему отцом. По предложению Адриана, он был намечен в квесторы,[105] причем возраст его не послужил препятствием.[106] (7) Перейдя после усыновления во дворец, он продолжал проявлять по отношению к родным такое же уважение, какое он оказывал им в бытность частным человеком. (8) Как и в своем частном доме, он был бережлив и старателен и желал действовать, говорить, мыслить сообразно с правилами отца.

VI. (1) Когда Адриан скончался в Байях и Пий отправился, чтобы привезти его останки, Марк, оставленный в Риме, выполнил надлежащие обряды в память деда и – в качестве квестора – устроил гладиаторские бои таким образом, словно он был частным человеком. (2) После кончины Адриана Пий немедленно через посредство своей жены запросил Марка и, объявив недействительной помолвку Марка с…[107] Луция Цейония Коммода, пожелал помолвить… ввиду неподходящего возраста; после размышления Марк заявил о своем согласии. (3) После этих событий Пий наметил Марка, который был до этого квестором, вместе с собой в консулы, пожаловал его наименованием Цезаря и, когда Марк был уже намеченным консулом,[108] поставил его в качестве севира во главе отряда римских всадников.[109] Он сидел рядом с Марком, когда тот вместе со своими сотоварищами устраивал севиральные игры. Он велел ему переселиться в дом Тиберия,[110] окружил его, несмотря на его сопротивление, дворцовой роскошью и по приказу сената принял его в коллегии жрецов. (4) Пий вторично наметил Марка в консулы,[111] когда и сам в четвертый раз вступал в должность консула. (5) В то самое время, когда Марк занимал такие должности и, подготовляясь к управлению государством, участвовал в действиях отца, он продолжал весьма ревностно посещать ученые собрания. (6) Затем он женился на Фаустине, и после рождения дочери ему были дарованы трибунские полномочия и проконсульская власть вне Рима; к этому было добавлено право пяти докладов.[112] (7) Он пользовался у Пия таким влиянием, что тот никогда никого не продвигал без его согласия. (8) Однако Марк оказывал отцу полнейшее повиновение, хотя кое-кто и нашептывал против него, и больше всех Валерий Гомулл, (9) который, увидев Луциллу, мать Марка, совершавшую в своих садах поклонение перед статуей Аполлона, стал нашептывать Пию: «Она сейчас молится о том, чтобы окончились дни твоей жизни и чтобы ее сын стал императором». Но такие речи совсем не действовали на Пия: (10) настолько велика была порядочность Марка и его скромность, когда он стал соучастником императорской власти.

VII. (1) Он очень заботился о своем добром имени, так что, будучи еще мальчиком, всегда убеждал своих прокураторов не вести себя вызывающе и иногда отвергал назначавшиеся ему наследства, отдавая их близким родственникам. (2) Наконец, он так вел себя в течение двадцати трех лет в доме отца, что любовь к нему с каждым днем возрастала; за все эти годы он отлучился из дому только на две ночи, да и то в разные сроки. (3) Поэтому, когда Антонин Пий почувствовал приближение конца жизни, он призвал своих друзей и префектов, всем им представил Марка как преемника своей власти и утвердил его. Тотчас же после этого он дал трибуну пароль «самообладание» и велел перенести в спальню Марка золотую статую фортуны, которая обычно стояла в спальне государя. (4) Свою долю материнского имущества Марк передал Муммию Квадрату,[113] сыну своей сестры, так как последняя уже умерла. (5) После кончины божественного Пия, когда сенат принудил его взять на себя государственное управление, он назначил соучастником императорской власти своего брата, которого он назвал Луцием Аврелием Вером Коммодом, и нарек Цезарем и Августом. (6) И с этого времени они стали совместно править государством. Тогда впервые Римская империя стала иметь двух Августов…[114] разделил с другим. Вскоре сам он принял имя Антонина. (7) И словно он был отцом Луция Коммода, он назвал его и Вером, прибавил ему имя Антонина и дочь свою Луциллу помолвил за брата. (8) По случаю этого союза они предписали включить в списки[115] для получения хлеба мальчиков и девочек, обозначив их новыми именами. (9) Совершив все, что полагалось совершить в сенате, они вместе направились в преторианский лагерь и по случаю своего совместного вступления во власть обещали воинам по двадцати тысяч сестерциев, а прочим – соответствующую долю. (10) Совершив пышный обряд выноса, они похоронили тело отца в гробнице Адриана. Вскоре был объявлен общественный траур и установлен официальный порядок погребения. (11) Каждый из них произнес у ростр похвальное слово отцу, из родственников назначили ему фламина, а из ближайших друзей составили товарищество жрецов-аврелианцев.